░░░
<i> <b> Лингвист объяснил русский менталитет через
слова </i></b>
  ✑ ණ
   
✏ ✎
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
<i>
Лингвист Алексей Шмелев объясняет, как слова вроде «врать»,
«заодно», «мир» и «ябеда» незаметно для нас самих определяют наш взгляд на
окружающий мир.
Любой язык отражает определенный способ восприятия
действительности, который называется языковой картиной мира. Значения слов и
выражений складываются в единую систему взглядов, которую, даже не зная об
этом, разделяют все носители языка.
Мы, не задумываясь, выбираем между близкими по смыслу словами
«врать» и «лгать», «друг» и «приятель», исходя не из основных значений этих
слов, а из фоновых, тех, о которых зачастую даже не пишут в толковых словарях.
Более того, эти фоновые значения объединяют слова, которые на первый взгляд
никак не связаны: так «простор» оказывается ключевым для слов «уют» или
«гулять», а без слова «заодно» невозможно «зайти в гости».
Полностью описать русскую языковую картину мира невозможно,
хотя бы потому, что в ней постоянно что-то меняется — вместе с языком. Но даже
небольшой «букварь», в котором собраны ключевые для русской языковой картины
мира слова, может показать, как сильно мы зависим от языка, на котором говорим.
   
  ✑ <b> «Честность»
</b>
Справедливость,
законность и честность — ключевые понятия для русской языковой картины мира.
Хотя разницу между ними на некоторых языках и выразить невозможно, носитель
русского понимает под ними совершенно разные вещи. Видимо, потому, что хорошо
знает: решения, принятые в соответствии с законами, довольно часто оказываются
несправедливыми или нечестными — и наоборот.
В слове «честный» всегда выражается идея следования
определенным правилам («честная девушка», «честная служба», «честная игра»).
Главное, чтобы не было обмана. Честным может быть кто угодно, а вот
справедливым — нет.
Справедливым —
только тот, кто занимается распределением благ или наказаний, кто-то с функциями
арбитра: учитель, но не ученик, судья, но не подсудимый. Чтобы оценить
справедливость действий «арбитра», говорящий присваивает себе функции «арбитра
второй степени»; чтобы судить о том, справедливо ли суждение о справедливости,
необходимо быть «арбитром третьей степени» и т.д.
Ориентация на едва ли достижимый идеал в сочетании с
изначально присущим справедливости релятивизмом еще больше усиливает
демагогический потенциал этого слова.
₰ Продолжение
следует
</i>