27 сент. 2017 г.

&emsp;  &emsp;  &emsp;  &emsp;<b>Помним
</b>
&emsp;  &emsp;        
<b>
&emsp;  Проспер Мериме
</b><i> 
Проспер Мериме — французский писатель и переводчик, один из первых во Франции мастеров новеллы. В качестве главного инспектора исторических монументов заведовал составлением реестра исторических памятников (т. н. база Мериме). Член Французской академии, сенатор Второй империи. Много сделал для популяризации во Франции русской литературы, которую регулярно переводил.

 Проспер Мериме родился 28 сентября 1803 года в семье образованного химика и живописца Жана Франсуа Леонора Мериме. Окончив курс юридических наук в Париже, он был назначен секретарём графа Д’Арту, одного из министров июльской монархии, а затем главным инспектором исторических памятников Франции. На этом посту он много способствовал сохранению исторических достопамятностей. Во время своего первого путешествия в Испанию в 1830 г. подружился с графом де Теба и его женой, дочь которых стала впоследствии французской императрицей. Мериме в качестве старого друга семейства графини Монтихо был во время Второй империи близким человеком при Тюильрийском дворе; императрица Евгения питала к нему сердечную привязанность и относилась как к отцу.


Полностью читать https://www.livelib.ru/author/165905-prosper-merime
</i>
   
<i>
Женщины и кошки не идут, когда их зовут, и приходят, когда их не звали.

Следует делать лишь те глупости, которые доставляют удовольствие.

Если человек вас обманул, он мошенник; если он обманул вас дважды, вы дурак.

За деньги нельзя купить друзей, но можно завязать немало интересных знакомств. Есть вещи важнее денег, но без денег эти вещи не купить.

Есть вещи важнее денег, но без денег эти вещи не купишь…

За деньги нельзя купить друзей, но можно завязать немало интересных знакомств.

Когда меня дразнят, я делаю назло.

Быть может, мужество приходит с трудностью положения.
</i>

       
<b> Конфуций и Мир

孔子與世界
</b>
<i>Конфуций (настоящее имя - Кун Цю) был обычным человеком, но его учение нередко называют религией. Хотя вопросы богословия и теологии как таковые для конфуцианства не важны вообще. Все учение строится на морали, этике и жизненных принципах взаимодействия человека с человеком.

Он был одним из первых, кто предложил идею построить высоконравственное и гармоничное общество. А золотое правило его этики звучало так: «Не делай другому того, чего не желаешь себе». Его учение нашло такой широкий отклик у людей, что его приняли в качестве идеологической нормы на уровне государства, и оно оставалось популярным почти 20 веков.
</i>
<i>
✒ Счастье - это когда тебя понимают, большое счастье - это когда тебя любят, настоящее счастье - это когда любишь ты.


 Совершенный человек все ищет в себе, ничтожный – в других.

Read more: http://quote-citation.com/author/confucius#ixzz4LTwMVSKj


 Учитесь так, словно вы постоянно ощущаете нехватку своих знаний, и так, словно вы постоянно боитесь растерять свои знания.



Я не понимаю, как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно на ней ездить?


  Только истинно человечный человек способен и любить, и ненавидеть.


Я слышу и забываю.
Я вижу и запоминаю.
Я делаю и понимаю.
</i>

░░|░░|░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b> Anatoly Golovkov

Израильские заметки

ЖИВОЙ ОГОНЬ
</b>
░░|  <i> Не только по деревням, - раньше на Москве кое-где топили печку. И даже в центре - на Серпуховке, на Басманной, на Сретенке.
Я эту науку проходил, в Калининграде (Кёнигсберге). В доме, что строили немцы для рабочих порта и завода подлодок.
Голландка до потолка, вся в плитке. На изразцах бюргеры в шляпах с пером. И готикой - всякие мудрости. Типа: «Einen kalten Ofen umarmt niemand» (Холодную печь никто не обнимет).
Лучшие дрова ольховые, царские. Мы их не видели. Покупали ель, березу, осину, что привезут. Отец говорил, хороши яблоня и груша. Но старые прусские сады никто рубить не собирался: плодоносили исправно, и яблоки были, что надо.
Что до козел, то меня к ним приставили рано. И мы с мамой легко таскали друг к другу за ручки пилу, грамотно разведенную одноногим дядей Борей: давай к тебе, теперь ко мне, вот так, умница!..
Летели на снег опилки пахучие.
Вообще, все эти запахи по сей день во мне.
Отец колол дрова. Я колун в руках удержать еще не мог.
В галифе и хромачах, раздетый до пояса, смотрел, где сучья. Хряп! Чурка на два полена, это четверик. Хряп, хряп! На три - – шестерик, на четыре – восьмерик. Взмах - хряп!.. Давай, собирай!
Вот эти восьмушки пёр на второй этаж. А он - вторую вязанку, с лучиною и щепой - для растопки.
Сначала запихивал «Красную звезду». Читанную. Страницы из старого «Радио», вздыхая. И почему-то нещадно - «Крокодил».
Говорил, я на службу, а ты растопишь – осину под конец не оставляй. От нее не займется антрацит. Уголек смачивали водой.
Большие куски бил молотком. Мордаха черная, руки черные. Зато треснешь по углю, а на половинках чудо! Отпечаток какого-то листа. Типа пальмы. Миллионы лет – дух захватывало. А то и лапы чьи-то, а может хвосты?
Тепло от печи незабвенное. Мама и сестра прислонялись спинами, мы с отцом грели ладони.
На дворе погода бывала лютая, дождь со снегом по стеклам. Ветер воет в заслонках, - ух, страшно воет, как волк.
А тут чай на столе, тепло в доме. Так дивно посидеть под абажуром.
И все еще живые и свои. </i>|░░
<b>
Вероника Долина
</b>
 (̅_̅_̅_̅(̅_̅_̅_̅_̅_̅_̅_̅_̅̅_̅()ڪ                      
<i>
*   *   *
Куда теперь деваться москвичу....
А было- разгуляйся , не хочу .
Гуляй ,душа нелепая, без флага.
И вот уж тяжеленный истукан
Стучится прямо в окна, испугал
Собаку мне.... Да вот и я, бедняга,
О чем то загрустила , ну и ну.
И подхожу невесело к окну,
И что я вижу на моей Садовой:
Да вот же. Эка пакость, неживой,
С повернутой нечётко головой,
А все таки глядит с угрозой новой.
Ну ,не хватало прежних мне тревог...
Без рук его огромных и без ног.
Без истукана этого, в помине.
Того гляди, покинет постамент-
И -шлеп да шлеп- как всякий монумент
По городу пройдёт , как по картине .
Как по квартире собственной , топ-топ.
Да вашу мать же, как же, где же гроб,
В который бы его заколотили.
Причём тут город мой, моё кольцо.
Он дышит, окаянный, мне в лицо.
Он шарит взглядом по моей квартире.
Такого- никогда в Москве моей
Не видели. Хоть бронзовых кровей
Терпели мы известных исполинов.
Но Чехов мой, но Маяковский мой,
Да хоть Чайковский.... Летом и зимой-
Здесь пили чай с печеньем и с малиной,
Да вашу мать. Здесь никогда в окно
Друг другу не смотрели, ни давно,
Ни в наши дни паскудные, ей богу.
И вот стоит пришелец и амбал .
Охранник воплощённый. Каннибал.
Вот наконец и вышел на дорогу.
Я знаю : эта кукла ни при чем.
Когда, какою печью испечён ,
Мне все равно. Я пенюсь и сутулюсь.
Каляевская, бывший террорист,
Готовься к битве . Никакой турист
Не может знать судьбу старинных улиц.
</i>
ڪے~