<i><b> ◖ ИзЪ старыхЪ московскiхЪ газетЪ и журналовЪ◗ ✍ </i></b>
<i><u>
Ъ ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ…
</u>
</i>
<i>
◖◗
КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ и САМУИЛ МАРШАК
СОПЕРНИЧАЛИ ДАЖЕ В ЧУДАЧЕСТВАХ
КТО ПУШКИН, А КТО БЕЛИНСКИЙ
Каждый из них начинал блестяще и вовсе не как детский
писатель. Чуковский до революции был чуть ли не самым «зубастым» и дерзким
журналистом. Однажды опубликовал письмо:
«Дорогая редакция, мне очень хочется получать ваш милый
журнал, но мама мне не позволяет. Коля Р».
Все понимали, что речь здесь о Николае II и его матушке,
вдовствующей императрице Марии Федоровне, имевшей на государя колоссальное
влияние, но доказать оскорбление императорской фамилии было невозможно. Над
остроумными выпадами Чуковского хохотала вся Россия. И не только на
политическую тему—от «неистового Корнея» немало доставалось и литераторам.
«Сегодня прочел ваши похвалы А. Н. Толстому, — писал Чуковскому поэт Брюсов. —
Не поздоровится от этаких похвал! Я начинаю вас бояться и не без тревоги
думать, что однажды вы захотите обратиться к моим писаниям». Чуковский не
замедлил обратиться и в результате снискал славу лучшего литературного критика
современности, второго Белинского!
Маршака же (и того выше) в свое время почитали вторым
Пушкиным. Елок и Ахматова ставили его поэтический дар выше собственного.
Фотографию пятнадцатилетнего Самуила специально возили показывать Льву
Толстому: поглядите, мол, на будущее светило русской поэзии!» (Толстой,
впрочем, проворчал: «Не верю я в этих вундеркиндов. Сколько я их встречал,
столько и обманулся».)
Сочинять стихи Самуил начал в пять лет, причем сначала на
иврите: дело происходило в Витебске, а там даже лошади понимали исключительно
древнееврейский. Дед Семы был городским раввином, дальний предок — великим
талмудистом XVII века.
«Никогда не отрекайся
от своего происхождения и своей веры, — твердил Семе маститый критик Стасов. —
Это будет твоей темой, а значит, твоей самобытностью».
Все началось с того, что пятнадцатилетний Сема приехал на
каникулы к знакомым под Петербург на дачу и на любительском спектакле блеснул
стихами. Кто-то из зрителей рассказал о молодом даровании Стасову, тут все и
закрутилось! Через великого князя Константина, вопреки закону о черте оседлости
(евреи имели право жить лишь в нескольких отдаленных российских губерниях),
Маршака определили в привилегированную Третью петербургскую гимназию, где
прекрасно учили древним языкам, истории, риторике.
Когда же юный Сема стал опасно кашлять, Стасов составил ему
протекцию у Горького, и Маршак целый год жил у жены писателя Екатерины Павловны
Пешковой в Ялте. С пятнадцати до восемнадцати лет с ним носились, как с юным
гением: опекали, кормили, учили, пестовали… Потом Стасов умер, Горький оставил
жену ради актрисы Андреевой, а оскорбленная Екатерина Павловна уехала за
границу. Всем стало не до Маршака. Сема в поисках заработка стал писать для
«Всеобщей газеты» и очень скоро отправился корреспондентом в путешествие по
Ближнему Востоку.
Для поэта, решившего посвятить себя национальной еврейской
теме, это был подарок судьбы! Маршак своими глазами увидел вечный город
Иерусалим и местечко Цора, где родился Самсон, и энтузиастов-переселенцев. Дети
лавочников, мелких ростовщиков, а то и банкиров, съехавшиеся со всего мира,
объединялись в сельскохозяйственные коммуны, где надо — орошали, где надо —
осушали, потом пахали и сеяли, сажали эвкалипты и апельсиновые деревья,
заводили скот, отбивались от набегов диких соседей — всё, как делали когда-то их
далекие предки. «А назавтра, на рассвете выйдет с песней дочь народа собирать
цветы в долине, где блуждала Суламифь… Подойдет она к обрыву, поглядит с
улыбкой в воду — и знакомому виденью засмеется Иордан» — так писал, глядя на
них, молодой Маршак.
Кроме «Сионид» — первого своего настоящего сборника стихов —
Маршак привез из путешествия невесту. Они познакомились на пароходе. «Вас,
наверное, зовут Юдифь», — обратился Сема к ослепительно красивой незнакомке.
«Назовите автора дивных стихов, что вы давеча читали в кают-компании, и я
назову свое имя», — ответила девушка. Какой-то старик, глядя на них, сказал на
иврите: «Я вижу, эту пару создал сам Бог».
Свадьбу сыграли через год после знакомства, в январе 1912
года. На счастье Маршака Софья Мильвидская оказалась столь же умна, сколь и
красива: она училась на химическом факультете женских политехнических курсов.
Это был на редкость разумный, равный, полноценный союз, заключенный по взаимной
любви. В ближайшей перспективе у молодоженов было роскошное свадебное
путешествие: на два года в Англию (Самуила пригласили продолжить образование на
филологическом факультете Лондонского университета, Софью — на химическом).
Жизнь ослепительно улыбалась им! Но на следующий день после свадьбы Маршак
вышел в сад, приставил револьвер к виску и нажал курок. К счастью, заклинило
барабан. Позже Маршак и сам не мог объяснить, что на него нашло.
◖◗
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡
Продолжение следует..
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡
</i>