✔✔

✿.¸¸♨¸.✿‿♨.•*´¯✿♨⋱⋱⋱⋰⋰⋰✿.¸¸♨¸.✿‿♨.•*´¯✿♨

&emsp;  &emsp; &emsp; ……………...♨ <b> День памяти </b>  ♨

<b>

Роберт Бёрнс

<b><i>

МОЁ СЧАСТЬЕ

Доволен я малым, а большему рад,

А если невзгоды нарушат мой лад, За кружкой, под песню гоню их пинком — Пускай они к чёрту летят кувырком.

В досаде я зубы сжимаю порой, Но жизнь — это битва, а ты, брат, герой. Мой грош неразменный — беспечный мой нрав, И всем королям не лишить меня прав.

Гнетут меня беды весь год напролёт. Но вечер с друзьями — и всё заживёт. Когда удалось нам до цели дойти, К чему вспоминать нам о ямах в пути!

Возиться ли с клячей — судьбою моей? Ко мне, от меня ли, но шла бы скорей. Забота иль радость заглянет в мой дом, — Войдите! — скажу я, — авось проживём!</i>

<b>Перевод С.Маршака </b>

<i>

Жизнь Роберта Бёрнса закончилась рано - сказалась тяжелая юность поэта, полная тяжкого труда и лишений. Но те недолгие 37 лет, что он прожил, были наполнены множеством событий. А день его рождения отмечается сегодня в Шотландии как национальный праздник.

 ✔✔

 ܢ ܥܨ

<i> <b>   

Эрнест Миллер Хемингуэй </b>  (англ. Ernest Miller Hemingway) родился 21 июля 1899 года в Оук-Парк (штат Иллинойс, США), в семье врача. С детства он много читал, а также увлекался охотой и рыбалкой. Во время учёбы в школе Эрнест писал заметки и репортажи для небольшой школьной газеты. Именно тогда мальчик решает стать писателем. Его первые рассказы появились в школьном журнале «Скрижаль» в 1916 году.

ܓ৳ܢ ܥܨ

<b>  

Марлен Дитрих и Эрнест Хемингуэй. </b>  История любви.

  <i>

Марлен Дитрих умерла в 1992 г. От инфаркта, после того как прочла книгу о себе, написанную ее дочерью Марией. Тогда -то и всплыли ее письма от Хемингуэя, Марлен хранила их в платной ячейке своего банка не только потому, что очень дорожила ими, но еще и потому, что боялась любопытства журналистов. Их содержание, по крайней мере тех, что были проданы на аукционе, подтверждает: их отношения только внешне походили на любовь, но никогда не переходили границ дружбы. Сама Марлен называла их чувства "дружеской любовью". Несмотря на то, что их тянуло друг к другу, судьба всякий раз, когда они встречались, разводила их снова в разные стороны: или она была не свободна, или он был кем-то увлечен.

Был один момент в жизни, когда увидела его снова, сердце забилось сильнее, чем прежде, — и именно тогда он признался, что потерял голову от одной "карманной Венеры", на которой он непременно хочет жениться. И Марлен Дитрих бросилась на помощь своему другу, не желая видеть, как он страдает. Она взяла на себя роль свахи и поженила Эрнеста и кукольно-миниатюрную Мэри, которые жили очень счастливо, имели детей. А потом он без видимых на то причин покончил жизнь самоубийством. И для Марлен Дитрих Хемингуэй навсегда остался недочитанной книгой.

То была любовь с первого взгляда, после того как они встретились на борту французского океанического лайнера "Иль де Франс" в 1934 г. Хемингуэй возвращался через Париж из сафари в Африке, а Дитрих держала путь в Голливуд после того, как навестила своих родственников в фашисткой Германии — это была одна из последний поездок домой. Однако переписка Хемингуэя и Дитрих завязалась только через 15 лет, когда ему было 50, а ей 47 лет, и продолжалась до самоубийства писателя в 1961 г.

----- 2

<i>

Отрывки из книги Марлен Дитрих "Размышления"

"..Энн Уорнер – жена всесильного продюсера Джека Уорнера – давала прием на корабле, и я была в числе приглашенных. Войдя в зал, я мгновенно заметила, что за столом – двенадцать персон. Я сказала: «Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол – нас окажется тринадцать, а я суеверная». Никто не пошевелился. Вдруг внезапно передо мной возникла могучая фигура: «Прошу садиться, я буду четырнадцатым!» Пристально рассматривая этого большого человека, я спросила: «Кто вы?» Теперь можно судить, как я была глупа…"

"...пора сказать, что я думаю о тебе постоянно. Перечитываю твои письма раз за разом и говорю о тебе лишь с избранными. Я перенесла твою фотографию в спальню и смотрю на нее довольно беспомощно"

"Он был моей «гибралтарской скалой», и этот титул нравился ему. Прошли годы без него, и каждый год становился больнее предыдущего. «Время лечит раны» – только успокаивающие слова, это неправда, хотя я и хотела бы, чтоб это было так. Мы переписывались в те годы, когда он был на Кубе. Он посылал мне свои рукописи, часами мы разговаривали по телефону."

"Даже во время войны он был сияющий, полный гордости и силы, и я, бледная и слабая, всегда оживала, когда мы встречались. Он называл меня «капуста». У меня не было для него особого имени. «Папа», как его все называли, казалось мне неуместным. Я называла его просто «ты». «Ты мне скажи, – говорила я. – Скажи мне, ты скажи мне…» – словно потерянная девочка, какой я была в его глазах, да и в своих собственных тоже."

----- 3

<i>

"Он был мудрым человеком, мудрейшим из всех советчиков, главой моей собственной религии.

Он учил меня писать. Я тогда писала статьи для домашнего журнала для дам («Ladies Home journal»). Звонил он мне дважды в день и спрашивал: «Ты уже разморозила холодильник?» Потому что он знал, как все пытающиеся писать часто прибегают к уверткам, решив вдруг, что необходимо что-то сделать по хозяйству.

У него я научилась избегать ненужных прилагательных. До сих пор, по мере возможности, я опускаю их. Если не получается иначе, ввожу контрабандой потом. Во всем остальном я подчиняюсь всем его правилам.

Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной теперь, может быть, этими длинными ночами… Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Гнев не исцеляет. Гнев на то, что он оставил тебя одну, ни к чему не приводит. Во мне был гнев, но в этом ничего хорошего нет. "

"Хочу рассказать о тех днях, когда он встретил Мери. Это было во время войны.

Меня направили в Париж и поселили в Шато, неподалеку от Парижа. Узнав, что Хемингуэй в Париже и живет в отеле «Ритц» (который предназначался для высшего командования), я поехала к нему.

Он рассказал, что встретил «Венеру в карманном варианте» и хочет непременно ее заполучить, невзирая на то, что был отвергнут при первой же попытке. Я должна помочь ему и поговорить с ней. Невозможно объяснить, почему мужчину тянет именно эта женщина, а не другая. Мери Вэлш была вполне заурядной, малопривлекательной женщиной. Теперь я понимаю, что оказала ему не очень-то хорошую услугу, но тогда выполнила то, что он хотел. Мери не любила его, я была в этом уверена, но ей терять было нечего. Вопреки желанию, я приступила к исполнению своей миссии – поговорила с ней. Она решительно сказала: «Я его не хочу».

----- 4

<i>

Я пыталась склонить ее, говорила о достоинствах Хемингуэя, о той жизни, которая может быть рядом с ним. Я – полномочный посол – предлагала ей «руку и сердце».

К полудню она несколько смягчилась. Обеденное время в отеле «Ритц» – это час, когда девушки более уступчивы. К ним относилась и Мери Вэлш, «Венера карманного размера». Она сказала мне, что внимательно обдумала предложение.

Когда наступил вечер, Мери появилась с сияющей улыбкой и сообщила, что принимает предложение Хемингуэя. Единственным свидетелем этого события была я.

Никогда не видела я человека более счастливого. Казалось, сияющие лучи вылетали из его могучего тела, чтобы всех вокруг делать счастливыми.

Вскоре я уехала на фронт и не встречала до конца войны ни его, ни Мери."

"Моя любовь к Хемингуэю не была мимолетной привязанностью. Нам просто не приходилось долго быть вместе в одном и том же городе. Или он был занят какой-нибудь девушкой, или я не была свободна, когда был свободен он. А так как я уважаю права «другой женщины», я разминулась с несколькими удивительными мужчинами, как проплывают мимо светящиеся ночные корабли. Однако я уверена, что их любовь ко мне длилась бы намного дольше, если б я сама была кораблем, стоящим в гавани."

Перевод книги Марлен Дитрих «Размышления» оказался последней литературной работой замечательной советской певицы Майи Владимировны Кристалинской</i>

Публикация Ольга Перес

ܓ৳

<b>  

Татьяна Хохрина

</b>  

<i>

В этот день 122 года назад (во что поверить невозможно) родился ЭРНЕСТ МИЛЛЕР ХЕМИНГУЭЙ - американский писатель, журналист, лауреат Пулитцеровской и Нобелевской премий, солдат-доброволец обеих мировых войн , боксер, рыбак и охотник, а для советской интеллигенции - еще и долгие годы символ свободного человека и настоящего мужчины.

Не так давно на чердаке дачи рабочие, чинившие у нас крышу, нашли портрет, который лет 40-50 назад висел рядом с чешскими книжными полками в каждом втором московском доме. - Родственник ваш? - спросили рабочие. - С характером, похоже, дядька-то, не простой...А тоже ведь помер и на чердаке валяется...

Нет, не тоже. Совсем. Для многих наших родителей и нас самих он действительно в чем-то был особенно близким, почти родным. Скорее всего потому, что появление на русском языке двухтомника Хэмингуэя в 59-м году совпало с Оттепелью и полноценным открытием для России американской литературы. С одной стороны, во многом сформировавшейся под серьезным влиянием русской классической прозы, и тоже полной сомнений и рефлексий, а с другой стороны, в противовес советской литературе, полной индивидуализма, свободы, реальности выбора и романтики открытого мира. Даже сам портрет Хемингуэя в грубом свитере был в определенном смысле продолжением романтического портрета Байрона, бесстрашного и свободного.

----- 2

<i>

Долгие годы мы читали Хэма запоем, потом интерес и мода на него угасли, вытесненные другими гениями, но восхищением им никуда не делось. И потому, что лучшее из написанного навсегда осталось в памяти, и потому, что вся жизнь его от начала до конца вызывала уважение и восхищение силой характера.

Я не перечитывала Хэма сто лет и не помню деталей, но помню, как ревела в метро, читая Снега Килиманджаро, как чувствовала себя девочкой со спичками, глядя через его строчки в светящийся и двигающийся джазовой синкопой иной мир, вдыхала с ним вместе запах корриды или кубинской Большой Рыбы и образ мужчины, за которым хотелось бежать очертя голову, подозрительно напоминал самого автора. Пожалуй, завтра приведу эту фотографию в порядок и найду ей подходящее место....

✔✔Именины

┌─┐┌──┐

└─███─┘

┌─███─┐

└─┘┼└─┘

───┼───&emsp; <b>  Именины </b>  21 июля

▪Александр▪ («Защитник людей»)

▪Дмитрий▪ («Посвященный богине Деметре»)

▪Николай▪ («Победитель народов»)

▪Фёдор▪ («Божий дар»)

 ✔✔

৳ ֍ܓ

<b> Alexander Genis</b>

КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ АЛЕКСЕЯ ГЕРМАНА

#святцы_культуры

Когда мы с Германом, как советовал Мандельштам, отправились в Царское Село, погода была зверской. Опустошенная погодой и политикой, аллея парка вела к кукольному замку с башней и флюгером.

- При большевиках, - сказал я, сглотнув слюну, - здесь подавали миног.

- Забудь, как звали, - отрезал Алексей.

Из упрямства я толкнул ржавую дверь, исписанную словом из трех букв, зато по-английски: sex. Неожиданно легко она открылась. Внутри сияли огни и белели скатерти.

- Миноги есть? - обнаглев, спросил я.

- А как же! - ответил официант, и мы выпили под них с мороза.

Алексей решил, что в ресторане снимают кино из прежнего времени, но я не согласился, считая, что он сам во всем и виноват. Герман так упорно творил вторую реальность, что от напора прохудилась первая. Вымысел продавливает действительность и отпирает двери, включая заржавевшие от простоя. Вблизи художника колышется завеса, в щель дует, и происходят мелкие чудеса.

Много лет спустя мы встретились с Германом в Пушкинских Горах. Он уже не пил, но еще завидовал и по вечерам рассказывал о встречах с вождями, включая предпоследнего.

- Родину любишь? - спрашивал Ельцин Германа, зажав того под мышкой.

- Как не любить, - еле выдавил режиссер и был отпущен по добру и с наградой.

Послушать Германа приходил белый, словно сбежавший из фильмов Тарковского, жеребец. Он даже ржал вместе с нами.

- Как его зовут? - не сдержав, как всегда, праздного любопытства, спросил я у пришедшего на веселый шум конюха.

- Герман, - ответил тот и повел купать коня в пруду, покрасневшем от заката.

 ✔✔

░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

 

 <b>Anatoly Golovkov

 </b> 

 ░░|<i> ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ГЕРМАНА

Алексею Юрьевичу двадцатого всего бы 83 стукнуло.

А что? В Израиле, где я живу, — что Герман раньше трудновато мог представить! — такие по горам лазят, ставят правнуков на горные лыжи, гоняют на велосипеде.

Мог бы дожить, но не дожил.

Сердце истратил.

Позвонить бы Свете: ну, как ты там без Леши-то?

Но Санкт-Петербург, «Ленфильм» и мир уже и без Светы.

Неразрывны они.

Не случайно Саша Радов — которого ковид унёс, — назвал фильм о них «Герман и Кармалита». Как «Мастер и Маргарита».

Все они теперь, наверное, свои дни рождения отмечают на небесах. Светка картошку с луком жарит.

Может быть, не хуже, чем на земле. Только по нам, скучают. И на небесах, небось, правду-матку режут в глаза.

Это Герману-старшему бывало по душе, он это любил. И от своих актеров требовал — до ярости, до деспотизма. Но если хочешь на такой проект, где все друг с другом согласны, то это не к Герману.

----- 2

<i>

Лёша снимал потрясающе.

Наверное, потому что проникал внутрь времени. И жил внутри, пока не снимется последняя сцена.

«Мой друг Иван Лапшин» — реквием по всем нам, высокая планка для многих.

«Хрусталёв, машину!» можно изучать во ВГИКе покадрово.

И «Трудно быть богом», не совсем понятый современниками шедевр.

Никто так долго над картинами не работал, как он, снимая этажи своих сновидений.

Герман оправдывался: «Все формы себя изживают. Ну, будь я Чехов, наверное, я мог бы написать несколько пьес, штук пять, и маленькие рассказики. Но я не Чехов. Я снимаю кино, и какие-то планы кинематографические оказываются устаревшими... Моя жизнь вообще такая: когда спящий проснется».

Герман — и люди его класса, — это клан учителей, каста правдоискателей.

Поэтому формулу Самойловскую можно произносить возле каждого камня: «Нету их. И всё разрешено».

Ладно. Лучше представить, как бы вот с рюмочкой по-прежнему сидим мы за столом... Найти его фотографии, то у меня в Мещерском, то у Ани в Переделкино, то в Питере.

Ничего уже не исправить, всё прошло. Улыбнемся друг другу.

И с днем рождения! </i>|░░

░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

 

 <b>Anatoly Golovkov

 </b> 

 ░░|<i> 

</i>|░░

 ✔✔

꧁    ꧂

<b>

Фёдор Тютчев</b>

 

* * *<i>

Не рассуждай, не хлопочи!..

Безумство ищет, глупость судит;

Дневные раны сном лечи,

А завтра быть чему, то будет.

 

Живя, умей все пережить:

Печаль, и радость, и тревогу.

Чего желать? О чем тужить?

День пережит — и слава богу!

--

1850

 

Галактион Табидзе

  ::::::°::::::::o::::°:::::o°:::O::°::::

 <i>

  Лишь бы жить, лишь бы пальцами трогать,

 лишь бы помнить, как подле моста

 снег по-женски закидывал локоть,

 и была его кожа чиста. 

 

Уважать драгоценную важность

 снега, павшего в руки твои,

 и нести в себе зимнюю влажность

 и такое терпенье любви. 

 

Да уж поздно. О милая! Стыну

 и старею.

 О взлет наших лиц —

 в снегопаданье, в бархат, в пустыню,

 как в уют старомодных кулис. 

 

Было ль это? Как чисто, как крупно

 снег летит… И, наверно, как встарь,

 с январем побрататься нетрудно.

 Но минуй меня, брат мой, январь. 

 

Пролетание и прохожденье-

 твой урок я усвоил, зима.

 Уводящее в вечность движенье

 омывает нас, сводит с ума. 

 

Дорогая, с каким снегопадом

 я тебя отпустил в белизну

 в синем, синеньком, синеватом

 том пальтишке — одну, о одну? 

 

Твоего я не выследил следа

 и не выгадал выгоды нам —

 я следил расстилание снега,

 его склонность к лиловым тонам. 

 

Как подумаю — радуг неровность,

 гром небесный, и звезды, и дым —

 о, какая нависла огромность

 над печальным сердечком твоим. 

 

Но с тех пор, властью всех твоих качеств,

 снег целует и губит меня.

 О запинок, улыбок, чудачеств

 снегопад среди белого дня!

  

Ты меня не утешишь свободой,

 и в великом терпенье любви

 всею белой и синей природой

 ты ложишься на плечи мои. 

 

Как снежит… И стою я под снегом

 на мосту, между двух фонарей,

 как под плачем твоим, как под смехом,

 как под вечной заботой твоей.

  

Все играешь, метелишь, хлопочешь.

 Сжалься же, наконец, надо мной —

 как-нибудь, как угодно, как хочешь,

 только дай разминуться с зимой.

 <b>

 Галактион Табидзе

  Перевод Беллы Ахмадулиной

 ✔✔

ↈ

 

 Великодушный человек должен иметь несколько недостатков, чтобы не расстраивать своих друзей.

 <b> 

Бенджамин Франклин