•═•═•⊰❉⊱•═•⊰❉⊱•═•⊰❉⊱•═•⊰❉⊱ •═•⊰❉⊱••═•═•
<b>
Борис Шапиро-Тулин: «История одной
любви, или Бобруйск forever»
•═•═•⊰❉⊱•═•⊰❉⊱•═•⊰❉⊱•═•⊰❉⊱ •═•⊰❉⊱••═•═•
Эксклюзивное интервью с известным
писателем.
</b>
В один из воскресных дней я стояла на
кухне и разбирала покупки, принесенные из магазина, — рассказывает Ольга Журавлева.
— В доме было тихо, и даже маленькое существо породы чихуахуа не тявкало, как
обычно, а просто вертелось у ног, пытаясь заглянуть в сумки. Пожалуй только
приглушенный звук радио, доносившийся из соседней комнаты, пытался бороться с
этой благостной тишиной. Но именно он заставил меня отвлечься на время от
покупок и прислушаться – в эфире прозвучало знакомое мне имя: Борис
Шапиро-Тулин. Когда я покрутила ручку громкости, то поняла, что в некой студии
сидели специалисты по современной литературе и обсуждали недавно вышедшие
книги. Про Бориса Шапиро-Тулина было сказано, что ему удалось решить очень
сложную задачу — открыть для читателя новый город-миф под названием Бобруйск.
Иногда на то чтобы такой город прочно утвердился в литературном пространстве
уходят многие годы и требуется серьезнейшая работа нескольких поколений
писателей, а вот Борису Шапиро-Тулину, — продолжал говорить приятный женский
голос, — это удалось сделать буквально с первой книги. И теперь подобно городу
Макондо, прославленного Габриэлем Маркесом возникло еще одно место со своей
мифологией, со своими смешными и грустными историями и со своими странными
персонажами, которые научились смеяться сами над собой, даже, если это смех
сквозь слезы. Признаюсь, я давно уже хотела взять интервью у Бориса Евсеевича,
но по разным обстоятельствам наша встреча все откладывалась и откладывалась, а
тут такой повод – выход в свет новой книги. Я набрала его номер телефона и в
тот же день мы обо всем договорились.
Вот фрагменты этого интервью.
<i>
— Борис Евсеевич, спасибо, что Вы дали
согласие на нашу встречу. По-моему первый раз мы пытались договориться о ней
еще полтора года тому назад.
</i>
— Да, полтора года — это срок. Но я старался.
Все эти полтора года я старался. Но дело в том, что я работал над серией из
четырех книг о городе моего детства. Потом появилось издательство «Эксмо»,
которое выразило готовность выпустить эти книги в свет. И вот появилась первая
из них. Называется она «История одной большой любви, или Бобруйск forever».
<i>
— Я держу сейчас эту книгу в руках, открываю
достаточно интригующую обложку, на которой изображен фрагмент городской бани, и
сразу взгляд останавливается на посвящении.
</i>
— Да, здесь написано: «Моей любимой, без
которой не было бы этой книги». Мне очень хотелось преподнести ей такой
подарок. Моя любимая родилась в Москве и до встречи со мной даже не
подозревала, что есть такой славный и немного странный город. Тот Бобруйск, о
котором рассказывается на страницах книги — это мое своеобразное признание в
любви и к этой женщине, и к этому городу, в котором я родился и в котором
прожил первые 17 моей жизни. Вы знаете, я раньше никогда не думал, что он
когда-нибудь во мне опять аукнется, но жизнь так повернулась, что
просуществовав на этом свете уже достаточно долгое время, я вдруг почувствовал,
что те бобруйские 17 лет начали давить на меня, словно призывая осмыслить: что
же там происходило со мной, и что происходило вокруг меня. Бобруйское житие
словно заново начало создавать во мне свое пространство, и это пространство с
его красками и запахами с его трагедиями и фарсом, с его мечтами и жесткими
реалиями перешло потом в книгу, которая лежит перед Вами.
<i>
— Нашу беседу мы начали с важного слова
— любовь: «История одной большой любви». Вообще, что такое для писателя понятие
— любовь?
</i>
— Может быть, я скажу банальность, но...Любовь
– это не отношения. Любовь – это состояние. Если оно в тебе есть, если ты в
себе это состояние сумел каким-то образом сублимировать, если тебе удается
довести его до какого-то верхнего предела (словно неким тумблером поднять на
соответствующую высоту) – то любовь в конце концов, начинает требовать выхода.
Для меня, как для писателя, (может быть для композитора, для художника это
как-то по-другому, а может быть, точно так же) – выход для любви, которая тебя
переполняет, прежде всего в текстах, которые я пишу.
<i>
— Борис Евсеевич, вы ведь не только писатель.
Вы и драматург, и поэт, и телеведущий. Наверняка многие помнят Ваши
интереснейшие программы, которые в 90-х годах были абсолютными хитами. Я имею в
виду «Третий глаз» с Иваном Кононовым. Вам как кажется, это сегодня актуально?
</i>
— Я думаю – всему свое время. «Третий глаз»
возник тогда, когда открылась возможность поговорить о чем-то таинственном и
достаточно сокровенном. Кстати, то, о чем мы рассуждали в программах «Третий
глаз», это, как ни странно, тоже имеет корни в моем бобруйском детстве.
<i>
— Это каким же интересно образом?
</i>
— В том доме, где я жил, совершенно неожиданно
появилась одна семья, муж и жена. Муж работал строителем, а жена частенько
сиживала на балконе и читала какие-то странные книжки. Так получилось, что наш
балкон и балкон этой новой семьи оказались рядом. Было лето между моим 8-м и
9-м классом, и поскольку я никуда на каникулы не уехал, то большую часть
времени проводил именно там, на балконе. Мы с новой соседкой вначале просто
здоровались, потом познакомились поближе, (она оказалась полькой из Западной
Белоруссии) потом я заинтересовался теми непонятными книжками, которые она
читала. И эти книжки вызвали во мне целый переворот. Потому что это были
книги...
Если говорить современным языком, это
были книги по магии. Книги, где были описаны руны, Арканы Таро, и даже
китайская нумерология. Моя соседка занималась всем этим совершенно серьезно. Ее
отец, еще до войны, был в Польше большим специалистом по всем этим вопросам. А
она как бы продолжала его дело, вот так совершенно буднично сидя на балконе,
листая странные книги и почему-то зябко кутаясь при этом в белую кружевную
шаль. Когда она почувствовала мой интерес к ее занятиям, то потихоньку, очень
осторожно, очень дозировано стала эти знания передавать мне.
Потом я пошел работать на завод и
одновременно продолжал учиться в вечерней школе. Потом поступил в институт.
Потом уехал из Бобруйска. Прошло очень много времени, я занимался разными
вещами, в том числе поступил к господину Шатрову на Семинар молодых
драматургов. И вот, когда я заканчивал этот семинар, появилась возможность
подать на Центральное телевидение заявку к фильму о Михаиле Васильевиче Фрунзе.
Для меня в этом тоже была какая-то мистика, потому что в нашем доме, этажом
ниже, жил человек, который в подпитии рассказывал, как он сидел в сибирской
ссылке с будущим маршалом и даже помогал ему готовить побег. А для пущей
важности указывал на шашку, висящую на ковре, которую уже в гражданскую ему
якобы подарил Фрунзе. Для нас, мальчишек, это был такой своеобразный привет из
прошлого, и я решил, что когда-нибудь обязательно напишу об этом. А тут такой
случай…
<i>
— То есть и этот фильм корнями из
Бобруйска?
</i>
— Да, как говорил поэт, правда, по другому
поводу: «И это все в меня запало и лишь потом во мне очнулась». Мы с моим
соавтором Эдиком Вериго написали заявку. Заявка без суча и задоринки прошла все
инстанции, что было удивительно совершенно. И потом появился трехсерийный
телевизионный фильм «Не имеющий чина».Но это еще не все. Материалы для сценария
мы собирали в разных архивах. Фильм хоть и был художественный, но телевизионное
начальство требовало, чтобы каждый чих, касающийся жизни Фрунзе, был
подтвержден документально. И вот в одном из архивов мне рассказали о письме
брата Фрунзе, который писал ему в ссылку (это был 1915-й год как раз накануне
побега) что Михаилу высланы деньги, чтобы тот купил ружье для охоты и какие-то
Арканы Таро. И вот тут для меня дуга времени замкнулась.
Арканы Таро, которые я когда-то
изучал на балконе в своем доме в Бобруйске, и ссыльный в селе Манзурка… У меня
на руках была бумага от Отдела культуры ЦК КПСС с тем, чтобы мне для написания
сценария оказывали любую помощь во всех архивах. Я, конечно же, с этой бумагой
сразу пошел в Спецхран, достал запрещенные по тем временам книги и многое из
того, что мне удалось вспомнить, а также подчерпнуть из этих книг, появилось
потом в передаче «Третий глаз».
<i>
— А начало всему этому — каникулы между 8-м и
9-м классом, балкон, Бобруйск, лето...
</i>
— И все это, кстати, есть в книге, которая
называется «История одной большой любви, или Бобруйск forever». Там есть Мария
Францевна, соседка Мити - одного из героев моей книги. Митя - это, конечно, не
я, но зато в сюжете рассказа о нем в полной мере присутствуют отголоски того
лета и того балкона, и тех таинственных учений о которых я тогда услышал... Это
были не только Арканы Таро и не только руны, это еще была, как ни странно,
биография Владимира Ильича Ленина...
<i>
— Ваш любимый герой, насколько я знаю.
</i>
— (Смеются). Да уж... Моя соседка рассказала
мне, каким образом можно просчитывать людей, исходя из цифр, составляющих их
биографию, и как можно просчитать Владимира Ильича Ленина. Я это всё сделал, и
получились совершенно удивительные вещи, Есть люди, у которых в судьбе
возникает вдруг некая цифра, и эта цифра является для них определяющей. У
Ленина эта была цифра «7». Как не крути, каждый раз она как чертик из табакерки
выскакивала, меняя его жизнь, а иногда и спасая в самых непредсказуемых
обстоятельствах.
<i>
— Ну, например?
</i>
— Пожалуйста. Если вы сложите последовательно
цифры, составляющие дату рождения Ленина и дату его смерти, (1870-1924) то
получите «7» и «7». А теперь, давайте заглянем в его биографию - 7 числа его
отчисляют из университета, он уходит под надзор полиции и становится
профессиональным революционером. В ссылке к нему 7 мая приезжает Надежда
Константиновна со своей мамой и огромным чемоданном, где были книги и банки с
вареньем. Там же они поженились. 7-го он в годы Первой русской революции возвращается
в Россию. 7-го числа после ее разгрома бежит из России по тонкому льду Финского
залива. 7-го его арестовывают в Поронино \Poronin\ во время Первой мировой
войны польские жандармы. Я представляю, как они смотрят на календарь и думают:
ну, когда же наступит чертово число «7», чтобы нам, наконец, арестовать этого
русского. 7 числа уже в революционном Петрограде Керенский отдает приказ об его
аресте, но Ленин успевает укрыться в своем знаменитом шалаше… Их много,
семерок, на самом деле. Они абсолютно точно встраиваются в жизнь вождя. Когда я
это просчитал, то мысленно снял шляпу перед своей соседкой, а Владимир Ильич
стал на некоторое время одним из моих героев. Книжка о нем, которая называется
«Адрес явки сообщаю» — первая моя книга — выросла из этого бобруйского балкона.
Так что, Бобруйск — forever, Бобруйск — навсегда.
ღ ིྀ ღ
(¯`v´¯)
`*.¸.*♡*✿ `*.¸.*
♡.¸¸.♡ *´¯`.¸¸.♡ ✿.¸¸.♡ ~
<i> Бесконечно дорогой друг мой ! С Юбилеем!
Будь здоров и всегда будь! </i>
