<i> <b>
▒ Георгий Иванов
</i></b>
✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠
<u>
«Китайские тени»
</u>
<i>
Жизнь приобретает цену только тогда, если вы полюбите
кого-нибудь больше своей жизни...
• •
Поэзия — это что-то вроде падучей. Покуда болезнь таится,
только очень внимательный взгляд различит в лице одержимого что-то неладное.
• •
Самое высокое и самое смешное, часто бывают переплетены так,
что не разобрать, где начинается одно и кончается другое.
• •
В кронштадтские дни две молодые студистки встретили
Гумилева, одетого в картуз и потертое летнее пальто с чужого плеча. Его дикий
вид показался им очень забавным, и они расхохотались.
Гумилев сказал им фразу, которую они поняли только после его
расстрела:
— Так провожают женщины людей, идущих на смерть.
• •
На одном из собраний парижской литературной молодежи я
слышал по своему адресу упрек: «Зачем вы искажаете образ Мандельштама, нашего
любимого поэта? Зачем вы представляете его в своих воспоминаниях каким-то
комическим чудаком? Разве он мог быть таким?»
Именно таким он был.
• •
Были времена, когда мы были настолько неразлучны, что у нас
имелась, должно быть, единственная в мире, визитная карточка: «Георгий Иванов и
О. Мандельштам». Конечно, заказать такую карточку пришло в голову Мандельштаму,
и, конечно, одному ему и могло прийти это в голову.
• •
Однажды (Мандельштам как раз в это время был в отъезде) я
принес портрет Пушкина и повесил над письменным столом. Старуха, увидев его,
покачала укоризненно головой:
— Что вы, барин, видно без всякого Манделынтамта не можете.
Три дня не ходит, так вы уж его портрет вешаете!
• •
Гумилев говорил, что поэт должен «выдумать себя». Он и
выдумал себя, настолько всерьез, что его маска для большинства его знавших (о
читателях нечего и говорить) стала его живым лицом.
• •
За полгода до смерти Гумилев сказал мне: «В сущности, я
неудачник». И еще: «Как я завидую кирпичикам в стене — лежат, прижавшись друг к
другу, а я так одинок».
• •
Главным образом Блок говорил о смерти и о любви. Сильней ли
смерти любовь? Блок качал головой. — Нет, нет, это выдумка трубадуров.
</i>
✧
• ✧
•
✧
Пять вечера. Мост над Невой,
каменные львы, холод. Вдали слышен гул пушечных выстрелов. Ветер, снег. На
улице никого. Ходить после шести запрещено, нужно поторопиться.
Навстречу
Георгию Иванову — не спеша, тихо похлопывая ладонью по перилам — выходит из
тумана высокий сутулый человек в барашковой шапке. Останавливается, закуривает
(потухшая спичка падает на лёд). Безразличный, холодный, отсутствующий взгляд.
Это Александр Блок. Минуту они
стоят на мосту и, вглядываясь в красное небо, слушают далёкие выстрелы с
фортов. «Пшено получили? — спрашивает Блок. — Десять фунтов? Это хорошо. Если
круто сварить и с сахаром...»
Он не оканчивает фразы. Точно
вспомнив что-то приятное, берёт меня за локоть и улыбается.
— Стреляют, — говорит он. — Вы
верите? Я не верю. Помните, у Тютчева:
В крови до пят, мы бьёмся с
мертвецами,
Воскресшими для новых похорон...
Мертвецы палят по мертвецам. Так
что кто победит — безразлично.
— Кстати, — он улыбается снова. —
Вам не страшно? И мне не страшно. Ничуть. И это в порядке вещей. Страшно будет
потом... живым».
Над широкой Невой догорал закат.
Цепенели дворцы, чернели мосты…
В этом зимнем тумане, под
лилово-красную музыку революции родился поэт Георгий Иванов. Не тот Георгий
Иванов, хорошо знакомый богемному Петербургу начала века «на глаза спадающей
чёлкой» и «тревожно красным ртом» (Мандельштам), а также «страшными стихами ни
о чём, не обделёнными ничем — ни талантом, ни умом, ни вкусом, и вместе с тем —
как будто нет этих стихов» (Блок).
В эти ледяные годы возник новый Георгий
Иванов, тот, которого через несколько лет назовут «первым поэтом русской
эмиграции», потом — «единственным великим поэтом русской эмиграции», «последним
живым поэтом Серебряного века» и, наконец, «последним великим русским поэтом».
Бессмысленно оспаривать эти
утверждения (как и соглашаться с ними). Они — абсолютная правда, и — абсолютная
ложь. Если, конечно, правда и ложь могут быть абсолютными в мире, где уже
«нельзя представить тетрадку стихов, перелистав которую современный человек
смахнёт проступившие сами собой слёзы и посмотрит на небо, вот на такое же
вечернее небо, с щемящей надеждой. Невозможно. Так невозможно, что не верится,
что когда-то было возможным».
Георгий Иванов тут, конечно,
слукавил: у него получались как раз такие стихи — настоящие, живые, отчаянные.
Да и его «Распад атома» (оттуда взята цитата), хотя и написан прозой, по сути —
концентрированная поэзия, от которой «сами собой проступают слёзы». Одно из
главных русскоязычных поэтических произведений XX века.
✧
• ✧ •
✧
<i>
Лёгкий месяц блеснёт над крестами забытых могил,
Томный луч озарит разрушенья унылую груду,
Тёплый вётер вздохнёт: я травою и облаком был,
Человеческим сердцем я тоже когда-нибудь буду.
Ты влюблён, ты грустишь, ты томишься в прохладе ночной,
Ты подругу зовёшь, ты Ириной её называешь,
Но настанет пора, и над нашей кудрявой землёй
Пролетишь, и не взглянешь, и этих полей не узнаешь.
А любовь - семицветною радугой станет она,
Кукованьем кукушки, иль камнем, иль веткою дуба,
И другие влюблённые будут стоять у окна
И другие, в мучительной нежности, сблизятся губы...
Тёплый ветер вздыхает, деревья шумят у ручья,
Лёгкий серп отражается в зеркале северной ночи,
И, как ризу Господню, целую я платья края,
И колени, и губы, и эти зелёные очи.
?
</i>
✧
• ✧
•
✧
<i>
Зима идёт своим порядком -
Опять снежок. Ещё должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где всё потеря и урон
Считать себя, с чего-то, русским,
Читать стихи, считать ворон.
Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима...
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,
Встаём-ложимся, щёки бреем,
Гуляем или пьём-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу всё не продадим.
Вот эту вянущую душку -
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато? - За полушку.
Бери бесплатно! - Не берёшь?
? </i>
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡
✠ http://www.chaskor.ru/article/georgij_ivanov_na_grani_muzyki_i_sna_20880
✠
Фотографии
https://www.google.co.il/search?q=%D0%B3%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B9+%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2+%D0%BF%D0%BE%D1%8D%D1%82&espv=2&biw=861&bih=455&source=lnms&tbm=isch&sa=X&ei=WetfVLOXL8jTaKrcgfAB&ved=0CAYQ_AUoAQ