<b>Помним</b>
   ❖ ❦
❥ ❖ ❧ ❤
<b>Елена Боннэр
</b>
 
 ♥
ღ ♥
<i>
   
15 февраля 1923 года в семье Левона Саркисовича Кочаряна и Руфи
Григорьевны Боннэр в старом туркменском городе Мерве (Мары) родилась дочь
Елена. Когда ей исполнился годик, отца не стало.
<u>Елена
Боннэр: </u>
«Из родных моего кровного отца Кочаряна Левона Саркисовича я
знала только его мать, мою бабушку Герцелию Андреевну Тонунц. Ее сестру Елену,
которая нянчила меня в младенчестве, и деда я не помню. Они жили в городе Шуше,
но бежали в Туркестан из Нагорного Карабаха, когда там резали армян».
Руфь с дочкой перебрались в Читу. Там она с Геворком
Алиханяном и встретилась. Геворка в Читу перевели после его серьезных
расхождений во взглядах с Зиновьевым, главным коммунистом Ленинграда. Вскоре
там к власти пришел Киров, друг Алиханяна по Закавказью, и Геворк с Руфью
уехали в Ленинград. Чуть позже туда перебрались и Люся (так звали Елену в кругу
семьи) с бабушкой Татьяной Матвеевной.
<u>Елена Боннэр: </u>
«Семью своего папы Геворка Саркисовича я не знала. И его
родственники не знали, что я не родная его дочь. Он просил маму никогда им
этого не говорить».
В 1927 году у Алиханянов родился сын Игорь. Вскоре глава
семейства становится секретарем Володарского райкома партии. Через четыре года
Исполком Коминтерна приглашает Геворка Алиханяна в Москву. В 37-м родителей
Люси арестовали.
<u>Елена Боннэр: </u>
«В марте 1938 года передачу папе не взяли… Через полтора
года от мамы пришло письмо. Обратный адрес: «АЛЖИР». Это не география, а
аббревиатура – Акмолинский лагерь жен изменников родины. Мамины письма: «Хорошо
учись», «Помогай бабушке», «Будь примерной комсомолкой», «Заботься об Егорке».
Ни слова о моей любви».
Отца, заведующего отделом Исполкома Коминтерна, расстреляли
в феврале 1938-го, мать провела восемь лет на каторге и девять в ссылке.
В 14 лет Люся осталась одна с братом Егором. Они переехали к
бабушке в Ленинград. Там Елена окончила школу. Поступила на факультет
журналистики. Дальше приемная комиссия ее не пропустила: родители – изменники
родины. Не обиделась. Пошла на факультет русского языка и литературы в
Герценовский пединститут.
В первые же дни войны Елена Боннэр, 18-летняя
студентка-филолог, записалась на фронт. Медсестра в военно-санитарном поезде,
старшая медсестра, замначальника медсанчасти отдельного саперного батальона,
лейтенант медслужбы. На фронте была ранена и контужена: в вагон санитарного
поезда, в котором она ехала, попала бомба. Результат – зрение правым глазом
практически утеряно, в левом – прогрессирующая слепота. Отсюда эти ее очки, в которых
глаза кажутся огромными.
День Победы 9 мая 1945 года встретила под Инсбруком
(Австрия).
Ее жених, поэт Всеволод Багрицкий, ушел на фронт в декабре
1941 года. А брата Егорку эвакуировали из Ленинграда со школьным интернатом.
Оттуда забрали на «трудовой фронт».
<u>Елена Боннэр: </u>
«Севка погиб 26 февраля 1942 года. Деревня Мясной бор, около
Любани, «Любань, Любань – любовь моя…» Как я тогда не сломалась?.. Егора нашла
я в Омске на большом заводе – слесарь самого последнего разряда. Маленький,
сморщенный старичок, дистрофик. Чудом выживший в какой-то больнице, где валялся
с дизентерией».
В конце мая 1942 года умерла в блокадном Ленинграде бабушка.
После войны Елена поступает в Первый Ленинградский
медицинский институт. Однако ее оттуда исключают: заняла не ту позицию, когда
широко обсуждалось нашумевшее «дело врачей». Восстановилась в институте после
смерти Сталина. Вышла замуж Елена за однокурсника Ивана Семенова, родила от
него дочь Татьяну (1950) и сына Алексея (1956). С их отцом разошлась в 1965
году. Бывший муж остался в Ленинграде, сама с детьми перебралась в Москву, где
вступает в ряды КПСС.
<u>Елена Боннэр: </u>
«Я вообще из категории счастливых женщин, у меня было в
жизни три любви, и все при мне так и остались: Севку люблю, Ивана люблю и
Андрея люблю. Ну что Сева… Был мальчик, остался без папы, папа умер в 1934
году. Остался без мамы, маму арестовали в августе 1937 года. Я оказалась у них
во время обыска, а обыск шел целую ночь».
* * *
В 60-е годы в СССР зарождается правозащитное движение,
названное потом диссидентским. На пикетируемом суде над правозащитниками Елена
Боннэр встречает «мятежного» академика Андрея Сахарова. Общие интересы, сближая
их все больше и больше, перерастают в любовь… В августе 1971-го они, наконец,
объяснились.
Расписались 7 января 1972 года в одном из районных загсов
Москвы в присутствии не только своих свидетелей и Татьяны, дочери Елены Боннэр,
но и полудюжины соглядатаев из КГБ. Произошло это спустя два дня после суда над
«антисоветчиком» писателем Владимиром Буковским, в защиту которого они активно
выступали. В том же году Елена Георгиевна, потрясенная лавиной политических
репрессий против инакомыслящих, вышла из рядов КПСС.
Тогда власть стала оказывать давление на семью Боннэр: дочь
попросили с факультета журналистики МГУ (якобы та не по специальности
работает), ее мужу Ефрему Янкелевичу не дали поступить в аспирантуру. Алеше,
сыну Боннэр, пришлось перейти из математической школы в обычную: он
принципиально отказался вступать в комсомол. Позже юношу завалили на
вступительных экзаменах в МГУ, и он вынужден был поступить в педагогический…
В 1975 году Андрею Сахарову была присуждена Нобелевская
премия мира. Что и говорить, ему не позволили выехать из страны для получения
престижной награды. Незадолго до этого с большими сложностями Елену Боннэр
«выпустили» в Италию, где ей сделали операцию. Оттуда она едет в Осло, получает
премию от имени мужа и зачитывает его вошедшую в историю речь.
В 1979 году Сахаров и Боннэр после ввода советских войск в
Афганистан заявляют громкий протест против вторжения. Власти лишают Андрея
Дмитриевича звания трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Сталинской и
Ленинской премий и наказывают супружескую чету долгосрочной ссылкой в город
Горький.
Здоровье Елены Георгиевны было подорвано. Но она понимала,
что ложиться в советскую больницу ей категорически противопоказано: живой
оттуда ее не выпустят. К тому времени с «великодушного» позволения властей ее
дети успели перебраться в США, в Бостон. Увидеться с ними и получить достойное
лечение удается только после голодовок, объявленных Сахаровым и Боннэр. Ужасы
принудительного кормления они в полной мере испытали на себе.
В 1986 году горьковские «сидельцы» были приглашены
Горбачевым в Москву: подключиться к процессу перестройки.
Полностью читать http://www.noev-kovcheg.ru/mag/2011-13/2682.html#ixzz40AfHfz85
</i>
 
 ♥
   ღ ♥ ღ ♥ ღ ♥ ღ