<i><b> Дела давно минувших дней…</i></b>
⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰⋰
<i>
░ Хозяйка
*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*
Мало
кто помнит, что «Свадьбу» – это актерское пиршество, в котором, кроме Марецкой,
снимались Фаина Раневская, Зоя Федорова, Эраст Гарин, Сергей Мартинсон, Алексей
Грибов, Михаил Яншин, Осип Абдулов, – обвинили в легкомысленной подаче Чехова,
отсутствии «социального звучания» и прочем маразме. А дело было так. Режиссер
Анненский просто собрал свободных и не успевших уехать в эвакуацию артистов и
быстро снял фильм в павильоне. «Свободными» на тот момент оказались многие из
великих.
Змеюкину
Марецкая сочиняла буквально на ходу, как экспромт с Мартинсоном.
Сколько
ролей буквально вытащено было Верой Петровной из драматургической невнятицы или
откровенной халтуры. По старому уговору с Завадским, даже если роль очень не
нравилась ей, Марецкая играла премьеру, а потом уступала место второму составу.
Мало
кто знает, что открытие пьесы «Милый лжец» состоялось при ее непосредственном
участии. Именно Марецкая должна была играть Патрик Кэмбелл с Пляттом. Но их опередили
мхатовцы – Анатолий Кторов с Ангелиной Степановой. Время было упущено, а потом
получилось так, что в пьесе этой с Пляттом сыграла Орлова.
А
кино, это изменчивое, ненадежное кино, проэксплуатировав ее драматический дар,
без сожалений рассталось с ней в начале 50-х. С тех пор Марецкая так и не
снялась ни в одном достойном ее уровня фильме. И лишь в самом конце жизни
судьба подарила ей встречу с Борисом Андреевым в картине «Ночной звонок»:
первоначально утвержденная на роль жены, она сыграла его мать, глубокую
старуху. Со старух она начинала, и вот теперь – под ногами «дышала почва и
судьба». Гораздо позднее только из-за тяжелой болезни Марецкая не смогла
принять участие в «Калине красной»: Шукшин просил ее сыграть мать своего героя.
Каждой
из них только и оставалось, что эта последняя роль... Любовь Орлова и Фаина
Раневская Она хорошо знала себе цену. «В своей профессии я – маршал», –
говорила Марецкая, когда возникала необходимость какого-нибудь деликатного
разговора с начальством. Тогда она надевала свой «иконостас» и шла по
инстанциям.
Про
нее говорили – «хозяйка», но и она, действительно державшая в узде театр,
сидела без ролей, искала материал, пьесы, а в периоды простоя ездила по стране
с концертами. Впрочем, не только по стране. Марецкую хорошо знали и за
границей. Эта «Сельская учительница» была вполне органична и на посольских
приемах, и на кинофестивалях, свободно говорила на немецком и французском.
Свою
личную жизнь она умела оберегать от сплетен и пересудов. Даже когда в ее дом
входила беда. В ее прелестной квартире на улице Немировича-Данченко они жили
одной семьей с дочерью Машей Троицкой. Потом Мария Георгиевна вышла замуж за
молодого ученого. А вскоре произошло несчастье – муж Маши повесился. Сама она
попала в неврологическую клинику. Состояние Марецкой было страшным. У нее
начались невыносимые головные боли. Ее положили в «кремлевку». Там и
диагностировали опухоль головного мозга – болезнь, от которой умерли Таиров и
Алла Тарасова.
Марецкая
продолжала работать так, словно смертельный недуг – лишь досадное
недоразумение.
Трое
великих на одну роль
В
шестидесятые годы Театр Моссовета был едва ли не первым в стране по звездным
именам: Мордвинов, Плятт, Бероев, Раневская, Орлова, Марецкая.
Во
время триумфальных гастролей театра в Париже Ве-Пе сидела в гримерной Сары
Бернар. Перед началом спектакля «Дядюшкин сон» (Марецкая заменила фактически
отказавшуюся от гастролей Раневскую) Вере Петровне стало плохо с сердцем.
Прилегла на кушетку. И вдруг впервые так подумала: «А неплохо бы помереть на
кушетке самой Сары Бернар». Обошлось...
Ее
отношения с Раневской и Орловой были прихотливы и драматичны. Три великие
актрисы в одном театре. И не просто великие – любимицы народа. Это не просто
много. Это взрывоопасно.
Раневская
сыграла одну из своих лучших ролей в спектакле «Странная миссис Сэвидж» в
постановке Л. Варпаховского, режиссера, который большую часть своих спектаклей
придумал, находясь в северных лагерях, на лесоповале. Тому, кто не видел
Раневскую, не передать масштаб этой работы. Потом Фаина Георгиевна заболела.
Позже выяснилось, что Раневская (она сама об этом написала) отказалась от роли
Сэвидж, чтобы сделать подарок ко дню рождения Орловой.
Отчасти
так оно и было. Любочка начала репетировать. И сыграла миссис Сэвидж очень
по-своему, не пытаясь повторить Раневскую. Ее хрупкость и женственность
углубляли драматизм пьесы.
А
затем Завадский, узнав о болезни Марецкой, решил сделать и ей подарок к
70-летию: звезду Героя Социалистического Труда. А для подарка нужна была
серьезная роль. Таких у «хозяйки» театра на тот момент не оказалось. И
Завадский распорядился ввести Веру Петровну на беспроигрышную «Миссис Сэвидж».
Вводом он занимался лично.
Марецкая
вытащила роль на зубах, на своем нечеловеческом характере. Когда, казалось,
запас успехов, рассчитанный на роль миссис Сэвидж, полностью истощился, Ве-Пе
сумела внести в список побед и свое имя. Больная, измученная операцией и
ужасающими химиотерапиями.
В
театральном обиходе есть правило: актер, введенный на роль, должен сыграть по
крайней мере два спектакля подряд.
–
А Любочка мне это разрешит? – спрашивала Вера Петровна на премьерном банкете.
Любочку
никто особо не спрашивал. Административное равнодушие и слабость Завадского
низводили великих актрис до уровня провинциальных премьерш. Актрис, каждой из
которых только и оставалось, что эта последняя роль.
Марецкая
сыграла семь «Сэвидж» подряд.
Орлова
звонила в дирекцию узнать, когда будет ее спектакль. Возмущалась, спрашивала:
«Меня что, сняли с роли?» Директор оправдывался, обещал поставить на следующий
спектакль ее.
В
кабинете Завадского шли совсем другие разговоры. Со слезами на глазах Завадский
говорил: «Вере осталось недолго. Пусть сыграет еще один спектакль. Ну еще один.
Что-нибудь придумаем...»
Марецкая
играла. Орлова, долгое время не знавшая о ее болезни и причинах своего
отстранения, грозилась, что пойдет к министру культуры Демичеву. Это не было
пустой угрозой: все знали, чтобы пробить свой последний, подорвавший ее силы
фильм, она ходила на прием к Георгадзе, и ей помогли.
Уставший,
постепенно отходивший от дел Завадский не решился спасать Ве-Пе ценой еще одной
проблемы. Следующий спектакль играла Орлова. Марецкая легла в кунцевскую
больницу на вторую операцию. По Москве поползли слухи: дни ее сочтены, вряд ли
выйдет...
Но она вышла и вернулась на сцену. Она даже
куражилась над своей болезнью, над своей внешностью. Как рассказывали,
приглашенная на творческий вечер одного известного актера, Ве-Пе появилась в
вестибюле, быстрым движением сорвала с головы парик, обнажив лысую голову, и
через секунду водрузила его на место.
А
после – опять в больницу...
Вскоре
там оказалась и Любочка – это вечно юное существо, казалось, не подвластное
никаким болезням и самому времени.
Позднее
в «кремлевку» попал и Завадский.
–
Ты от меня к Вере? – спрашивал он пришедшую навестить его актрису. –
Обязательно передай ей привет, я скоро отсюда выберусь.
И
вместе с приветом передавал несколько своих рисунков. Это был ритуал.
–
Странно, сколько раз передавала приветы Любочке, а она мне ни разу, –
жаловалась Марецкая.
–
И не передам, не надейтесь, – неожиданно жестко реагировала Орлова, когда ей
рассказывали о сетованиях Веры Петровны.
Так
они и лежали на разных этажах одной больницы, связанные друг с другом
старостью, несчастьем и сигнальной системой принимаемых или решительно
отвергаемых приветов.
Первой
ушла из жизни Орлова. Вера Петровна смогла прийти на панихиду. Долго стояла у
гроба, всматриваясь в неузнаваемые черты бессмертной Любочки. И будто бы
произнесла: «И тут она первая...»
Потом
затеяли съемки «Миссис Сэвидж» на телевидении. Сниматься должна была Раневская
по праву первой исполнительницы. В один из дней Фаине Георгиевне позвонил
Завадский, уговаривал отказаться. Она и отказалась.
Марецкая
прошла и сквозь это: закулисное шипение, физические муки съемок. Она смогла
довести работу до конца.
В
театре каждый спектакль играла как последний. На одном из них ее постоянный
партнер Константин Михайлов, прощаясь с миссис Сэвидж, поклонился ниже обычного
и поцеловал руку. На глазах слезы. Прощались не только персонажи. Прощались
актеры. И она прощалась: с театром, со всей своей большой одинокой жизнью.
В
больнице ее ждал магнитофон: до последнего Марецкая записывала на пленку стихи
Пушкина, Некрасова, Цветаевой, надеялась сделать поэтическую программу с
Евгением Завадским – сыном Ю-А. Самого Калафа уже не было в живых. Она пережила
и его...
Накануне
70-летия вышел указ о награждении Веры Петровны звездой Героя Труда. У нее уже
отказывали ноги. Но – не приехать?! Нет! Она приехала. И даже произнесла речь.
«С одного дубля», – шутя говорила потом.
Но
этого «потом» уже не осталось.
Вера
Марецкая ушла из жизни 17 августа 1978 года.
источник-
http://sovsekretno.ru/magazines/article/1179
</i>
