~ °l||l°~
<b> Кунсткамера </b>~ °l||l°~
<b> <i>
Её величество переводчик! Рита Райт
Любовь Качан
</i></b>
☝☟
<i>
<b> </b>
Рита Райт (1898-1988) – известная переводчица и
писательница, блестящий знаток русской и иностранной литературы.
Она написала биографический роман о Роберте Бернсе (серия
ЖЗЛ), книгу «Человек из Музея человека», воспоминания о Маяковском, Пастернаке
и др.
Переводила таких разных писателей, как Марк Твен и Кафка,
Джон Голсуорси и Дж.К.Джером, Эльза Триоле и Натали Саррот, Генрих Белль и Грэм
Грин, Хемингуэй и Селинджер, Вильям Фолкнер и Курт Воннегут, а также, пьесы,
например, «Амадеуса» Шехтера, «Дневник Анны Франк» и многое другое.
Совет по переводам Колумбийского университета присудил ей
премию имени Торнтона Уайлдера.
☝☟
Тоска поселяется в сердце, когда ты теряешь дорогого и
близкого тебе человека. А когда ты о нем рассказываешь, то, конечно, тоскуешь.
Но он, при этом, как бы продолжает жить: не только в твоем сердце, но и в
пямяти других.
Как говорил любимый Ритой Яковлевной и мною В.В. Маяковский:
Больно? Пусть!
Живешь, и болью дорожась.
В жизнь моего поколения Рита Яковлевна буквально ворвалась в
виде серенькой книжечки с тщедушным подростком на обложке, в которой, кроме
одного из самых известных и значительных романов американского писателя Дж.
Селинджера – «Над пропастью во ржи», было ещё несколько не менее известных
рассказов (Издательство ЦК ВЛКСМ, «Молодая гвардия», 1965).
В те времена хорошие книги были большим дефицитом. Сейчас
это даже трудно представить, но чтобы получить право (только право!)
участвовать в розыгрыше на какие-нибудь двадцать экземпляров подписного
издания, выделенные книжному магазину, нужно было долго и нудно, еженедельно, в
любую погоду приходить на «перекличку». И унизительно радоваться, когда
инициаторы самодельных списков вычеркивали впередистоящего, опоздавшего или не
явившегося.
Я в такие игры никогда не играла. Зато каждую попавшую в мои
руки хорошую книгу воспринимала как подарок судьбы.
Именно такой была книжка Сэлинджера, которую, спустя пару
лет после опубликования, мне посчастливилось купить в каком-то богом забытом
селе во время летнего шастания с рюкзаком по округе (был такой способ добывания
книг). Открыв её на каком-то привале, я и не подозревала, какой необыкновенный
этап в моей жизни она начнет.
Воспитанная на литературе, учившей делить мир только на
белое и черное, предлагавшей без всяких умственных усилий с твоей стороны
распознавать, что хорошо, а что плохо, и оценивающей людей только по приносимой
ими обществу «пользе», я с изумлением открывала совершенно новый мир, абсолютно
непохожий на тот, в котором жила.
Да, в том мире продается почти всё, даже девочка с «худыми-худыми
плечами». Да, человека там со всех сторон опутывает реклама, тебе непрерывно
что-то предлагают, тебя непрерывно чем-то соблазняют, и за деньги готовы помочь
в чем угодно.
Но, читая Сэлинджера, я меньше всего думала об этом.
Меня потрясло, как серьезно и внимательно незнакомый мне
автор относится к душам своих персонажей, таких «неполезных», незадачливых и
более чем обыкновенных. С какой бережностью он передает все нюансы их
переживаний. Как тонко и ненавязчиво, с грустью или юмором помогает читателю
разделить с ними их беды и радости, увидеть то настоящее, что помогает им жить.
Как «он очень точно знает, что существенно и что несущественно в человеке, в
его мыслях, его делах» (Р. Райт).
Так я познакомилась с совершенно доселе мне незнакомым, ни
на чей другой непохожим и поэтому безумно интересным внутренним миром Холдена
Колфилда и других персонажей Сэлинджера.
Эта книга буквально перевернула всё мое устоявшееся
сознание. Я носила её в своем рюкзаке и читала друзьям на каждой стоянке нашего
летнего похода «по морям» (Черное, Каспийское, Аральское).
Впервые за долгие годы почувствовав себя очень уважаемым
читателем, я полюбила и автора и переводчицу. Но даже представить себе не
могла, что когда-нибудь увижу её.
И вдруг (как я люблю эти «вдруг»!), спустя пару месяцев, у
меня дома раздается звонок: «У нас сегодня вечером будет Райт-Ковалева. Не
хотите придти?»
В доме друзей, Светы Рожновой и Геры Безносова, собралась
небольшая, но очень теплая компания. Для меня, впрочем, никого, кроме главной
гостьи, не существовало.
Я запомнила, пожалуй, еще только Сашу Дольского, тогда еще
совсем юного. Он и мы, с моей подругой Галей Ивановой пели, сменяя друг друга,
свои песни. Так, в разговорах и песнях, в теплой и непринужденной атмосфере
незаметно прошел вечер.
Я никогда не была фанатом и никогда не собирала автографы,
но, когда жизнь дарила мне радость встречи с авторами любимых книжек в домашней
обстановке, мне хотелось сохранить навсегда память об этом.
Есть у меня книги, позднее надписанные Фазилем Искандером,
Феликсом Кривиным, Натаном Эдельманом. И, конечно, Ритой Яковлевной.
В тот вечер я получила первый в жизни автограф в свой, уже
порядком потрепанный, томик Сэлинджера: «Любочке, в чудесный вечер 9 октября
1967 г. От переводчика этой книги – сердечно. Рита Райт». Так началась наша
дружба.
Это был первый её приезд в Академгородок.
<b>
Академгородок
</b>
Академгородок – городок-невелик.
Не велик золотник, да дорог.
В.Свиньин
"От московской суеты-сует» Рита Яковлевна очень любила
отдыхать в почти пасторальной обстановке Академгородка.
Расположенный в 30 км от Новосибирска в лесу, на берегу
Обского моря он был прекрасным местом не только для работы, но и для отдыха.
Очень солнечное, жаркое лето, прекрасный пляж, не менее «населённый», чем
сочинский, все виды водного спорта, лес, грибы...
Райский уголок!
Если бы ещё не комары, энцефалитные клещи и гнус…
Но, как говорил мудрый Лис из «Маленького Принца, – «Нет в
мире совершенства!»
Тем не менее, многие предпочитали Академгородок югу и
приезжали провести свой отпуск у родственников и друзей.
А друзей там всегда и у всех было много.
Много их было после первого же приезда и у Риты Яковлевны.
Одним из её «дружочков» стала и моя дочь Ирина, которая была
влюблена в неё, впрочем, как и все мы.
Рита Яковлевна так просто и увлекательно рассказывала обо
всех, с кем ей довелось встречаться на протяжении своей долгой жизни, что
вокруг неё всегда была толпа желающих послушать и задать вопросы.
<b>
Юрий Борисович Румер
</b>
В городок Рита Яковлевна, обычно, приезжала по приглашению,
с лекциями, и расписание у неё было довольно загруженным.
Спасаясь от желающих её заполучить в свободное от лекций
время, она часто «сбегала» из гостиницы ко мне, а дальше разыгрывался целый
спектакль.
Я как бы была её личным секретарем и, как только обращение
начиналось с вопроса: «А не могли бы Вы…», она поварачивалась ко мне: «Любочка,
как там у нас со временем? Есть ли какая-нибудь возможность?»
Тут я должна была заглянуть в, якобы, её расписание и
отказать, предварительно взяв телефон, – для ответа.
Истины ради, надо сказать, что рано или поздно такая
возможность изыскивалась, и она шла либо в мушкетерский клуб «Виктория», либо в
физико-математическую школу, либо на заседание круглого стола в Институт
ядерной физики, либо ещё куда-нибудь.
С физиками у неё были особо теплые отношения из-за
многолетней, ещё с молодости, дружбы с Юрием Борисовичем Румером.
Юрий Борисович Румер был яркой личностью и очень обаятельным
человеком. Некоторое время он работал в знаменитой лаборатории в Геттингене с
ведущими физиками мира.
Вернувшись, сотрудничал с Ландау. До тех пор, пока его не
посадили, как и всех, кто имел хоть какие-то связи с заграницей.
За колючей проволокой подобралась «неплохая компания», из
которой была сформирована «шарашка» (НИИ в «зоне») во главе с Туполевым. Это
спасло от смерти не только Ю.Б. Румера, но и многих других талантливых ученых
и, в частности, Королева, которого Туполев взял к себе. (Впоследствии для
Королева организовали отдельную «шарашку»).
Из заключения Румер вернулся с подорванным здоровьем.
Работал в Новосибирске.
Рита Яковлевна называла его Румом или Румиком, очень
трогательно о нем заботилась и, приезжая в городок, всегда «таскала» его за
собой, что, порой, было для него довольно утомительным.
</i>
_________Oooo_
____oooO__(___)__
___(___)____)_/___
____\_(____(_/____
_____\_)________
      ~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~
°l||l°~ °l||l° ~
