<b>ЭПИГРАММЫ Валентина Гафта</b>
<i>
Михаилу Козакову:
Первой моей жертвой
стал Михаил Козаков. Миша - это культовая фигура. Он постоянно женился – ему
вешались на шею и отказать он никому не мог, он же был интеллигентный человек,
парень из Петербурга.
А еще он
организовывал капустники и попросил меня сочинить что-нибудь. И я сочинил. Про него. «Все знают Мишу Козакова – всегда
отца, всегда вдовца. Начала много в нем мужского, но нет мужского в нем конца».
Миша обиделся. Ты, говорит, про какие концы? Я говорю: про творческие. В общем,
извинялся я перед Мишей часа три. Потом Ролик (Ролан Быков – прим. КП) написал
про меня: «Гафт к современному в искусстве пришел по трупам. И, преуспев на
сцене в чувстве, остался глупым. Тут не виновны папа с мамой – сам рад
стараться. Ну кто же пишет эпиграммы, чтоб извиняться?»
❤
Себе самому:
Гафт очень многих
изметелил и в эпиграммах съел живьем. Набил он руку в этом деле, а остальное мы
набьем.
❤
Олегу Ефремову
Олег! Не век -
полвека прожито! Ты посмотри на рожу-то!
❤
Михаилу Боярскому:
Зачем ты, Миша, так
орешь, как ограбленный еврей? Ты Д'Артаньяна не тревожь, Он дворянин, а ты -
плебей.
❤
Филиппу Киркорову:
Когда Филипп
кого-то ударил или его ударили, он поехал в сумасшедший дом в Израиле – по
телевизору об этом мощная трансляция была. Я смотрел и переживал. А потом
написал:
Глазки детские
погасли, вытер слезы кулачком. И бежал бы сразу в ясли, ну, а ты рванул в
дурдом. Навсегда покинуть сцену ты в отчаянье грозишь, наш «зайчонок»
драгоценный, избалованный малыш. Филиппок, не забывай-ка, ты – любимец всей
страны. Помни, видит твоя «зайка», как ты писаешь в штаны. Что ж ты плачешь,
дурачина, коль испачкался в дерьме, есть возможность стать мужчиной – надо
посидеть в тюрьме.
❤
Ивану Охлобыстину:
Он священник был в
артисте и артист в священнике. Охламон и Охлобыстин как цветок на венике.
❤
Насте Волочковой:
Нет длиннее ее ног,
нет длиннее ее рук, долго мерил их супруг, мерил-мерил занемог, он невесел, он
угрюм - слава богу ум короткий, и вообще, это не ум.
❤
Олегу Табакову:
Он даром неземным
владеет, его бы к богу на проверку - какой мужик еще сумеет рожать детей и
Табакерку? Нарушен им закон природы, умом такое не понять - ты в Табакерке на
все годы в одном лице отец и мать. Прижалась Табакерка к МХАТу, все дрогнуло у
стариков, не устоял великий театр, рожать придется, Табаков. Станиславский будет
счастлив, Немирович будет рад. Станиславский возьмет ясли, Немирович - детский
сад. Пусть детки помнят эти лица, ты с ними связи не утратил, когда захочется
напиться - закуска здесь питье во МХАТе.
❤
Леониду Ярмольнику:
Когда-то, еще до
того, как Леня сыграл хороший спектакль «С наступающим!», я написал такую
штуку:
Чего не сделаешь за
стольник, чтоб овладеть теплом сердец, был даже чайником Ярмольник,
Но унитаз – его
венец…
А потом извинился.
Ярмольник- царь! Кого я пальцем тронул?! Как он умен,
как тонок его глаз! Как мог за чайник я принять его корону, а царский трон
принять за унитаз! Прости меня, дружок, прости, Ярмольник, но я не вырву
грешный свой язык, я, так же, как и ты, страстей невольник - чего не сделаешь
за стольник!
❤
Григорию Лепсу
Вчера весь вечер
слушал Лепса, И до сих пор не успокоюсь. Он так орал, идя по рельсам, Что
испугался встречный поезд.
❤
Андрею Мягкову
Как-то Адрюша в
ресторане МХАТа поддал, залез каким-то образом под самый потолок, и там, на
верхотуре, написал: «Кто любит МХАТ больше меня, пусть напишет выше меня!»
Внизу было местечко, и я сочинил: «И Микеланджело творил под потолком, для вас
обоих это место свято. Лишь Бубка мог, и то если с шестом, побить твою любовь
ко МХАТу. Какое откровенье в комнатенке дымной, какой порыв отчаянной души!
Когда добьешься ты любви взаимной, об этом чуть пониже напиши.
❤
Галине Волчек
Как-то Галина
Волчек вслед за Петром Фоменко захотела тоже поставить главы из «Войны и мира». Она взяла книжку и уехала в
правительственный пансионат. Этот эпизод Гафт увековечил так:
«Убежав от взглядов
косных, книжку протерев до дыр, Прочитала Галька в «Соснах» девять букв –
«Война и мир».
Или еще случай:
Галина Борисовна сломала ногу, пришла на репетицию в гипсе, и Гафт прямо на
ноге написал: «Сказать, как Галька дорога, нельзя ни словом, ни пером, У Гальки
сломана нога — какой великий перелом!»
❤
Николаю Баскову
Детский звонкий
голосок, светлый лучик в каждой ноте. Белокурый пастушок - наш российский
«Отваротти». Монтсеррат к тебе, ребенку, не могла не прилететь - ей за бабки
хоть с теленком, с кем угодно будет петь. Крепче не было союза, обнимались с
двух сторон. Ты бесплатно пел, Карузо, а она за миллион. Ты вообще в большом
порядке, но хоть голос золотой, ты пока - яички всмятку, а вот Игорь - тот
Крутой.
❤
Иосифу Кобзону
Как широка страна
родная, Как много в ней лесов, морей. В какой стране еще - не знаю,
В неволе пел бы так
еврей.
❤
Владимиру
Жириновскому
Остановиться уж
пора бы, хотя бы папу пожалей. При всей твой любви к арабам не станешь русским
– ты еврей! Тебе и стыдно, и обидно, а пятый пункт как в спину нож, но по лицу,
Володя, видно, что ты на маму не похож.
❤
Татьяне Дорониной
Клубника в сметане,
Доронина Таня, Другого ты в ней не ищи. И ляжет в постель, и на сцене так
встанет, как будто «Шанели» накапали в щи.
https://www.blogger.com/blogger.g?blogID=2339958653867382582#allposts
</i>
❤