</i>
(░( (░( (░( (░(
(░( (░( (░( (░(
(░( (░( (░( (░(
(░( (░( (░(
<b>Бессмертный барак
</b>
(░(
<i>Маленькая
девочка Маргот, дочка немецкого коммуниста, оказывается в России, куда ее со
всей семьей привезли, чтобы спасти от гестапо. Читать без слез эти воспоминания
невозможно.
МАРГОТ КИППЕНБЕРГЕР:
«…К началу занятий мама отвезла нас в Иваново, и мы не
знали, что видим её в последний раз.
В ноябре 1937 года во время урока в класс вошла директор
школы и увела меня в свой кабинет. Там я увидела двух НКВДешников и хлопнулась
в первый раз в жизни в обморок прямо на пороге кабинета. Очнулась я на диване,
директорша брызгала мне на голову воду. Мне немедленно подали моё пальто,
помогли одеться, и эти двое повели меня по пустым коридорам; торопились, пока
шли занятия, чтоб никто не увидел. Мы вышли (через запасной вход) на боковую
улицу, где нас дожидался „чёрный ворон“ (машина для арестованных), в которой
сидела Жаннетт и ещё несколько детей из Интердома.
Нам не дали даже возможности забрать из тумбочек личные
вещи. Привезли на вокзал. Мне было тринадцать лет и ещё двум мальчикам
несколько больше: немцу Хельмуту Шмидту и Юре Жарскому, сыну известного
польского революционера, арестованного в Союзе. Остальные были малышами. На
вокзале нас заперли в подсобке, где хранились вёдра и мётлы для уборки
помещений. Тусклая лампочка „Ильича“ свисала с потолка. Мы сидели на полу, а
нужду справляли в стоявшие там вёдра. Малыши заснули, мне было не до сна.
В двенадцать ночи за нами пришли конвойные. Их звали Миша и
Гриша. С тех пор все конвойные у меня назывались Миша-Гриша. На перроне стоял
поезд, нас разместили в двух купе. На нижней полке валетом уложили маленьких.
Миша-Гриша спали в отдельном купе. Они всем дали по ломтю хлеба, и хоть я была
голодная, оттолкнула протянутый кусок так, что он улетел в коридор. На
следующий день ночью прибыли в Казань. Там мы вышли из поезда и начали бродить
по заснеженным улицам в поисках ночлежки. В Иванове снега ещё не было, а здесь
мы хорошо замёрзли. Мы шли от одного „Дома крестьянина“ к другому, нам даже
двери не открывали. Малыши плакали от усталости. Тогда при очередном отказе
наши проводники начали стучать кулаками в дверь и требовать. Оба они были в
форме, и это сработало. Мы увидели, что люди лежали на полу прямо у двери. Нас
пристроили тоже на полу. Утром проводники организовали захудалый микроавтобус,
и мы поехали дальше. Они опять дали по куску хлеба, от которого я отказалась.
У берега Волги нам велели выйти из машины и идти по
замёрзшей реке пешком. На противоположном берегу снова в неё залезли. Автобус,
конечно, не отапливался, холод был страшный, воняло бензином. От всего этого и
от голода мне стало дурно до рвоты.
Мы ехали в город Чистополь Татарской республики. В Чистополе
остановились перед высокой изгородью из железных прутьев, где в верхней её
части по всей длине был протянут красный транспарант, на котором стояло:
„Спасибо любимому Сталину за наше счастливое детство“. Это был „Чистопольский
школьный детский дом N1“, в который в эти годы стали привозить детей
арестованных или расстрелянных коммунистов. И он стал домом для детей „врагов
народа“. При виде замызганных ребятишек трудно было поверить, что они
счастливы. На территории стояло три барака, один — спальный, затем — столовая с
кухней и прачечной, в третьем — делались уроки, играли дети и девочки
занимались вышивкой на продажу для детдома.
Нас разместили по комнатам. Мне повезло, так как я попала к
старшим девочкам, 16-17 лет, а сестра и другие малыши получили матрацы, лежащие
прямо на полу. Многие дети ещё мочились, и солома в матрацах гнила, а ночью там
по головам бегали крысы. Я в очередной раз пришла в ужас. У Гельмута и Юры в
первую же ночь украли брюки, а у сестры — пальто. Многие дети до поступления в
детдом были беспризорными, их подбирали на улицах, не у всех были фамилии.
Таким давали новые фамилии: Неизвестная, Незнайкина, Казанская, если её
подобрали в Казани. Они привыкли воровать и продавать вещи на базаре за кусок
хлеба. Мы были первыми детьми „врагов народа“ в этом детдоме.
В спальный барак разрешалось заходить только в восемь часов
вечера, после этого времени не разрешалось передвигаться вообще по территории.
Около двери в спальню стоял диван-лавка, на котором днём и ночью сидел или
лежал сторож — злой горбатый гном. Еду ему приносили сюда прямо из кухни.
Через пару дней я завшивела, потом появилась чесотка. У
многих детей была трахома. Я попала в комнату старших девочек, но так как не
было свободных коек, меня положили в одну постель с татарской девочкой Раей, у
которой всё тело было в гнойниках. Она меня успокоила, сказала, что у неё
врождённый сифилис, который не заразный, и что через пару дней её отправляют в
лечебницу…»
Обязательно читайте целиком:
http://bessmertnybarak.ru/article/margot_kippenberger/ <i>)░)
(░( (░( )░))░)
