<b>
░ ПАДЕНИЕ В
ВЕЧНОСТЬ...
</b>
ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ
<u>
Жанна
Эбютерн (родилась: 6 апреля 1898 г., Мо, Франция
Умерла: 25 января 1920 г., Париж, Франция)</u>
ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ
   Поздно ночью Модильяни и Жанна
Эбютерн шли вдоль ограды Люксембургского сада. Неожиданно из его груди вырвался
какой-то нечеловеческий вопль, напоминающий рев раненого зверя. Он бросился на
Жанну и с криками: «Я хочу жить! Ты слышишь? Я хочу жить!» начал ее
избивать. Потом схватил за волосы и изо всех сил толкнул на железную решетку
сада. Жанна не проронила ни единого звука. Слегка оправившись от удара, она
сама поднялась, подошла к Модильяни и взяла за руку. Его внезапная ярость уже растаяла,
как снег на солнце, и по лицу текли ручейки слез. «Я не хочу умирать, — говорил
он Жанне. — Я не верю в то, что там что-то есть».
«Моди, — ласково и очень мягко произнесла Жанна тоном, каким
уговаривают заупрямившегося ребенка, — я же столько раз тебе про это
рассказывала. Ну почему ты еще сомневаешься?» Он доверчиво прильнул к ней, и
через пару минут странная пара скрылась за поворотом дороги.
...Модильяни угасал. В последнее время он изменился до
неузнаваемости и стал похож на призрак: костлявый как скелет, с синюшным цветом
лица и трясущимися руками. Ни для кого, разумеется, не было секретом — на
Монпарнасе не бывает секретов, — что у Моди туберкулез, но эта болезнь
преследовала его с ранней юности, и он умел справляться с ней и при гораздо худших
обстоятельствах. По Парижу поползли слухи, что с тех пор как Моди связался с
Жанной Эбютерн, она, словно вампир, высасывает из Модильяни его могучую
жизненную силу.
ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ
Если бы не
эта сила, он сдох бы в одной из парижских канав еще тринадцать лет назад. Тогда,
осенью 1906 года, в Париж приехал избалованный щеголь Амедео, или по-домашнему
Дэдо, отпрыск некогда зажиточной, а теперь обедневшей еврейской семьи из
итальянского городка Ливорно. Смазливого юношу с вьющимися черными волосами,
облаченного в строгий темный костюм с твердым воротничком, застегнутую на все
пуговицы жилетку и белоснежную рубашку с накрахмаленными манжетами, на
Монпарнасе поначалу приняли за биржевого маклера. Амедео это чрезвычайно
задело, потому что маклером на самом деле был его отец Фламинио Модильяни, о
чем молодой человек не хотел распространяться. Он предпочитал представляться
сыном богатого римского банкира и правнуком Бенедикта Спинозы. И то, и другое
было чистой воды враньем.
Амедео с
ранней юности мнил себя художником — он немного учился живописи во Флоренции и
Венеции, в Париж же приехал для того, чтобы познакомиться с новым искусством и.
разумеется, стать знаменитым. Редко кто из начинающих художников был так уверен
в своем таланте, как этот итальянский красавчик. Впрочем, Монпарнас кишел
такими же, как он, непризнанными гениями, съезжавшимися сюда со всего света.
ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ
Оказалось,
что для того чтобы быть художником в Париже, надо не столько уметь рисовать,
сколько быть способным вести совершенно особенную жизнь. Жалкий сарай из
деревянных досок и листов жести — таким было первое жилище Амедео. Стены,
завешанные рисунками и набросками, из мебели два найденных на улице плетеных
кресла со сломанными ножками. Постелью служило брошенное в углу тряпье, столом
перевернутый ящик. Амедео с энтузиазмом обустраивался в новой квартире в конце
концов главное, что он теперь в Париже, а совсем скоро станет знаменит и тогда
подыщет себе что-нибудь поприличнее, а эту лачугу превратят в музей. Амедео
знал, что на помощь семьи рассчитывать нечего — отец от них давно ушел, а
денег, которые посылала ему мать, едва хватало на холсты и краски. К тому же
условия жизни Модильяни были для Монпарнаса в общем-то обычными. Находящаяся
неподалеку мастерская Пикассо, например, являла собой зрелище ненамного
шикарнее.
В Ливорно Амедео привык общаться с чистенькими благовоспитанными
юношами из хороших семей, тут же пришлось водить знакомство с весьма странной
публикой: парижская художественная богема состояла по большей части из
гомосексуалистов, наркоманов, альфонсов, религиозных фанатиков всех
направлений, каббалистов, мистиков и просто сумасшедших. Яростные споры об
искусстве, начинавшиеся обыкновенно в мастерской Пикассо, переносились в
знаменитое кафе «Ротонда», где энтузиазм спорщиков подогревался лошадиными
дозами алкоголя и гашиша.
ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ
Вскоре Модильяни превратился просто в Моди и его уже знала каждая
собака в округе. Так как никто не желал давать за его рисунки ни сантима, Моди
скоро стало нечем платить даже за лачугу. Иногда он коротал ночи под столом в
трактире, иногда на скамейке в парке, а потом устроил себе жилье в заброшенном
монастыре за площадью Бланш, где любил работать по ночам под гулкий
аккомпанемент ветра, врывавшегося в глазницы окон. У Моди имелись свои причуды,
за что, кстати, многие на Монпарнасе его уважали: так, он предпочитал голодать,
но наотрез отказывался, в отличие от других, выполнять работу только ради денег
— например, рисовать вывески. Он был великим максималистом и не желал
транжирить свой талант. Не раз товарищи уговаривали его воспользоваться простым
и надежным способом набить себе желудок рано утром под дверями зажиточных
горожан разносчики оставляли свои товары — булочки, бекон, молоко, кофе.
Немного ловкости и умения — и тебе обеспечен восхитительный завтрак. Однако
гордый и щепетильный Модильяни никогда не соглашался в этом участвовать.
ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ ฯ ะ ๆ แ
ฆ ๙ Продолжение следует…
