●▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬ஜ۩۞۩ஜ▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬●
<b>
"Автора поймали!"
</b>
86 лет назад,
в 1933 году, во время съемок кинокомедии “Веселые ребята” был арестован
сценарист фильма, поэт и драматург Николай Эрдман. Пройдя трехлетнюю сибирскую
ссылку, он вернулся к работе в кино, но его блестящая театральная карьера была
загублена.
До своего
ареста Николай Эрдман, автор блестящих сатирических комедий "Мандат"
и "Самоуйбийца", был очень жизнерадостным человеком. Он даже о смерти
думал как бы шутя, и однажды, в начале тридцатых годов, составил список друзей
и знакомых, которые придут на его похороны. После триумфального успеха
"Мандата" в постановке Мейерхольда Эрдман стал театральной звездой,
поэтому список "гостей" у него получился длинным. Тогда драматург
составил новый список тех, кто придет с ним проститься, если в день похорон
будет плохая погода.
В 1933 году
Эрдмана арестовали за сочинение басен антисоветского содержания. Вместе с ним
взяли его соавтора, Владимира Масса. Дело баснописцев вел профессиональный
"литературовед" с Лубянки, Николай Шиваров, специализировавшийся на
писателях – он посадил Мандельштама, уничтожил Нарбута и Пильняка. Перебирая
бумаги, изъятые у Эрдмана в ходе обыска, Шиваров заинтересовался двумя
перечнями фамилий известных деятелей культуры и искусства. Эрдман тщетно пытался
объяснить, что это вовсе не члены конспиративной организации, но следователь
ему не поверил и начал вызывать упомянутых в списке на допрос. С особым
пристрастием допрашивали тех, кто оказался в обоих "похоронных"
списках Эрдмана.
------------- 2
История
послужила драматургу уроком. С тех пор он перестал сохранять черновики и
письма. Особенно в период сибирской ссылки, с 1933 года по 1937-й, которые
Эрдман провел в Енисейске и Томске. Десятилетия спустя его биографы
обнаруживают случайно сохранившиеся обрывки информации. Например, только в
конце XX века стало известно, что Эрдман целый год, с 1935-го по 1936-й,
работал завлитом Томского драматического театра. Сам он никому не рассказывал
об этом эпизоде своей жизни.
Басни, которые
послужили причиной ареста и ссылки Николая Эрдмана и Владимира Масса, широко
известны. Самая короткая и часто цитируемая – про Эзопа и ГПУ:
<i>
Однажды ГПУ
пришло к Эзопу
И взяло
старика за жопу.
А вывод ясен:
Не надо басен!
Или вот еще
про поэта:
Один поэт,
свой путь осмыслить силясь,
Хоть он и не
был Пушкину сродни,
Спросил:
"Куда вы удалились,
Весны моей
златые дни?"
Златые дни
ответствовали так:
– Мы не могли
не удалиться,
Раз здесь у
вас такой бардак
И вообще, черт
знает что творится!
Златые дни в
отсталости своей
Не понимали
наших дней.
</i>
Эти
произведения, написанные "для своих", исполнялись на театральных
капустниках и вечеринках. Об их публикации авторы даже не мечтали, отлично зная
строгость советской цензуры.
<i>
"В
настоящее время… то, что может подумать живой, может высказать только
мертвый" </i>– такую реплику произносит один из героев
"Самоубийцы".
Написанная в
1928 году, эта пьеса не получила одобрения Главреперткома и не увидела сцены,
несмотря на все усилия Мейерхольда и Станиславского. Последний даже писал
Сталину, умоляя разрешить постановку "произведения близкого к
гениальности", но получил ответ, что "Самоубийца" – комедия
пустоватая и вредная".
----------------- 3
Тем не менее,
до начала тридцатых годов устное творчество и самиздат оставались как бы вне
поля зрения карательных органов. Даже классово чуждые авторы, вроде Николая
Клюева, могли устраивать поэтические "квартирники", и ничего им за
это не было. Ситуация изменилась после 1931 года.
В Ленинграде арестовали
Хармса и Введенского, в Москве – Клюева и Мандельштама. Все они отправились в
ссылку за то, что читали друзьям и знакомым свои неопубликованные стихи. Дело
Эрдмана и Масса в череде арестов писателей того времени выделялось некоторыми
театральными обстоятельствами. Баснописцев невольно "сдал" актер
МХАТа Василий Качалов.
– Он, говорят,
очень мучился, почти год ходил с покаянным видом из-за того, что на банкете
после правительственного концерта, выпив и потеряв бдительность, начал читать
басни Эрдмана и Масса. Качалов хотел повеселить членов правительства, среди
которых находился Ворошилов, а когда почувствовал, что зал холодеет, – было уже
поздно. Вскоре авторов взяли прямо на съемочной площадке картины "Веселые
ребята", – рассказывает филолог Валентина Головчинер, профессор Томского
педагогического университета и театральный критик, собравшая большую коллекцию
материалов о Николае Эрдмане.
В этой
коллекции беззаботные фотографии из Гагры, где баснописцы в окружении кинозвезд
работали над сценарием легендарной картины.
Письмо Эрдмана
– образец его знаменитой каллиграфии. <i>
"За этот почерк меня обожали все машинистки, которым довелось
перепечатывать мои рукописи",</i> – писал он своей жене, московской
красавице, балерине Наталье Чидсон.
Есть и другие
письма – актрисе МХАТа Ангелине Степановой, роман с которой у Эрдмана начался
еще до ареста, а продолжился в ссылке, куда Степанова приехала к своему
любовнику, не испугавшись сибирских расстояний и столичных сплетен.
------------ 4
– В то время
МХАТ курировал член ЦК Авель Енукидзе, который вызвал Степанову на ковер и
просил прекратить "эти отношения", чтобы не подвергать себя
опасности. Он спросил: "Что вами движет?" Степанова ответила:
"Любовь". Это произвело на Енукидзе такое впечатление, что он распорядился
предоставить ей бесплатный проезд в Енисейск, где она провела с Эрдманом десять
дней, – рассказывает Валентина Головчинер.
По тем
временам и дорогам, добровольное путешествие актрисы в Енисейск, расположенный
в 400 километрах к северу от Транссибирской магистрали, можно считать настоящим
подвигом во имя любви. Даже если оно совершалось при поддержке чиновника из ЦК.
Благодаря
переписке Степановой и Эрдмана мы знаем, что в первый год жизни на берегах
Енисея опальный драматург планировал написать пьесу о золотодобытчиках.
– Он писал,
что с наступлением весны местные жители отправляются в тайгу мыть золото. Эта
экзотическая тема заинтересовала Эрдмана. "Собираюсь писать про золото, –
сообщает он Степановой в одном из писем. – Для этого мне нужны те, кто моют
его, такие есть. И водка, но её нет. Навигация на Енисее еще не началась",
– цитирует письмо Эрдмана Валентина Головчинер.
– Водка ему
нужна была для вдохновения или чтобы развязывать языки собеседников?
– В письме
Эрдман называет ее "амброзия". Он любил такие неожиданные выражения –
"амброзию с материка еще не привезли". Но понятно, какого рода
амброзию он собирался пить с этими людьми. Однако, никаких следов пьесы
"Золото" не сохранилось. В сибирских письмах все чаще мелькают
упоминания о "Гипнотизере", комедии, над которой Эрдман начал
работать в Енисейске и продолжал работу в Томске.
------------- 5
Благодаря
нескольким уцелевшим в архиве Эрдмана черновикам можно попытаться восстановить
замысел "Гипнотизера". Заведующий провинциальный клубом собирает
своих подчиненных и произносит гоголевскую фразу: "Я пригласил вас,
товарищи, с тем чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам приехал
гипнотизер". Выясняется, что из Москвы дано распоряжение оказать
"товарищу артисту" поддержку. Подчиненные спрашивают: "Кого он
будет гипнотизировать?" – "Желающих", – отвечает завклубом.
"А где же он таких дураков найдет?" – "Приказано их выделить из
своей среды". Далее следует искрометный диалог работников культуры.
Гипнотизера надо встречать с оркестром, но оркестр в этот день играет на
похоронах. "Успеют еще наиграться на кладбище!" – бросает реплику
завклуба. И так далее, в фирменном эрдмановском духе. Видимо, кульминацией
пьесы должно было стать выступление артиста, во время которого
загипнотизированный партийный деятель рассказывает со сцены "всю правду".
– Вам не
кажется, что эта идея напоминает булгаковский "сеанс черной магии с
последующим разоблачением? И к тому же свита Воланда в "Мастере и
Маргарите" неоднократно называется "шайкой гипнотизеров".
– В то время
был очень популярен Вольф Мессинг, артист-менталист, выступавший с так
называемыми "опытами по чтению мыслей". Своего рода модное веяние.
Неудивительно, что этот образ использовали писатели тридцатых годов. Когда
Эрдман освободился, он читал отрывки из пьесы в доме Булгаковых. А пока он был
в ссылке, Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна передавали Эрдману приветы через
Ангелину Степанову, которая играла в булгаковском "Мольере".
------------- 6
Она,
кстати, в своих письмах Эрдману неодобрительно отзывалась об этой постановке –
слабый текст, нечего играть. Она считала Николая Робертовича гением номер один
в советском театре.
– И этот гений
устраивается завлитом в захолустный драматический театр города Томска.
– Но даже это
для него было счастьем после Енисейска. В томском театре он получал очень
низкую зарплату – 400 рублей, вдвое меньше, чем у начинающего актера второй
категории. Притом что он выполнил очень ответственную работу – написал
инсценировку романа "Мать". На афише, конечно, не было фамилии
Эрдмана. Автором инсценировки значился муж главного режиссера, Лины Самборской.
И премия за эту работу Эрдману досталась очень скромная, артисты получили
деньги или отрезы на платья, а завлиту дали бутылку шампанского. И все равно он
был доволен, в письмах матери он рассказывает, что томский театр – не хуже
московских, а репертуар тот же самый, что идет в Москве. Я думаю, переезд
Эрдмана в Томск – это заслуга Степановой, результат ее хлопот, – говорит
Валентина Головчинер.
В Томске
Эрдман снимает комнату на первом этаже деревянного дома, расположенного в пяти
минутах ходьбы от главной улицы, на которой стоял театр. Родным и друзьям он
сообщает, что разница между енисейской и томской жизнью – поразительная. В Томске
у него есть не только работа по специальности, но еще – что очень важно для
Сибири – уборная прямо в доме, под крышей. Ему больше не надо бегать "на
двор" в сорокаградусный мороз.
– В середине тридцатых годов двое ссыльных, почти одновременно, отправляются из Москвы в Енисейск, а затем переезжают в Томск. Я имею в виду Николая Эрдмана и философа Густава Шпета. Но мы знаем, что судьба Шпета сложилась трагически – в Томске его расстреляли. Как вы думаете, что спасло от подобного финала Эрдмана?
------------- 7
– Мне кажется,
в годы Большого террора в первую очередь уничтожали тех, кто ломался. Особенно
это относится к художникам. Те, кто начинали славословить вождя, – погибали.
Мандельштам, вернувшись из воронежской ссылки, написал оду Сталину. И всё!
Почти сразу последовал арест. А Булгаков? Он написал "Батум". Мхатовцы
так радовались, что будут играть в этой ужасной пьесе. Но Сталин дал понять,
что ему этого не нужно, и тогда у Булгакова произошел нервный срыв,
окончательно разрушивший его здоровье. Эрдман, в отличие от многих, не сломался
и ничего не написал о Сталине. Более того, он продолжал сочинять комедии. И все
это было, как говорят мои студенты, по чесноку, с полной самоотдачей. Вспомните
мультфильмы, сценарии к которым Эрдман написал после ссылки: "В стране
невыученных уроков", "Голубая антилопа", "Кошка, которая
гуляла сама по себе" и другие. Какой там тонкий юмор! – говорит Валентина
Головчинер.
Однако было
сломано главное жизненное призвание Эрдмана, его театральная карьера. До конца
жизни он не создал ничего подобного "Мандату" и
"Самоубийце". Своего "Гипнотизера" он уничтожил и больше не
обращался к сатирическому жанру. Возможно, причиной тому был здравый смысл.
Драматург понимал, что пьесы, подписанные его именем, в Советском Союзе идти не
будут. Поэтому занялся киносценариями и даже получил Сталинскую премию а за
фильм "Смелые люди" (1952 г) – это был первый советский вестерн. Он
мог получить эту премию и раньше – за фильм "Волга-Волга" (1938 г.)
Но режиссер Григорий Александров побоялся тогда включить своего опального
сценариста в число претендентов на премию. В этом сценарии, кстати, Эрдман
позволил себе тонко, эзоповым языком, пошутить, дав реплику девочке Дуне,
которая задорно кричит прямо в камеру: "Смотри, автора поймали!"
