✔✔К 10 апреля
꧁༺៚៚༺꧂
<i> «БЕЛЛА МНЕ ВСЕГДА КАЗАЛАСЬ СВЕЧОЙ ГОРЯЩЕЙ»</i>
Не плачьте обо мне — я проживу
счастливой нищей, доброй каторжанкой,
озябшею на севере южанкой,
чахоточной да злой петербуржанкой
на малярийном юге проживу.
Не плачьте обо мне — я проживу
той хромоножкой, вышедшей на паперть,
тем пьяницей, проникнувшим на скатерть,
и этим, что малюет божью матерь,
убогим богомазом проживу.
Не плачьте обо мне — я проживу
той грамоте наученной девчонкой,
которая в грядущести нечеткой
мои стихи, моей рыжея челкой,
как дура будет знать. Я проживу.
Не плачьте обо мне — я проживу
сестры помилосердней милосердной,
в военной бесшабашности предсмертной,
да под звездой Марининой пресветлой
уж как-нибудь, а все ж я проживу.
1960
Родной город Беллы Ахмадулиной (1937-2010) – Москва. Она родилась в 1937 году и жила на Варварке. Её отец занимал пост большого таможенного начальника, мама же работала переводчиком в КГБ. У девочки было экзотическое сочетание крови, так как в мамином роду были итальянцы, а в папином татары.
В большой мере, из-за занятости родителей, Беллу воспитывала бабушка. Именно она и привила внучке любовь к животным, которую та пронесла через всю жизнь.
Когда началась война, отец был тут же призван. Белла вместе с бабушкой отправилась в эвакуацию. Сначала они поехали в Самару, потом в Уфу и далее в Казань. Там жила вторая бабушка по линии отца, но для девочки она была совсем чужой и незнакомой.
В этом городе Белла серьёзно заболела. Неизвестно выжила бы она или нет, ели бы не приезд в Казань матери. Это было в 1944 году. Так закончилась эвакуация.
===== 2
Оказавшись дома, Белла пошла в школу. Бабушка привила внучке любовь к чтению. Она читала Пушкина и Гоголя и в младших классах писала абсолютно без ошибок.
Надо сказать, что в школу Ахмадулина всегда ходила с большой неохотой, часто пропускала занятия. По её воспоминаниям, за годы войны она привыкла к одиночеству, и школа ей казалась странным местом. Только спустя четыре года девочка начала привыкать.
Будучи школьницей, Белла стала посещать Дом пионеров, где был организован литературный кружок. Первым журналом, в котором были опубликованы стихи юного поэта, оказался журнал «Октябрь». Это произошло в 1955 году. Эти первые стихи были по-детски целомудренными и трогательными. На её произведения тут же обратил внимание Евгений Евтушенко, он был удивлён необычными рифмами и каким-то уже своим стилем написания.
Родители мечтали, что дочь поступит в МГУ на журфак. Белла сделала попытку, но провалила экзамены. Девушка устроилась в газету «Метростроевец», там она писала статьи и свои стихи. Через год Ахмадулина стала студенткой, поступив в Литературный институт.
После того, как Пастернак был отмечен присуждением Нобелевской премии, его объявили предателем. Белла отказалась подписать письмо-обвинение. Это и стало действительной причиной того, что студентка оказалась исключённой из института. Случилось это в 1959 году.
Ахмадулиной удалось устроиться в «Литературную газету» в должности внештатного корреспондента в Иркутске. Находясь в Сибири, она написала рассказ и назвала его «На сибирских дорогах». Его напечатали в «Литературной газете», одновременно вышло несколько её стихов. Она писала об удивительном крае и необыкновенных людях, которые там жили. Вскоре главный редактор газеты поспособствовал тому, чтобы талантливую девушку восстановили в институте. В 1960 она окончила его, при этом получила красный диплом.
===== 3
Прошло совсем немного времени, и был издан сборник стихов под названием «Струна». После того, как она выступила в Политехническом музее столицы вместе с Евтушенко, Вознесенским и Рождественским, к ней пришла самая настоящая популярность. Артистизм и проникновенная интонация определяли её манеру. Как говорила сама Белла, такие выступления давались ей тяжело, несмотря на кажущуюся лёгкость.
В своём первом сборнике Ахмадулина словно искала собственные темы. В 1969 году появился сборник «Уроки музыки», через шесть лет сборник «Стихи», а в 1977 году – «Метель» и «Свеча».
Периодическая печать наперебой публиковала стихи Беллы. Её стиль сформировался окончательно уже к середине шестидесятых годов. Необычным было то, что в современной советской поэзии она была первой, заговорившей высоким поэтическим слогом.
Возвышенная лексика, метафоричность, изысканная стилизация «старинного» слога, музыкальность и интонационная свобода стиха делали поэзию Ахмадулиной легко узнаваемой. Сама стилистика её речи являлась бегством от современности, срединности, обыденности, способом создания идеального микрокосмоса, который она наделяла своими ценностями и смыслами. Лирическую фабулу многих её стихов составляло не лишенное магического оттенка общение с «душой» предмета или пейзажа (свечи, портрета, дождя, сада), призванное дать им имя, пробудить их, вывести из небытия. Поэт таким образом будто давала свое зрение окружающему её миру.
Всего-то – чтоб была свеча,
свеча простая, восковая,
и старомодность вековая
так станет в памяти свежа.
И поспешит твоё перо
к той грамоте витиеватой,
разумной и замысловатой,
и ляжет на душу добро.
Уже ты мыслишь о друзьях
все чаще, способом старинным,
и сталактитом стеаринным
займёшься с нежностью в глазах.
И Пушкин ласково глядит,
и ночь прошла, и гаснут свечи,
и нежный вкус родимой речи
так чисто губы холодит.
Как-то Белла Ахмадулина сказала о себе:
« Я не имела выбора – стать поэтом или не стать. Когда очнулась, то уже как-то считалось, что поэт. А можно ли научить человека стать поэтом? Если меня чему-то научил Литературный институт, так это тому, как не надо писать и как не надо жить. Моя юность как раз пришла на то время, когда травле подвергался Пастернак, и я видела, что потом происходило в душах тех людей, которые приняли в ней участие. Они медленно изнутри самоуничтожались. Наблюдая их жизнь и жизнь тех, кого я отношу к избранникам Божьим, я понимаю, что добродетели одних в какой-то мере искупают вину других. Я когда-то написала «Способ совести избран уже, и теперь от меня не зависит». Я поняла, что жизнь – это отчасти попытка отстоять суверенность души: не поддаться ни соблазнам, ни угрозам».
Всех обожаний бедствие огромно.
И не совпасть, и связи не прервать.
Так навсегда, что даже у надгробья, -
потупившись, не смея быть при Вас, -
изъявленную внятно, но не грозно
надземную приемлю неприязнь.
При веяньях залива, при закате
стою, как нищий, согнанный с крыльца.
Но это лишь усмешка, не проклятье.
Крест благородней, чем чугун креста.
Ирония — избранников занятье.
Туманна окончательность конца.
1985
===== 5
О опрометчивость моя!
Как видеть сны мои решаюсь?
Так дорого платить за шалость —
заснуть?
Но засыпаю я.
И снится мне, что свеж и скуп
сентябрьский воздух. Все знакомо:
осенняя пригожесть дома,
вкус яблок, не сходящий с губ.
Но незнакомый садовод
разделывает сад знакомый
и говорит, что он законный
владелец.
И войти зовет.
Войти? Как можно? Столько раз
я знала здесь печаль и гордость,
и нежную шагов нетвердость,
и нежную незрячесть глаз.
Уж минуло так много дней,
а нежность — облаком вчерашним,
а нежность — обмороком влажным
меня омыла у дверей.
Но садоводова жена
меня приветствует жеманно.
Я говорю:
— Как здесь туманно...
И я здесь некогда жила.
Я здесь жила — лет сто назад.
— Лет сто? Вы шутите?
— Да нет же!
Шутить теперь? Когда так нежно
столетьем прошлым пахнет сад?
Сто лет прошло, а всё свежи
в ладонях нежности
к родимой
коре деревьев.
Запах дымный
в саду всё тот же.
— Не скажи!—
промолвил садовод в ответ.
Затем спросил:
— Под паутиной,
со старомодной чёлкой длинной,
не ваш ли в чердаке портрет?
Ваш сильно изменился взгляд
с тех давних пор, когда в кручине,
не помню, по какой причине,
вы умерли — лет сто назад.
— Возможно, но — жить так давно,
лишь тенью в чердаке остаться,
и всё затем, чтоб не расстаться
с той нежностью?
Вот что смешно.
===== 6
<i>
Из глубины моих невзгод...
Из глубины моих невзгод
молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год,
и в следующий, и вовеки.
Я, не сумевшая постичь
простого таинства удачи,
беду к нему не допустить
стараюсь так или иначе.
И не на радость же себе,
загородив его плечами,
ему и всей его семье
желаю миновать печали.
Пусть будет счастлив и богат.
Под бременем наград высоких
пусть подымает свой бокал
во здравие гостей веселых,
не ведая, как наугад
я билась головою оземь,
молясь о нем — средь неудач,
мне отведенных в эту осень.
1960 г.
<b> Белла Ахмадулина