✔✔
৳ ֍ܓ
<b> Alexander Genis</b>
<i>
КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ВЕНЕДИКТА ЕРОФЕЕВА
Текст Ерофеева - всегда опыт напряженного религиозного переживания. Все его мироощущение наполнено апокалиптическим пафосом. На этих древних путях и обнаруживается его новаторство. Оно в том, что он бесконечно архаичен: высокое и низкое у него еще не разделено, а нормы - среднего стиля - нет вовсе. Поэтому все герои тут люмпены, алкоголики, юродивые, безумцы. Их социальная убогость - отправная точка: отречение от мира как условие проникновения в суть вещей. Прототипы ерофеевских алкашей - аскеты, бегущие спасаться от искушений неправедного мира в пустыню.
В пьесе “Вальпургиева ночь” Ерофеев создал галерею подобных персонажей, отрезанных от окружающей, “нормальной” действительности стенами сумасшедшего дома. Все значащие слова в этой пьесе отданы безумцам. Только им принадлежит право судить о мире. Врачи и санитары - призраки, мнимые хозяева жизни. В их руках сосредоточена мирская власть, но они не способны к пылкому духовному экстазу, которым живут пациенты, называющие себя “високосными людьми”.
Один из них - сам Ерофеев, автор текстов, чья бесспорная темнота, сгущенная сложность искушают и провоцируют читателя. Ерофеев обрушивает на читателя громаду хаоса, загадочного, как все живое. В сюрреалистическом коктейле, составленном из искаженных цитат и обрывков характеров, из невнятных молитв и бессмысленных проклятий, из дурацких розыгрышей и нешуточных трагедий, он растворяет обманчивую внятность окружающего.
В мире Ерофеева не существует здравого смысла, логики, тут нет закона, порядка. Если смотреть на него снаружи, он останется непонятым. Только включившись в поэтику Ерофеева, только перейдя на его язык, только став одним из персонажей, в конце концов - соавтором, читатель может ощутить идейную напряженность философско-религиозного диалога, который ведут високосные люди. Но и тогда читатель способен узнать ерофеевскую картину мира, но не понять ее. Истину вообще нельзя получить из вторых рук.
По сути, Ерофеев перешел границу между изящной словесностью и откровением. Пренебрегая злобой дня, Веничка смотрел в корень: человек как место встречи всех планов бытия.
