"Я знала, что он гений, еще до нашей встречи в 77-м году и думала о том, что он делает и как. Если посмотреть, то, по большому счету, он пересадил всю английскую и американскую поэзию на русскую почву — то же огромное культурное дело сделал Пушкин, пересадив на русскую почву французскую поэзию. И когда вы начинаете их рассматривать, проявляются биографические сходства, сходства характера, оба рано запели о старости, оба — «близнецы», оба любили женщин, оба были джентльмены и никогда не могли сказать женщине «нет». И, конечно, в поэтике никто от Пушкина до Бродского не сделал того, что как будто ждало его. Все, что было заимствовано из английской поэзии, это был образ романтического героя, Байрон. Но сама суть, структура — например, структура тропов — это сделано Бродским. То же, что Пушкин сделал с французской поэтикой. Он иногда просто переводил. И Иосиф всегда держал это в голове: когда я у него спрашивала о влияниях, он говорил: «Навалом — и ни одного».
===== 2
Когда я указывала на какие-то конкретные случаи, он говорил: «Валентина, посмотрите на Александра Сергеича — он крал справа и слева и все делал своим». Это абсолютно его подход. Когда присутствуешь на его лекции (он говорил о поэтах от Древнего Рима до наших дней) — будто они все вот здесь присутствуют и он с ними разговаривает. И того и другого упрекали в том, что они «нерусские». Пушкин говорил: «Бывало, что ни напишу, все для иных нерусью пахнет». Иосифа обвиняли в том, что он потерял русскость, — многие, со всех сторон. Он говорил: «Ну, знаете, грош цена той русскости, которую можно потерять». Андрей Ранчин, кстати, на эту тему писал больше, чем я; я только как поклон великим теням... Не надо забывать, чью линию он продолжает во многом. Он гордился тем, что в пять или шесть лет знал «Медный всадник» наизусть. То есть он знал Пушкина действительно очень хорошо."
<b>
Валентинa Полухинa </b>
Из интервью «Радио Свобода», 2009 г.
