웃 유  웃 유  웃 유  
<i> 
В роддоме объявили акцию: роди двойню и получи третьего в подарок.

(¯`♥´¯)

`*.¸.* ღ Ϡღ&nbsp;  <b>Дмитрий Крылов (ФБ)<b>

Про "влюбиться". Это было 20 с лишним лет назад. Я тогда ещё делал передачу о тв "Телескоп". Мне запомнились слова Андрона Кончаловского, у которого мы взяли интервью. Не помню контекста, но он очень точно, мне кажется, дал определение этого состояния: он сравнил влюблённость с хрупкой бабочкой, что мимолётно села вам на плечо, вы восхитились её нежной трепетностью, она поморгала крылышками и... упорхнула. Ну, да, крылышками бяк-бяк... 

Я это к тому, что влюблённость и вправду сродни аватаровской бабочки, но тем она и отличается от Любви. А про неё, Любофф то бишь, на мой вкус, точнее всего сказал циничный и холодный Сомерсет Моэм (внимание, далее идёт длиннющая цитата из заключительной главы его книги "Подводя итоги", но она будет близка нежным душам моих друзей по fb, а их большинство. Прочтите и увидите, что это про нас с вами, про каждого: 

<i>

«… любовь проходит. Любовь умирает. Величайшая трагедия жизни состоит не в том, что люди гибнут, а в том, что они перестают любить. Тот, кого вы любите, больше вас не любит — это очень большая беда, и помочь ей трудно. Когда Ларошфуко обнаружил, что из двух влюблённых один любит, а другой разрешает себя любить, он в афористической форме описал разлад, который всегда будет мешать людям достичь в любви совершенного счастья.

//////////////////////////////2
<i>
Как бы это ни огорчало людей и как бы гневно они это ни отрицали, нет сомненья, что любовь зависит в огромном большинстве случаев от определённой секреции половых желёз. Последние не реагируют без конца на один и тот же объект, а с течением лет они атрофируются. Люди в этом вопросе проявляют большое лицемерие и не желают видеть правду. Они так усердно обманывают себя, что даже не горюют, когда их любовь вырождается в то, что они называют прочной, спокойной привязанностью. Как будто привязанность имеет что-то общее с любовью 
Привязанность создаётся привычкой, общностью интересов, условиями быта и страхом одиночества. Это скорее утешение, чем радость. 

Мы — изменчивые создания, перемена — это воздух, которым мы дышим; так неужели же второй по силе из наших инстинктов не подвластен общему закону? Сейчас мы не такие, какими были год назад; и те, кого мы любим, тоже. Если мы, меняясь, продолжаем любить человека, который тоже меняется, это счастливая случайность. Чаще мы, уже новые люди, делаем отчаянные, жалкие попытки любить в новом человеке того, кого любили прежде. Только потому, что любовь, когда она овладевает нами, кажется такой неодолимой силой, мы убеждаем себя, что она будет длиться вечно. Когда она угасает, нам стыдно, и мы, обманутые, виним себя в слабости, тогда как должны бы принимать эту перемену в себе как нечто естественное. Опыт веков выработал в людях двойственное отношение к любви. Они не доверяют ей. Они так же часто клянут её, как и восхваляют. 

////////////////////////////////////////3
<i>
Стремясь к свободе, человек, если не считать коротких мгновений, видит в отказе от себя, какого требует любовь, падение и позор. Счастье, которое она даёт, — это, вероятно, величайшее счастье, доступное человеку, но редко, очень редко ничто его не омрачает. Рассказ о любви — это обычно рассказ с печальным концом. 

Сколько раз люди роптали на её власть и, негодуя, молили небо избавить их от её бремени! Они лелеют свои цепи, но и ненавидят их, зная, что это цепи. Любовь не всегда слепа, и, может быть, нет ничего мучительнее, как всем сердцем любить человека, сознавая, что он недостоин любви. 


Милосердию чужда преходящность, этот неизлечимый изъян любви. Правда, оно не совсем лишено сексуального элемента. Это как в танцах: танцуешь ради удовольствия, которое доставляет движение в определённом ритме, и не обязательно мечтаешь оказаться в постели со своим партнёром; но приятно танцевать лишь в том случае, если это не было бы тебе противно. 


В милосердии половой инстинкт сублимирован, но он сообщает этому чувству частичку своей тёплой и живительной силы. Милосердие — лучшее, что есть в доброте. Оно смягчает более суровые качества, из которых она состоит, и благодаря ему не так трудно даются второстепенные добродетели: сдержанность, терпение, самообуздание, терпимость — эти пассивные и не слишком вдохновляющие элементы доброты. Доброта — единственная ценность, которая в нашем мире видимостей как будто имеет основания быть самоцелью. Добродетель сама себе награда. 

//////////////////////////////////4
<i>
Мне стыдно, что я пришёл к столь банальному выводу. При моей врождённой любви к эффектам я хотел бы закончить эту книгу каким-нибудь неожиданным парадоксом или циничной эпиграммой, которая дала бы читателю повод с усмешкой заметить, что он узнает мою манеру. А выходит, что мне почти нечего сказать сверх того, что можно прочесть в любых прописях или услышать с любой церковной кафедры. Я проделал долгий кружной путь, чтобы прийти к тому, что всем уже было известно. 

… Но доброта выражается в правильных поступках; а кто в этом путаном мире может сказать, что такое правильный поступок? Во всяком случае, это не тот поступок, который имеет целью счастье; если он приводит к счастью, то это счастливая случайность... Так что же такое правильный поступок? Для себя я не знаю лучшего ответа на этот вопрос, чем тот, который даёт брат Луис де Леон. Следовать его заповеди не настолько трудно, чтобы это отпугнуло человеческую слабость как нечто непосильное. Ею я заканчиваю свою книгу. «Красота жизни, — говорит он, — заключается всего-навсего в том, чтобы каждый поступал сообразно со своей природой и со своим делом».

☁ ▅▒░☼‿☼░▒▅ ☁&emsp;<b>ЮМОР СТАРОЙ ДОБРОЙ АНГЛИИ</b>
<i> 

В казино. Дама спрашивает джентльмена, играющего в карты: — Вы помните меня? В позапрошлом году, вы здесь же, просили меня выйти за вас замуж. — И вы вышли? — рассеяно спрашивает он, тасуя колоду карт.
. . .
В Англии гид проводит экскурсию американцу. Американец:
— Всё у вас в Англии маленькое, вот например это здание в Америке было-бы в 10 раз больше.
— Конечно, сэр, это же психушка!
• • •

— Сэр, разрешите выразить вам свое сочувствие. Я слышал, что ваша жена сбежала с вашим лакеем.
— Пустяки. Я все равно собирался его уволить.

&emsp;☕ʘᴥʘ☕

<i> По воспоминаниям Леонида Осиповича Утёсова, его сестра была страстной революционеркой. В их одесской квартире часто собиралась соответствующая публика. Дискутировали, пели "Интернационал". Однажды кто-то даже проорал: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Моментально из соседней комнаты раздался голос отца семейства: "Только не в моём доме!"

☕ <b>Adam Brantov</b>

ღ´¨)

¸.•´¸.•*´¨) ¸.•*¨)"

(¸.•´ (¸.•` ღ ~♥ &emsp;  <b>С днём рождения, Андрей Битов!

</b>

©  С такой недоступностью на лице только в очереди к венерологу сидят…

©  Мы привыкли думать, что судьба превратна и мы никогда не имеем того, чего хотим. На самом деле, все мы получаем свое — и в этом самое страшное…

©  Господи! может ли прийти в голову мысль, хоть одна, которой я еще не думал. Я ими всеми уже думал…

©  Поразительное бездушие порождает в человеке правота.

©  Так мы всегда, давая всё меньше, полагаем, что отдаём последнее, а за последнее — требуем от другого всего…

©  <u> Люблю одинокое дерево…</u>

Люблю одинокое дерево,

Что в поле на страже межи.

Тень в полдень отброшена к северу,

Зовет: путник, ляг и лежи.

Забыв за плечами дорогу,

Забросишь свой посох в кусты,

И медлят шаги понемногу,

Пока приближаешься ты.

Как к дому, как к другу, как к брату,

Поправишь свой пыльный мешок…

И ты не захочешь обратно:

Ты с деревом не одинок.

Сквозь ветви, колени и листья

Плывут облака, как года.

Одной одинокою мыслью

Взойдет над тобою звезда.

И космос как малая малость

Сожмется до краткого сна…

И сердце со страхом рассталось,

И бездна всего лишь без дна.

© <u>  Диагноз</u>

Дело близится к развязке:

Чувство бури, буря чувств…

Продолженья нет у сказки —

Быть не может. Нет тех уст,

Что разомкнуты в начале,

В легкомыслии певца…

Ноту взял, и раскачали

Звуки песню до конца.

© Андрей Битов 

Ҩ(((((((((((((((◕‿◕)⊰ 

<b>

Юрий Санберг (ФБ)

</b>

<i>  Брюки когда-то гладили через газету. Интенсивно окропляли их водой и высушивали. Газеты шипели и парили, как теплотрасса.

«Известия» следов не оставляли. А от «Учительской газеты» костюмная ткань начинала блестеть на швах. И на утюге, если передержать, оставались буквы.

Учителя, как и газетчики, склонны переоценивать свое влияние на действительность.