28 сент. 2016 г.

░░░   <i> <b> В БОРЬБЕ ЗА ГРАМОТНОСТЬ
</i></b>
&emsp;
&emsp;  &emsp; 
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

&emsp;  &emsp;  &emsp;   <b> ПРО ЯЗЫК
  </b>  <i>
В современном русском языке слово товарищ уже не используется, так что носители языка остались без специального слова-обращения к другому человеку или группе людей. Иногда можно услышать дамы и господа, но это звучит несколько вычурно и неестественно. Могут использоваться и обращения мужчина, женщина, но это несколько грубо.

</i>
<i><b>
Чисто конкретно московское…
</i></b>

♖☗  ۩ ۩
☗♜♖♜♖
<b>
Anatoly Golovkov

КОЛУН Я УДЕРЖАТЬ ЕЩЕ НЕ МОГ…
</b>
<i>
Говорят, в Москве затопили. Слава Богу, может близких не коснется хвороба.

Но раньше на Москве кое-где отопления не ждали: топили печку. И главное, что даже в центре - на Серпуховке, на Басманной, на Сретенке.

Я эту науку проходил, в Калининграде (Кёнигсберге), в доме, что строили немцы для рабочих порта и завода подлодок.

Голландка была до потолка, вся в плитке. На изразцах бюргеры в шляпах с пером. И готикой - всякие мудрости. Типа: «Einen kalten Ofen umarmt niemand» (Холодную печь никто не обнимет).

Лучшие дрова ольховые, царские. Мы их не видели. Покупали ель, березу, осину, что привезут. Отец говорил, хороши яблоня и груша. Но старые прусские сады никто рубить не собирался: плодоносили исправно, и яблоки что надо.

Что до козел, то меня к ним приставили рано. И мы с мамой легко таскали друг к другу за ручки пилу, разведенную пленными немцами: давай к тебе, теперь ко мне, вот так, умница!..
Летели на снег опилки пахучие.

Отец колол дрова. В галифе и хромачах, раздетый до пояса, смотрел, где сучья. Потом ударом разваливал чурку на два полена, это четверик. И дальше, на три – шестерик, на четыре – восьмерик. Взмах - хряп!.. Давай, поленья собирай!
Я колун в руках удержать еще не мог.

Вот эти восьмушки пёр на второй этаж. А он - вторую вязанку, с лучиною и щепой - для растопки. Сначала запихивал «Красную звезду». Читанную. Страницы из старого «Радио», вздыхая. И почему-то нещадно - «Крокодил».

Говорил, я на службу, а ты растопишь – осину под конец не оставляй. От нее не займется антрацит. Уголек смачивали водой.

Большие куски я бил молотком. Мордаха черная, руки черные. Зато треснешь по углю, а на половинках чудо! Отпечаток какого-то листа. Типа пальмы. Миллионы лет – дух захватывало. А то и лапы чьи-то, а может хвосты?

Тепло от печи незабвенное. Мама и сестра прислонялись спинами, мы с отцом грели ладони.
На дворе погода лютая, дождь со снегом по стеклам. Ветер воет в заслонках, - ух, страшно воет, как волк.
Чай на столе, тепло в доме, и так дивно посидеть под абажуром.
А все еще живые и свои.
</i>
≧◠◠≦✊

 <b> Кроме шуток, …</b>    

 
<i>
- Холостяк - это то, кто приходит на работу каждое утро с разных направлений.
</i>
<i>
Одни проглатывают обиду, другие - обидчика...
</i>
<i>
Съешьте с утра живую жабу, и ничего худшего в этот день с Вами уже не случится.
</i>

   (✿◠‿◠)
                         

    ИЗ ОБРЫВКОВ СТАРЫХ ЖУРНАЛОВ…Ъ

                         

<b> Актёрские байки

Виктор Шендерович
«Изюм из булки»
</b>
<b>
«Почтальоны»
</b>
<i>
Несоответствие человека собственному (божьему) дару давно стало притчей во языцех, — но, в сущности, какая нам разница, хороший ли человек почтальон, доставивший нам ценное заказное письмо? Главное: от кого оно и в каком виде доставлено, правда?

К этому тезису есть довольно яркие иллюстрации. Тонкий, весь в полутонах и рефлексиях писатель при близком знакомстве оказывается чудовищным быдлом. Как же так, позвольте, но ведь это же он написал?..

Он. Но — как бы это сказать? — не вполне сам.

Просто он хороший почтальон.

Или великий почтальон — как Гоголь, к которому за пределами этого почтового ведомства, судя по многочисленным свидетельствам, лучше было близко не подходить.

Антон Павлович Чехов, поднимавший белый флаг над мелиховским домом, чтобы окрестные крестьяне знали: приехал доктор, и можно получить бесплатную помощь, — не норма, а какое-то прекрасное этическое отклонение.

Но не будем о грустном. Лучше я расскажу о пианисте Николае Петрове.

Однажды я имел честь выступать с ним в одном благотворительном концерте — и даже оказаться в одной гримерной. Мы коротали время до выхода на сцену (каждый своего, разумеется) и травили анекдоты. По счастью, дам в гримерной не оказалось, и анекдоты пошли самые демократические, без купюр. Грузный Николай Арнольдович трясся от смеха. Вместе с ним и его смехом тряслись стены гримерной. Когда анекдоты рассказывал он сам, слово «жопа» было одним из самых приличных. Земной Петров двумя ногами стоял на земле и весь состоял из мяса, как Фальстаф.

В какой-то момент, прислушавшись к динамику, он начал одевать свой безразмерный фрак — скоро было на сцену. И вдруг выбыл из числа присутствовавших в гримерной! Я не сразу заметил это и еще по инерции адресовался к нему, но как будто звуконепроницаемый стеклянный колпак накрыл Николая Арнольдовича. За номер до своего он покинул помещение, и я поспешил за ним, заинтригованный.

Петров стоял за кулисами, серьезный и немного торжественный: он ждал выхода. Подойти к нему с разговорами было немыслимо. Попытка рассказать анекдот могла стоить жизни. Мысль о том, что этот строгий, отрешенный от мирского господин во фраке умеет смачно употреблять слово «жопа», не приживалась в сознании.

Потом его объявили. Петров вышел на сцену, коротко поклонился, сел за рояль и поднял глаза. При первых же звуках двадцать четвертой сонаты Моцарта глаза эти начали наполняться слезами, а лицо приобрело безмятежное детское выражение. Нежная полуулыбка бродила по губам. Он смотрел в сторону тех кулис, где стоял я, но не видел ни меня, ни кого бы то ни было еще. Что видели эти глаза, не знаю, но что-то такое видели…

Взгляд на клавиатуру он не опустил, кажется, ни разу. Ноты появлялись и исчезали — сами.

Последняя нота не сразу вернула Николая Арнольдовича на землю. Он еще немного посидел, приходя в себя, потом встал и поклонился. Улыбка, которая сияла на его лице в этот момент, уже не была лунатической — это была улыбка человека, хорошо сделавшего свое дело и принимающего благодарность от понимающих сограждан.

Провожаемый овацией, Петров пошел за кулисы, занавес закрылся, и на сцене началась перестановка, а я опрометью бросился через закулисье, чтобы поскорее сказать Николаю Арнольдовичу, как это было хорошо (а то он не знал).

Но я опоздал. Петров уже разговаривал со скрипачкой из «Вивальди-оркестра», легко приобняв ее за талию. Наследственный его бас заполнял закулисье, скрипачка смеялась… В то, что этот грузный рогочущий человек только что, почти не приходя в сознание от счастья, исполнил двадцать четвертую сонату Моцарта, не верилось ни секунды.

Почтальон сделал свою работу и оттягивался пивком.

Нечто подобное, наверное, происходило и с самим Моцартом. Неудивительно, что Сальери, ничего о «почтальоне» не знавший, постепенно наливался ядом…
     </i>

░░|░░|░░|░░|░░|░░|░░|░░|  
<b>
<i>Санкт-Петербург
</b>
"Своим самым лучшим снимком считаю «Ночную уборку» – старушка дворничиха подметает тротуар в сильный снегопад, она метет, а его тут же заносит. Это было в 1964 году, зимой, я шел ночью по Невскому и на перекрестке с каналом Грибоедова увидел эту женщину. Я спросил: «Зачем вы это делаете? Зря тратите время?», а она спокойно так ответила: «А что, сыночек, делать мне все равно нечего. Живу одна – чем дома сидеть, поработаю лучше». Я спросил: «А вы еще минут сорок здесь будете?» Она: «Буду, куда я денусь». Я сбегал домой за фотоаппаратом и отснял всю пленку. Четким получился только один кадр."

</i>

|░░|░░|
<b>
Владимир Высоцкий
</b>
&emsp;  • ◦
<i><b>
Я НЕ ЛЮБЛЮ
</b>
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или - когда все время против шерсти,
Или - когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья -
Нет жалости во мне и неспроста.
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
</i>

&emsp; • ⊱⊱
(( (( (( (( (( (( (( (( (( (( (( (( (( (( ((

<b> 26 культовых цитат Харуки Мураками о самом важном</b>
<i>
Это удивительно деликатный человек с чуткой, ранимой душой и тонким талантом, в котором всегда сомневался. Книги, которые он написал людям, основаны на живых чувствах и образах, которые происходили перед его глазами и жили в его сердце.
<b> </b>
((  Как ни старайся, когда больно — болит.

*

Если все будет так, как тебе хочется, то жить станет неинтересно.

*

Когда долго смотришь на море, начинаешь скучать по людям, а когда долго смотришь на людей — по морю. ))

</i>
      ○        ●   
     
&emsp;    <b>  Да здравствует всё то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!   </b>  
                                                                                   
         &emsp ҈ ҈  ҈  ๑๑
&emsp;  &emsp ҈
 &emsp;  &emsp;  
&emsp;  &emsp;  
<i>
&nbsp; &nbsp;  Всем привет!
По фейсбуку прошёл слух, что готовиться указ об уголовной ответственности за оскорбление президента. Видать по всему, много оскорбляют. Каких только указов с законами не появилось. И все для нас, для народа. Вот думаю, может воздух начать в мешки собирать? Вдруг так случиться, обложат налогом на воздух? А камеры слежения в каждую квартиру? А?
А давайте проведём конкурс на самый абсурдный повод для налога и ответственности?!
</i>
..╗╗
»
.(.¯. )
.Ƹ̵̡Ӝ̵Ʒ<i>   – задумчивый
</i>
<b> q ɯ ɐҺvоw ɯǝʎɓǝvɔ wоɯ о 'qɯиdоʚоɹ онжоwεоʚǝн wǝҺ о </b>

      ●  ✷◗                              
<b>
Проразное 
</b>
 
<i>
<u> Игра слов
</u>
Как я могу вас слушать, когда вы не даёте открыть рот? ©
</i>ܢ

̯͡

&emsp;[]]] 
<i>
 Говорят, что юмор лечит. И точно, я тут на днях пошутил, теперь в больничке отлёживаюсь.
</i>                    



&emsp;[]]]
<i>
 — Дорогая, что случилось с нашими деньгами?
— Они потратились.
</i>                    



&emsp; []]] 
<i>
 - Пойдем в кафе?
- Не могу, я на диете.
- Что за диета?
- Финансовая.

</i>                    



&emsp;[]]]  
<i>
 Хотя старость – не радость, но добровольно отказываться от нее желающих практически нет.
</i>   
         <b> </b> 
        
&emsp;  &emsp;  &emsp;<b>Помним</b>

&emsp;  &emsp;    
<b>  
&emsp;  Петр Вайль
</b>
&emsp;﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌
<i>
Петр Вайль родился в Риге в 1949 году.
Учился в Строительном институте, но бросил его, служил в армии, потом поступил на редакторский факультет Московского полиграфического института и окончил его в 1975 году. Работал грузчиком, рабочим на кладбище, пожарным, журналистом в районной газете. В 1977 году эмигрировал в США, по собственному признанию, сделать это его заставило осознание того, что, работая в Риге, видел собственную жизнь до старости, а это было нестерпимо.

Полностью читать    http://www.peoples.ru/art/literature/prose/publicist/peter_vail/
</i>

<i><b>  Только наивные люди думают, что с самим собой проще договориться
</b> 
Каждому ясно, что национальные кухни отличаются одна от другой. Но далеко не всегда можно легко и внятно определить — чем. Хорошо, если различия налицо: эскимос лакомится строганиной из сырого полярника, а бушмен смакует крылышко жирафа. Одни обедают с вином, другие — с друзьями, одни пользуются палочками, другие — случаем, одни едят за столом, другие задаром.

Александр Генис и Петр Вайль


<u> Предисловие к книге «Гений места» </u>

Связь человека с местом его обитания - загадочна, но очевидна. Или так: несомненна, но таинственна. Ведает ею известный древним genius loci, гений места, связывающий интеллектуальные, духовные, эмоциональные явления с их материальной средой. Для человека нового времени главные точки приложения и проявления культурных сил - города. Их облик определяется гением места, и представление об этом - сугубо субъективно. Субъективность многослойная: скажем, Нью-Йорк Драйзера и Нью-Йорк О.Генри - города хоть и одной эпохи, однако не только разные, но и для каждого - особые.
      Любопытно отнестись к своим путешествиям как к некоему единому процессу. В ходе его неизбежны сравнения - главный инструмент анализа. Идея любой главы этой книги и состоит в двойном со- или противопоставлении: каждый город, воспринятый через творческую личность, параллелен другой паре "гений-место". Руан не просто становится понятнее благодаря Флоберу, а Флобер - благодаря Руану, но и соседняя пара - Париж-Дюма - дает дополнительный ракурс.
      Понятно, что "гений" имеет к "месту" непосредственное биографическое отношение. Лишь в случае Вероны использован взгляд чужака, никогда в городе не бывавшего, но этот чужак - Шекспир.
      Еще: хотелось отклониться от российской традиции литературоцентризма, обращаясь не только к писателям, но и к живописцам, архитекторам, композиторам, кинематографистам. Выбор имен, стоит еще раз повторить, определен лишь пристрастиями автора.
      На линиях органического пересечения художника с местом его жизни и творчества возникает новая, неведомая прежде, реальность, которая не проходит ни по ведомству искусства, ни по ведомству географии. В попытке эту реальность уловить и появляется странный жанр - своевольный гибрид путевых заметок, литературно-художественного эссе, мемуара: результат путешествий по миру в сопровождении великих гидов.
</i>

Полностью читать   http://lib.ru/PROZA/WAJLGENIS/genij.txt_with-big-pictures.html

&emsp;  &emsp; ﹌﹌ ﹌﹌
&emsp;  &emsp;  &emsp;<b>Помним</b>

&emsp; &emsp;  ❖    

&emsp;  <b> Мигель де Сервантес Сааведра
</b>
&emsp;  ﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌
<i><b> </b>
Сын хирурга благородного происхождения. По легенде, когда Сервантес еще совсем юношей, у него была подруга-цыганка. Однажды отряд королевских гвардейцев приехал громить табор. Мигель оказался рядом, вступился за цыган, выхватил шпагу и ранил капитана гвардейцев. Чтобы покинуть страну, он стал пажом папского посланника, направлявшегося в Италию (1570).

Сервантеса заочно приговорили к отрубанию правой руки и изгнанию из страны. За границей он записался во флот. При Лепанто (7 октября 1571 года) командовал абордажной командой на галере "Маркеза". Простреленная в этом бою левая рука осталась частично парализована на всю жизнь. Несмотря на это, Сервантес участвовал в нескольких других морских сражениях. В 1575 году получил рекомендательное письмо от герцога Альбы, под командованием которого служил, и собрался на родину, где, по слухам, его дело замяли. По дороге домой корабль, на котором плыли Сервантес и его брат Родриго, захватили алжирские пираты. Обнаружив письмо гецога Альбы, алжирцы приняли Сервантеса за важную персону и пять лет держали в заложниках, ожидая богатого выкупа.

Четырежды Сервантес пытался бежать, был отправлен гребцом на галеры. Сервантес сумел подготовил бунт на галере, чтобы сбросить пиратскую команду за борт и уплыть в Испанию. Но один из гребцов накануне исповедался, а монах-исповедник выдал их план алжирскому паше. Паша чуть было не приказал его задушить, но в последний момент заложника выкупили миссионеры.

В 1580 году Сервантес вернулся на родину. Поступил на государственную службу сборщиком налогов, но доверил деньги купцу, который обанкротился. Вместе с купцом их посадили в тюрьму (всего на гражданской службе Сервантес попадал в тюрьму трижды).

В 1602 году в севильской тюрьме он начал роман о Дон Кихоте, герой которого стал символом Испании. Первая часть романа вышла в 1605 году, вторая — в 1615. Это произведение внесло важнейший вклад в формирование литературного испанского языка. Государственный институт, обучающий иностранцев испанскому, носит имя Сервантеса.
</i>
Полностью читать http://www.vokrugsveta.ru/encyclopedia/index.php?title=%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B5%D1%81%2C_%D0%9C%D0%B8%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D1%8C◄╝

&emsp; &emsp;   

Женские советы немногого стоят, но кто их не слушает, тот дурак.
Часто под плохим плащом скрывается хороший пьяница.
Есть много людей, которые трудятся над разрешением разных вопросов, а потом обнаруживают, что вопросы эти не стоили ломаного гроша.
Все мы такие, какими нас бог создал, а иной раз и того хуже.
В доме повешенного не говорят о веревке.
Пусть молчит тот, кто дал; пусть говорит тот, кто получил.
Сядь на свое место, и тебя не заставят вставать.
Все хорошо в жизни, даже смерть.
Где играет музыка, там не может быть ничего плохого.
С утратой здоровья мы теряем многое; с утратой друга ещё больше, но с утратой мужества мы теряем все.
Берегись быка спереди, мула сзади, а священника со всех сторон.
Любовь — алхимик, превращающий медяки в золото и золото в медяки.
Лживых историков надо казнить, как фальшивомонетчиков.
Похвала только тогда хороша, когда хорош тот, кто хвалит.
Ничто не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость.
 
Кто бьет в набат, сам сидит в безопасности.
</i>
&emsp;  &emsp; &emsp;  <b> • ❖ • </b>