<i><b>
▒ О Марселе ПРУСТЕ в день его рождения
</i>
</b>
✠
✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠ ✧ •
✧ •
✧ ✠
<i>
Варлам ШАЛАМОВ
Марсель Пруст
Книга исчезла. Огромный, тяжелый фолиант, лежавший на
скамейке, исчез на глазах десятков больных. Кто видел кражу – не скажет. На
свете нет преступлений без свидетелей – одушевленных и неодушевленных
свидетелей. А если есть такие преступления? Кража романа Марселя Пруста не
такая тайна, которую страшно забыть. К тому же молчат под угрозой, брошенной
походя, без адреса и все же действующей безошибочно. Кто видел – будет молчать
за «боюсь».
Благодетельность такого молчания подтверждается всей жизнью
лагерной, да и не только лагерной, но и всем опытом жизни гражданской. Книгу
мог украсть любой фраер по указанию вора, чтобы доказать свою смелость, свое
желание принадлежать к преступному миру, к хозяевам лагерной жизни. Мог украсть
любой фраер просто так, потому что книга плохо лежит. Книга действительно плохо
лежала: на самом краю скамейки в огромном больничном дворе каменного
трехэтажного здания. На скамейке сидели я и Нина Богатырева. За мной были
колымские сопки, десятилетнее скитание по этим горным весям, а за Ниной –
фронт. Разговор, печальный и тревожный, кончился давно.
В солнечный день больных выводили на прогулку – женщин
отдельно, – Нина, как санитарка, караулила больных.
Я проводил Нину до угла, вернулся, скамейка все еще была
пуста: гуляющие больные боялись на эту скамейку сесть, считая, что это скамейка
фельдшеров, медсестер, надзора, конвоя.
Книга исчезла. Кто будет читать эту странную прозу, почти
невесомую, как бы готовую к полету в космос, где сдвинуты, смещены все
масштабы, где нет большого и малого? Перед памятью, как перед смертью, – все
равны, и право автора запомнить платье прислуги и забыть драгоценности госпожи.
Горизонты словесного искусства раздвинуты этим романом необычайно. Я,
колымчанин, зэка, был перенесен в давно утраченный мир, в иные привычки,
забытые, ненужные. Время читать у меня было. Я – ночной дежурный фельдшер. Я
был подавлен «Германтом». С «Германта», с четвертого тома, началось мое
знакомство с Прустом. Книгу прислали моему знакомому фельдшеру Калитинскому,
уже щеголявшему в палате в бархатных брюках гольф, с трубкой в зубах, уносящей
неправдоподобный запах кэпстена. И кэпстен, и брюки гольф были в посылке вместе
с «Германтом» Пруста. Ах, жены, дорогие наивные друзья! Вместо махорки –
кэпстен, вместо брюк из чертовой кожи – бархатные брюки гольф, вместо
шерстяного, широкого двухметрового верблюжьего шарфа – нечто воздушное, похожее
на бант, на бабочку – шелковый пышный шарф, свивавшийся на шее в веревочку
толщиной в карандаш.
Такие же бархатные брюки, такой же шелковый шарф прислали в
тридцать седьмом году Фрицу Давиду, голландцу-коммунисту, а может быть, у него
была другая фамилия, моему соседу по РУРу – роте усиленного режима. Фриц Давид
не мог работать – был слишком истощен, а бархатные брюки и шелковый пышный
галстук-бант даже на хлеб на прииске нельзя было променять. И Фриц Давид умер –
упал на пол барака и умер. Впрочем, было так тесно, – все спали стоя, – что
мертвец не сразу добрался до пола. Мой сосед Фриц Давид сначала умер, а потом
упал.
Все это было десять лет назад – при чем тут «Поиски
утраченного времени»? Калитинский и я – мы оба вспоминали свой мир, свое
утраченное время. В моем времени не было брюк гольф, но Пруст был, и я был
счастлив читать «Германта». Я не пошел спать в общежитие. Пруст был дороже сна.
Да и Калитинский торопил.
Книга исчезла. Калитинский был взбешен, был вне себя. Мы
были мало знакомы, и он был уверен, что это я украл книгу, чтобы продать
подороже. Воровство походя было колымской традицией, голодной традицией. Шарфы,
портянки, полотенца, куски хлеба, махорка – отсыпка, отначка – исчезали
бесследно. Воровать на Колыме умели, по мнению Калитинского, все. Я тоже так
думал. Книгу украли. До вечера еще можно было ждать, что подойдет какой-нибудь
доброволец, героический стукач и «дунет», скажет, где книга, кто вор. Но прошел
вечер, десятки вечеров, и следы «Германта» исчезли.
❧
❧
Марсель Пруст "Madame il peut que j'oublie"*...
(С французского,
реконструкция черновика).
Хоть я пленялся
дивным сходством,
но всё же снял с
души лассо.
Мадам, покончив с
сумасбродством,
я будто прыгнул
сквозь серсо.
Но меж божественных
обличий,
что заполняют мой
плафон,
всё вижу тот же
профиль птичий
и тем же взором
озарён...
❧
❧
Когда человек несчастлив, он становится нравственным.
\\
В теории мы знаем, что земля вращается, но на практике этого
не замечаем. Со временем то же самое.
\\
Сегодняшние парадоксы - завтрашние предрассудки.
\\
Ясными мы называем мысли, которые мутны в той же степени,
как наши собственные.
\\
Настоящий рай - потерянный рай.
\\
Жизнь лучше прожить в мечтах, чем в действительности.
\\
...умный человек имеет право быть несчастным только из-за
женщины, которая стоит того.
\\
Исключить из наших наслаждений воображение - значит свести
их на нет.
\\
Бывают дни гористые, трудные: взбираться по ним бесконечно
долго, а бывают дни покатые: с них летишь стремглав, посвистывая.
\\
Нет ничего нежнее переписки друзей, не желающих больше
встречаться.
\\
Мы не особенно придирчивы и справедливы к тому, что нас не
волнует.
\\
Хотеть не думать о ней - это уже означало все еще о ней
думать.
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡
❧
http://www.aphorism.ru/author/a998.shtml
≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡
</i>
❧
❧ ❧ Фотографии
https://www.google.ru/search?q=сингапур&newwindow=1&client=opera&tbm=isch&tbo=u&source=univ&sa=X&ei=eYi9U_bDEYe0ywOlhICIAg&sqi=2&ved=0CCgQsAQ&biw=914&bih=453#newwindow=1&q=%D0%BC%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%B5%D0%BB%D1%8C+%D0%BF%D1%80%D1%83%D1%81%D1%82&tbm=isch
❧