*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-* ͏ ͏
<i><b>В рубрике «Пока не затёрли….»
</i></b>
*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
<i>
НОВЕЛЛЫ АРТИСТКИ СВЕТЛАНЫ КРЮЧКОВОЙ
НОВЕЛЛА ВТОРАЯ. РОДСТВЕННИКИ.
...Двоюродные сестры Юры, племянницы, их мужья - Нина, Бася,
Изя, Сеня, Мишка, Сашка - все тут. Вот ты предъявляешь претензии: звонила до
поздней ночи в гостиницу, а меня не застала. А почему не застала?
По одной простой причине. Я ехала сюда и знала, что в
Израиле у меня - только Юрины родственники. Но, честное слово, я не успела
дойти до гостиничного номера. Как только вошла в гостиницу, портье окликнул:
"Крючкова? Вас к телефону!" Я взяла трубку и
услышала: "Светка?" - позвонили девочки, которые выросли со мной в
одном дворе. В нашем кишеневском дворе было восемь еврейских семей, две
русские, одна украинская. Слева от нас жили тетя Бетя и дядя Изя, справа – тетя
Полька Бликштейн, которую мы звали "селедкой". В ее племянника, Владика,
который к нам в Кишинев, приезжал из Москвы, из столицы, мы все были безумно
влюблены: такой красавец! Я его вчера увидела и обалдела: такой же красивый,
только седой стал.
Говорю: "Владик, помню, как я на тебя смотрела
завороженными глазами, а ты толкнул скамейку, я села мимо, - и эта обида
осталась у меня на всю жизнь. Я была в тебя влюблена, а ты выбил из-под меня
скамейку..." Он ведь, оказывается, и не знал о моей любви... А вчера я
была у девочек, ночевала у них, Лили-Сюзанны-Дорины; они накрыли замечательный
стол: готовились. И мужья у них чудесные, дети дивные, все друга друга любят.
Когда мы сели за этот стол, бывший москвич
Владик поднял бокал и сказал первый тост:
"За наше кишеневское детство, за улицу Усющева,
37". Такого второго двора, как у нас в Кишиневе, не было. Мы организовали
собственный театр, устраивали представления, собирали взрослых и детей со всех
дворов. Зрители рассаживались, мы открывали занавес... У нас была своя
футбольная команда, мы играли в пионерский лагерь, моя старшая сестра считалась
вожатой - мы полностью были на "самоокупаемости".
Наш двор считался самым интересным, около него клубились
остальные, вся жизнь концентрировалась вокруг. Тетя Поля, "селедка",
которая умерла здесь, в Израиле, не имела собственных детей... Я вчера ночевала
у Доринки, утром проснулась - пахнет тетей Полей: она всегда пекла, и Дорина с
утра затеяла пирожок. Я спрашиваю: "Дука, ты помнишь, как тетя Поля пекла
пирожок?" А для кого? Она раздавала его соседским детям. А у дяди Буки на
окне стоял телевизор, повернутый экраном в сторону двора.
Мы, дети, рассаживались снаружи на стульях и смотрели этот
телевизор.
Дядя Бука купил стол для пинг-понга. Для нас - мы все
играли. Сколько было приколов!.. Дука выходила с утра, картавя, кричала
"Кар-р"р!" - весь двор просыпался.
Именно с тех пор я запомнила, что любой ребенок -
"любочка", "рыбочка", "мамочка, съешь уже хлебочка с
маслицем!". А в России - что? "Куда пошел, зараза? Заткнись"
Надоел - отойди". Мой муж всегда спрашивает: "Что ты со всеми так
долго разговариваешь?" Отвечаю:
"Саша, я же - с юга". Он говорит, что у меня вкус
- как у мексиканской проститутки. Он прав: мне нравится все яркое, блестящее; я
люблю разговаривать с людьми, люблю огоньки горящие, музыку зажигательную...
Почему мне в Израиле хорошо? Конечно, страна неисчерпаема,
каждый раз открываешь что-то для себя новое, но сейчас говорю не об этом. На
каждом спектакле меня ждет сюрприз. К тому, что у меня были сюрпризы в прошлый
раз, я уже привыкла. Думала, они уже кончились. Но не тут-то было.
Вдруг ко мне в Хайфе подходит женщина: "Света, ты меня
не узнаешь?" Я смотрю - до боли знакомое лицо: "Ради Бога, извините,
не узнаю". Тут она достает фотографию, где мы втроем. Три подружки, стоим
в лесу в городе Кишиневе. Я, Фанька Бейнер, которая здесь живет уже тридцать
шесть лет, и Галя, которая живет в Ленинграде. Смешно, но я не узнала Фаню
Бейнер, с которой мы учились, с которой мы жили рядом - сумасшедший дом
какой-то! И вот я увидела себя на снимке - уже забыла, какой я была...
Учительница здесь
живет моя - преподаватель русской литературы и языка Раиса Моисеевна. Тоже
пришла на спектакль. Я, кстати, была у нее хорошей ученицей.
Раиса Моисеевна предрекала: "Светка, ты будешь
артисткой". Я этого не помню, Фанька мне напомнила. Жаль, но я забыла,
какой была в детстве. Как отрезало: не могу приехать в Кишинев, потому что там
все чужое, как у Ахматовой: "люди,
вещи, стены". Нас никто не знает, мы не туда попали, Боже мой! Приезжаю в
Израиль - и попадаю в Кишинев моего детства, понимаешь? Здесь - все, что
считала забытым, куда-то ушедшим. Но встречаются друзья, а ведь общая биография
- и есть наша жизнь.
Близкие люди вдруг стали мне рассказывать про меня, Я
узнала, что к Сюзанке, замечательному доктору по прозвищу "Стена
плача", весь квартал бесцеремонно ходит лечиться. Она ведь работает,
приезжайте к ней в больницу, в поликлинику, - нет: они предпочитают идти домой.
А самое главное, что еще жива тетя Ниночка - Сюзанина мама. Она говорит:
"Светка, я помню, как заплетала тебе косички. Ты была
такая маленькая..." А сейчас я обнимаю тетю Нину - ее голова мне только до
груди доходит...
У меня умерла мама, бабушка - я родоначальник своей семьи,
за моей спиной никто не стоит. У меня никого нет: я держу на руках всю свою
семью. А здесь, у вас, я вновь чувствую себя маленькой девочкой, меня называют
"Светкой", а не "Светланой Николаевной".
Конечно, мне в Израиле хорошо. И всякий раз, когда уезжаю,
со мной случается истерика. В прошлый раз уехала, рыдая, и чувствую, что сейчас
будет то же самое...
Сюзанка у нас была
золотая медалистка, поступила без всякого блата в медицинский институт. На
вступительном экзамене написала обо мне сочинение под названием
"Солнышко" - я тогда, пятнадцатилетняя, впервые постриглась - и была
рыжая-рыжая... Такой у нас был уникальный двор. Вчера, когда я пришла на этот
званный обед, собрались с соседних улиц... Кишинева.
Они как-то умудрились сохранить дружбу. Какие дивные у них
дети!
Сколько добра в их домах, тепла!.. Даже собаки добрые -
члены семьи. Дука постоянно своей собаке Пицце говорит: "Ма питом?
Бои-бои!" Есть же люди светлые, добрые, которым все удается. Дука мне
вчера сказала: "Я встретила Алика в восемнадцать Лет - и больше уже
никогда никого не видела вокруг".
Тридцать лет вместе прожили, дети выросли... А какие у них в
саду растут лимоны с грейпфрутами! Хорошо: это - настоящая жизнь, которой
должен радоваться человек. Я выхожу утром из спальни, где спала в Яночкиной
комнате, а Дука идет навстречу, обнимает меня, целует: "Доброе утро,
мамочка!" "Ласточка", "солнышко" - только на юге так
говорят, понимаешь? Мне очень важно, чтобы меня приласкали, обняли, улыбнулись
мне.
В Израиле всюду продаются магнитики: две точки и улыбка от
уха до уха - вот вам мое лицо. Я привезла сыну такой магнитик, там улыбка, кипа
и надпись:
"Don-t worry, be Jewish" (-Не печалься, будь
евреем-). И Митька у себя в комнате повесил эту прелесть, эту суть израильского
народа...
</i>