✔✔Александр Ширвиндт 

♦LLLLLLLLLLLLLLLLLL♦

♦LLLLLLLLLLLLLLLLLL♦

♦♦♦♦♦♦♦♦♦♦♦

<i>

 «Кем бы ты ни был в молодости — оптимистом или пессимистом, наивным или реалистом, радужным или сумрачным, все равно с возрастом становишься брюзгой. И чем дальше, тем все брюзжее и брюзжее. Главное, сам это чувствуешь, но ничего не можешь с этим поделать.

Накопление всеядности приводит к паническому раздражению, а тут и до ненависти — рукой подать.

Я себя ненавижу! Ненавижу необходимость любить окружающих, ненавижу все время делать то, что ненавижу, ненавижу людей, делающих то, что я ненавижу, предметом творческого вожделения.

Ненавижу ненависть к тому, что вообще никакой эмоции не заслуживает.

Я ненавижу злых, скупых и без юмора. Социальная принадлежность, политическая платформа, степень воровства меня совершенно не волнуют. Воруй, но с юмором. Фашист, но дико добрый.

Я думаю, характер человека складывается уже месяцам к трем. Но у меня почему-то не сложился до сих пор, поэтому о себе говорить трудно. Я, например, незлопамятный. Это плохо, потому что благодаря злопамятности можно делать выводы, а так — наступаешь на одни и те же грабли. {…}

К старости {…} половые и национальные признаки как-то рассасываются.

Все время ловил себя на мысли, что я совсем перестаю себе нравиться. Что случилось?

Наконец понял: надоело быть хорошим человеком! Немодно, нерентабельно, а подчас просто стыдно!»

&emsp; &&emsp;&emsp;   &emsp; <b>Александр Ширвиндт </b>«Склероз, рассеянный по жизни»

 ✔✔

° 。 ° ˛˚˛ * _Π_____*。*˚

˚ ˛ •˛•˚ */______/~＼。˚ ˚

˚ ˛ •˛• ˚ ｜田田｜門ღღ&emsp;  &emsp; <b>Михаил Бару

</b>

<i>Ветра нет, только сухие былинки качаются, кузнечики не стрекочут, птиц… ястреб, нарезающий круги где-то в невообразимой вышине, делает это молча. Где-то у самого края неба или даже за его краем гудит самолет. Так тихо гудит, что может быть и нет его совсем, а гудит в ухе или внутри головы. Какого… ты гудишь, а? Не лечу я никуда, у меня в погребе тридцать банок лечо, сорок банок соленых огурцов и помидоров, тыкв, кабачков, засахаренного варенья с позапрошлых лет столько… У меня чеснок под зиму посажен, перекопаны все грядки, на картофельном поле посеяна озимая рожь, чтобы по весне на нем не выросли васильки, у меня путевка в подмосковный желудочный санаторий в ноябре, купленная загодя за полцены, у меня таблеток от давления запасено на два года вперед, у меня… Что ты нервы мне свои гулом треплешь, сука? Ну что мне – пойти и напиться прямо сейчас, да?! Устроить скандал, разломать табуретку, которую сам же утром чинил, разбить фарфоровую лошадь на буфете, сказать все, что… а потом просить прощения, ползать по полу и собирать осколки лошади, чтобы их склеить?... Или это не самолет, а давление и нужно принять таблетку и полежать…

✔✔

░███░░███████░░█▌░

 <b>

Владимир Буковский и писатель Джордж Урбан о самоубийстве Цветаевой.

</b><i>

УРБАН: Александр Гладков, вспоминая свой разговор с Пастернаком через несколько месяцев после смерти Цветаевой (он состоялся 20 февраля 1942 года), цитирует его в мемуарах: "Я виноват, что в своё время не отговаривал её вернуться в Советский Союз. Что её здесь ждало? Она была нищей в Париже, она умерла нищей у нас. Здесь её ждало худшее ещё — бессмысленная и безы­мянная трагедия уничтожения всех близких, о кото­рой у меня ещё нет мужества говорить сейчас".

Когда Гладков спросил: "Кто виноват в том, что она, вернувшись на родину, оказалась так одинока и бес­приютна, что в сущности, видимо, и привело её к гибели в Елабуге?", Пастернак (без малейшего колебания) ответил: "Я!" И затем добавил: "Мы -- все мы. Я и Асеев, и Федин, и Фадеев. И все мы. ... Мы были полны благих намерений, но ничего не сделали, утешая себя мыслью, что мы беспомощны. О, иногда так удобно думать, что кто-то беспомощен. Государство и мы. Оно может сделать всё, а мы -- ничего. Снова и снова мы решали, что мы беспомощны и шли обедать. Для большинства из нас это даже не испортило наш аппетит. Это наше общее преступление, результат нашего преступного эгоизма".

===== 2

<i>

БУКОВСКИЙ: Проблема индивидуальной ответственности хорошо суммирована в твоей цитате из Пастернака. Многие люди чувствовали и чувствуют то же самое, что и Пастернак, но очень немногие отважились сказать это вслух. Система рассчитывает на тишину. И предлагает людям соглашательство, как меньшее зло. Чтобы встать и сказать: "Да, мы знали всё о палачах, о депортациях... Да, мы закрывали глаза, чтобы не чувствовать себя ответственными", -- это требует героической натуры и аномально повышенного чувства совести. А вынести последующие за этим высмеивания и издевательства со стороны тех самых людей, права которых ты защищаешь с риском для самого себя -- это слишком тяжело, даже для мужественного человека. Когда тебе угрожает следователь: "Не дури, не переходи черту", он вполне может ещё только усилить твоё стремление к сопротивлению, но когда то же самое тебе говорят обычные люди, которых ты знал и любил всю свою жизнь, твоим первым порывом будет сдаться, испытывая при этом омерзение.

✔✔

 ▓╣░╠▒╦╬╩▓╣

▓╣░╠▒╦╬╩▓╣&emsp; <i><b>Есенин, мама, бабушка Зина и я

</b>

Мама моя, Анна Ивановна Айдинова, читала мне Есенина, когда мы шли по улицам. Потом я понял: помещениям мама не доверяла, поскольку стихи Есенина были под государственным запретом и в свое время ее выгнали из комсомола и из института за произнесение вслух “Песни о собаке” в рубежанском общежитии. Для восстановления мамы в химическом институте понадобилось вмешательство Серго Орджоникидзе, близким сотрудником коего был мамин отец Иван Христофорович Айдинов. Без комсомола пришлось обойтись, а “Песнь” все равно рвалась из маминого сердца.

Я же был благодарным слушателем: дрожал вместе с незамерзшей гладью воды и аккурат в тот момент, когда собака ошибочно принимала тонкий месяц над хатой за одного из своих щенков, неизменно начинал реветь. Я выл, но тихо, чтобы не привлекать внимания властей.

Как ни ужасна была эта история, но мамина любовь к потаенному Есенину побеждала страх, и, содрогаясь от сострадания, я готов был снова и снова переживать этот кошмар детоубийства и неутешного горя матери-собаки.

Мама читала без надрыва, немного по-заговорщицки, действительно веря поэту. Конечно, мне запомнился текст, и я довольно часто воспроизводил его в памяти. Это было даже удобней – безопасней.

Конспирация нужна была во многом: моя бабушка (с материнской стороны) Зина нелегально проживала в Москве, куда въезд ей был запрещен еще в 1944 году, когда она вернулась из лагеря для членов семей врагов народа.

===== 2

<i>

Зинаида Петровна Айдинова была женой того самого друга Орджоникидзе, который отвечал за анилиновую промышленность, которого арестовали сразу после гибели Серго и, как выяснилось только недавно, тогда же и застрелили. Моя запрещенная бабушка жила у своих запрещенных друзей, квартиру которых я хорошо помню, поскольку мы с мамой раз в неделю посещали там бабушку. Всегда было боязно заходить в подъезд, но и оглядываться небезопасно.

В комнате с занавешенными окнами на кровати всегда лежал больной сердцем хозяин этой квартиры – запрещенный Ян. Как-то он попросил меня прочитать запрещенную “Песнь о собаке” и слушал вместе со своей женой, моей ограниченной в правах мамой и моей запрещенной бабушкой. Это было, наверное, в 1949 или даже в 1950 году; до оттепели оставались годы и годы... Я старался подражать маминому стилю.

Еще мама позволила мне с ее голоса разучить есенинское “Все живое особой метой...”.

Так вот оно как... Эти мои теперешние дни простынут, мамы уже не будет, а будут чужие и хохочущие люди, и надо будет делать вид, что ты еще только ранен! Как сказал бы Блок, “притворяться непогибшим”.

Читала мамочка еще из “Персидских мотивов”, и “Письмо матери”, и “Цветы мне говорят — прощай...”. Так что ко времени реабилитации Есенина де-факто, в эпоху “оттепели”, когда выходили его сборники, открыто пели народные песни на его слова, я был готов декламировать любимые мамой строки Есенина в школе и делал это неоднократно.

А потом пошли субъективные открытия объективной гениальности Сергея Александровича, его прорывов в тайны стиха и философии, и, главное, — в благоговение перед жизнью. Да, много дум он на земле продумал!

Упиваясь мощью его духа, я благодарю мою бедную и красивую мамочку за открывшийся с ее подачи таинственный, древний и новый, мир Сергея Есенина.

<b>

Борис Бим-Бад

 ✔✔

┃. ┏┃┃┃┏┛⋱⋮⋰

┃. ━┛━┛┏┛⋯⋯

━┛. . .. .⋰⋮⋱&emsp;<b>МаринаСобе-Панек</b>

<i>

Эта история началась в июле 1921 года, когда в кабинет Ленина вошли три американца и предложили построить коммунизм…

Нет, не во всем мире. А только на одной шахте. В Сибири.

Американцев звали Герберт Кальверт, Билл Хейвуд и Себальд Рутгерс.

Проект, который Хейвуд, Рутгерс и Кальверт предложили Ленину, назывался «Американская Индустриальная Колония «Кузбасс», сокращенно АИКК.

Для воплощения своей идеи в жизнь Хейвуду, Рутгерсу и Кальверту нужны были деньги и полная автономия. Ленин с легкостью пообещал и то, и другое. В результате дал только деньги. И только на закупку самого необходимого оборудования.

Проблему с доставкой в Россию американских рабочих и специалистов, их экипировку и содержание Ленин решил очень простым способом. Он потребовал, чтобы каждый колонист внес в фонд развития предприятия от 50 до 2000 долларов, сам оплатил бы дорогу до России, а заодно привез бы с собой инструменты и запас продуктов на два года.

Как ни странно, желающих за собственные деньги строить новый мир в чужой стране было достаточно много. Только в двадцать втором году в Щегловск – нынешний город Кемерово - из Америки прибыло 5 партий колонистов: 458 человек разных национальностей.

Американцы обустраивались в Кузбассе основательно. Открыли бытовые мастерские и обзавелись подсобным хозяйством, в котором имелось целых четыре трактора. Они собирались построить в Сибири маленькую Америку, которая помогала бы России, но при этом от нее не зависела. Ни в чем. Все – от больницы до фермы – свое собственное. Все – от спецодежды до кур - привезено с собой.

==== 2

<i>

Они наивно полагали, что местные жители отнесутся к их «маленькому интернационалу в Сибири», как называл колонию Рутгерс, с симпатией. Или хотя бы с интересом. Ведь американцы приехали помогать Советской России. Но дружбы народов не получилось. Пять лет существования колонии превратились в бесконечную череду конфликтов между русскими и американцами. Любая мелкая бытовая ссора или производственный спор немедленно перерастали в межнациональный конфликт, который заканчивался либо разбирательством в парткоме, либо мордобоем и милицией.

Трудно сказать, за что именно местные жители с самого начала невзлюбили колонистов. Может быть, за то, что они пили по утрам какао? Или за то, что на американской ферме росли бобы, цветная капуста и дыни? А может быть за то, что американцы разъезжали по полям на форде? И за то, что устраивали вечера отдыха с танцами под граммофон?

По договору с Советским правительством американцы получили в самостоятельное управление недостроенный коксохимический завод и Щегловский рудник вместе с работавшими там местными жителями.

Первое, что сделали «новые хозяева» – сократили многочисленных начальников. Прежде на каждых 100 забойщиков приходилось по 50 артельщиков, конторщиков и прочих бюрократов, в чьи обязанности входило лишь перекладывание с места на место самых разнообразных бумаг. Американцы оставили только по одному десятнику на сотню и одному артельщику на смену. Причем оба начальника работали, а не только руководили. Добыча угля возросла втрое!

К лету двадцать четвертого года АИК, постоянно перевыполняя планы по добыче угля, стояла на пороге финансового кризиса.

===== 3

<i>

Секрет превращения прибыльного предприятия в убыточное был прост: Кузнецкий трест, исправно получавший от американской колонии уголь, не платил за него ни копейки. К осени трест задолжал американцам ни много, ни мало – триста тысяч золотых рублей.

Вся прибыль от работы АИК шла в советскую казну. В среднем колония зарабатывала по одному миллиону золотых рублей в год. Но по бухгалтерским отчетам выходило, что колония работала почти в убыток. А если и получала какую-то прибыль, то только за счет экономии фонда заработной платы.

По договору, который администрация заключала с каждый колонистом, помимо зарплаты иностранцы должны были получать еще и премию за тяжелые условия труда. В реальности первые полгода они не получали ничего, потом им стали выдавать крохотную зарплату.

Раз в неделю Хейвуд приносил колонистам мешок денег и его делили поровну.

Деньги у Хейвуда кончились быстро, рабочим и служащим стали выдавать зарплату кофе, селедкой и сахаром. Но при этом профком и партком требовали от американцев своевременной уплаты членских взносов. И уж, конечно же, не селедкой…

Через пятьдесят лет исследователи назовут АИК «Кузбасс» одной из самых крупных международных авантюр, одной из самых удачных ленинских афер и репетицией ГУЛГа...

Полный текст сценария "АИК-Кузбасс. Наш маленький интернационал в Сибири" из цикла "Соблазненные страной советов" - на сайте. Ссылка в первом комментарии.

Специально для тех, кому лень читать сценарий целиком, но очень хочется узнать, чем все закончилось: В 1927 году Американская Индустриальная Колония «Кузбасс» прекратила свое существование. Начальство АИК перебралось в Москву, колонисты разъехались по домам. Но не все.

29 человек решили остаться в России.

22 из них бесследно сгинули в лагерях...

 ✔✔

░░░░░▄░░░░░

░░▀▄▀█▀▄▀░░

░▄█▄█▀█▄█▄░

░░▀▄▀█▀▄▀░░

░░▀░▀█▀░▀░░  &emsp;  <b>Вацлав Гавел</b>

 Родился 5 октября 1936 г.

• 84 года назад
•  

<i>

Чешский писатель и драматург, правозащитник и государственный деятель, последний президент Чехословакии (1989-1992) и первый президент Чехии (1993-2003), один из основателей Гражданского форума - Вацлав Гавел был одной из самых ярких личностей современной политической и культурной жизни, для многих он – символ перемен в Восточной Европе.

</i>

░░ Из дискуссии никто никогда ничему не научился.

░░ Как только человек начинает считать себя центром мироздания и мерой всех вещей, мир теряет свое человеческое лицо, а человек теряет контроль над миром.

░░ Надо работать во благо, а не потому, что это может привести к успеху.

░░ Свободные и независимые государства невозможны без свободных, уважающих себя и самодостаточных граждан. Нет гарантий мира в мире без мира внутреннего, мира между самими гражданами и мира между гражданами и государством.

░░ Спасение этого человеческого мира лежит ни где иначе, как в человеческом сердце, в способности человека размышлять, в человеческом смирении и в человеческом чувстве ответственности.

 ✔✔

┏◢◣┓

◢┛┗◣

◥┓┏◤

┗◥◤┛ &emsp;  <b> <u> 5 октября - ЭТОТ ДЕНЬ В ИСТОРИИ</u></b>

✎ ✎ ✏ ✑ ✒ ✍  ⌨ 

⌨ ✍ ✒ ✑ ✏✎✎&emsp;  5 октября 1921 г. 99 лет назад

<b>

В Лондоне основан ПЕН-клуб

</b>

5 октября 1921 года в Лондоне начала действовать организация, получившая название ПЕН-клуба или просто ПЕН. Эта организация объединила активную часть литературного мира (писателей, поэтов, журналистов) с целью оказывать помощь и содействие всем представителям литературного сообщества, пострадавшим за свои убеждения, произведения, подвергающимся всякого рода гонениям со стороны властей или оказавшимся по каким-то причинам в трудном жизненном положении.

 

Так созданная в Великобритании организация своим характером изначально заявила о себе, как о правозащитной. Это качество наряду с дружественными отношениями, царящими в среде людей литературного мира, позволило превратиться ПЕН в международную правозащитную организацию, объединяющую представителей литературы и журналистики, которых часто именуют людьми или мастерами «пера». Любопытным и знаковым является и тот факт, что это образное выражение, характеризующее представителей литературы и журналистики (мастер пера или человек пера), кроется в самом названии организации. Она получила его от первых букв трёх английских слов: «poet», «essayist» и «novelist» (поэт, эссеист, новеллист или поэт, очеркист, романист). Получившаяся в свою очередь аббревиатура (PEN) в переводе с английского языка означает буквально «ручка» или «перо».

 

Идеологами и основателями Лондонского ПЕН-клуба стали писательница К.Э. Доусон-Скотт и писатель Дж. Голсуорси, первым возглавивший организацию

 ✔✔

_◢◣

◥◤◥◤

◢◣◢◣

═◥◤&emsp;  <b>Марк Аврелий </b>

Личности, подобной Марку Аврелию, не было в истории человеческой цивилизации и, пожалуй, пока не предвидится. Смелое заявление? Пожалуй. Но отнюдь не безосновательное. И в прошлом, и в настоящем политическая система в ее многочисленных вариациях и вообще мироустройство просто не приспособлены к появлению такого правителя, как Марк Аврелий Антонин.

 

Кем он был?  Государем? Философом? Военачальником? Гражданином Рима? Зададим другой вопрос, менее очевидный: кем не был Марк Аврелий? Прежде всего, он не был идеальным правителем. Ибо всегда был верен принципам своей философии. А идеальный правитель не просто должен — обязан — идти на компромиссы, то есть поступаться принципами. Марку Аврелию же удавалось жить и править по-другому…

 

Философов на троне было немало. Еще больше — военачальников. Правили и те, кого искренне, а не потому, что так надо, любил народ, от последнего нищего до самого богатого и благородного. Можно даже отыскать в истории примеры тех, кто был одновременно и философом, и полководцем, и любимым народом, в общем, «отцом отечества». Но не было тех, кто всегда, в любых обстоятельствах, до конца исповедовал принятые на себя обязательства философа и человека. Кроме Марка Аврелия.

 

Эти обязательства он коротко и ясно изложил с своих «Размышлениях»: «Не живи так, точно тебе предстоит еще десять тысяч лет жизни. Уж близок час. Пока живешь, пока есть возможность, старайся стать хорошим… И каждое дело исполняй так, словно оно последнее в твоей жизни».

Говорят, на церемонии прощания с усопшим императором произошла удивительная вещь. Участники траурной процессии рыдали и скорбели, но вдруг слезы перестали литься, скорбь ушла, лица просветлели. Что же произошло?

 

А то, что люди осознали: нет смысла оплакивать императора, ведь небо лишь на время дало его земле и теперь он вернулся туда, откуда пришел — в вечную обитель…

===== 2

 

❶ Если не можешь изменить обстоятельства, измени свое отношение к ним.

❷ Всюду, где можно жить, можно жить хорошо.

❸ Не смерти должен бояться человек, он должен бояться никогда не начать жить.

❹ Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет.

❺ Живи так, как будто ты сейчас должен проститься с жизнью, как будто время, оставленное тебе, есть неожиданный подарок.

❻ Истинная ценность человека измеряется в тех вещах, к которым он стремится!

❼ Твои мысли становятся твоей жизнью.

❽ Самый презренный вид малодушия — это жалость к самому себе.

❾ Мечтайте о великом: лишь великие мечты в силах затронуть людские души.

❿ Для счастливой жизни нужно совсем немного. Все дело в самом человеке, в образе его мышления.

⓫ Человек живёт только в настоящее мгновение. Всё остальное или прошло уже, или, неизвестно, будет ли.

⓬ Смерть улыбается каждому из нас. Мы можем только улыбнуться ей в ответ.

⓭ Надо каждое утро говорить себе: сегодня меня ждёт встреча с глупцом, наглецом, грубияном, мошенником.

⓮ Несправедливость не всегда связана с каким-нибудь действием; часто она состоит именно в бездействии.

⓯  Странно! Человек возмущается злом, исходящим извне, от других, тем, чего устранить не может, а не борется со своим личным собственным злом, что в его власти.

 ✔✔

(❁´◡`❁)

<i><b>

Вадим Жук

</b>

Милая, всё ещё будет,

Верь прозорливому мне.

Более лучшие люди

Жить будут в нашей стране.

Будут у нас на районе

Трели звенеть соловья.

Спросишь ты: кто это звонит?

Я прошепчу: это я.

Всё в магазинах столицы

Станет ещё дешевей.

Наши красивые лица

Будут в сто раз красивей.

Жизнь будет круче и круче,

Хватит нам время и сил

Видишь - я это озвучил.

Типа, стишок сочинил.

30 сентября 20

  ✔✔

° 。 ° ˛˚˛ * _Π_____*。*˚

˚ ˛ •˛•˚ */______/~＼。˚ ˚

˚ ˛ •˛• ˚ ｜田田｜門ღღ&emsp;  &emsp; <b>Михаил Бару 

</b> 

<i>С каждым днем тишина все гуще. Это уже не легкая на подъем летняя тишина, которая может перетечь из одного места в другое или вовсе мгновенно испариться. Осенняя тишина еще не может застыть навсегда, но может стоять не шевелясь на одном месте несколько часов и даже целый день с утра и до вечера. Ее уже можно размешивать ложкой, как сметану. Мало-помалу в ней появится что-то стеклянное, прозрачное и она начнет отвердевать. В середине октября, когда ударят первые заморозки, она зазвенит. Ее еще нельзя расколоть, как зимнюю, но ее уже можно поцарапать мышиным шуршанием, треском бересты в печи, повизгиванием собаки во сне, сделать в ней лунку каплями, падающими из крана на кухне, подвести под ней жирную черту жужжащей между рамами мухой, и подсветить выглянувшей из-за туч луной, которая превратит ее в безмолвие.

✔✔

 ❋ܮ

<b> 

Сергей Есенин

<b> 

Жизнь – обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.

Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: «Лишь сердце потревожь,
Жизнь – обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.

Обратись лицом к седому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе».

Хорошо в черёмуховой вьюге
Думать так, что эта жизнь – стезя.
Пусть обманут лёгкие подруги,
Пусть изменят лёгкие друзья.

Пусть меня ласкают нежным словом,
Пусть острее бритвы злой язык, –
Я живу давно на всё готовым,
Ко всему безжалостно привык.

Холодят мне душу эти выси,
Нет тепла от звёздного огня.
Те, кого любил я, отреклися,
Кем я жил – забыли про меня.

Но и всё ж, теснимый и гонимый,
Я, смотря с улыбкой на зарю,
На земле, мне близкой и любимой,
Эту жизнь за всё благодарю.

17 августа 1925 г.

ܮ❋

<b> 

Сергей Есенин

<b> 

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящих

Я не в силах скрыть моей тоски.

Слишком я любил на этом свете

Всё, что душу облекает в плоть.

Мир осинам, что, раскинув ветви,

Загляделись в розовую водь.

Много дум я в тишине продумал,

Много песен про себя сложил,

И на этой на земле угрюмой

Счастлив тем, что я дышал и жил.

Счастлив тем, что целовал я женщин,

Мял цветы, валялся на траве

И зверьё, как братьев наших меньших,

Никогда не бил по голове.

Знаю я, что не цветут там чащи,

Не звенит лебяжьей шеей рожь.

Оттого пред сонмом уходящих

Я всегда испытываю дрожь.

Знаю я, что в той стране не будет

Этих нив, златящихся во мгле.

Оттого и дороги мне люди,

Что живут со мною на земле.

1924

✔✔

 ☰◈☰ &emsp;   <b>Юрий Левитанский </b>

<i> 

ПЕЙЗАЖ

Горящей осени упорство!

Сжигая рощи за собой,

она ведёт единоборство,

хотя проигрывает бой.

Идёт бесшумный поединок,

но в нём схлестнулись не шутя

тугие нити паутинок

с тугими каплями дождя.

И ветер, в этой потасовке

с утра осинник всполошив,

швыряет листья, как листовки, -

сдавайся, мол, покуда жив.

И сдачи первая примета -

белесый иней на лугу.

Ах, птицы, ваша песня спета,

и я помочь вам не могу…

Таков пейзаж. И если даже

его озвучить вы могли б -

чего-то главного в пейзаже

недостаёт, и он погиб.

И всё не то, всё не годится -

и эта синь, и эта даль,

и даже птица, ибо птица -

второстепенная деталь.

Но, как бы радуясь заминке,

пока я с вами говорю,

проходит женщина в косынке

по золотому сентябрю.

Она высматривает грузди,

она выслушивает тишь,

и отраженья этой грусти

в её глазах не разглядишь.

Она в бору, как в заселённом

во всю длину и глубину

прозрачном озере зелёном,

где тропка стелется по дну,

где, издалёка залетая,

лучи скользят наискосок

и, словно рыбка золотая,

летит берёзовый листок…

Опять по листьям застучало,

но так же медленна, тиха,

она идёт,

и здесь начало

картины, музыки, стиха.

А предыдущая страница,

где разноцветье по лесам, -

затем, чтоб было с чем сравниться

её губам,

её глазам.

1959