<b>Помним</b>
    ❖ ❦ ❥ ❖ ❧ ❤
 
<b> Борис Пильняк
</b>
  ﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌
<i><b> </b>
Родился 29
сентября (11 октября н.с.) в Можайске. Там, а также в Ногинске и Коломне прошли
его детские и юношеские годы. Рано начал писать и в 15 лет опубликовал свою
миниатюру "Весной".
В 1915 он жил
на Украине в деревне Пильнянка (по-украински значит "место лесных
разработок"), откуда посылал в редакции свои рассказы, подписываясь
псевдонимом "Пильняк". В 1919 выходит первая книга его рассказов. В
1920 заканчивает экономическое отделение Московского коммерческого института, в
этом же году пишет роман "Голый год", принесший ему известность.
В 1922 - 23
побывал за границей - в Германии и Англии, позже ездил в Грецию, Турцию, был в
Китае и Японии.
В 1924
публикует "Отрывки из дневника", где встречались и такие
высказывания: ". ..коммунистическую литературу искусственно не
создашь...", "Беру газеты, книги, и первое, что поражает, - ложь
всюду: в труде, общественной жизни, в семейных отношениях". Пресса начала
атаку на Пильняка, называя его мелкобуржуазным писателем, предателем.
В 1926
опубликовал "Повесть непогашенной луны", тираж которой бы
конфискован. Несостоявшаяся публикация сыграла в дальнейшем решающую роль в
судьбе Пильняка. За два месяца до "Луны" в журнале "Красная
новь" вышло "Заволочье", где была поставлена проблема насилия
над человеком.
В 1929 в
Берлине вышла в свет повесть Пильняка "Красное дерево", отклоненная
журналом "Красная новь" по идейным соображениям. Советская критика
подвергла повесть резкой критике.
В 1930 пишет
роман "Волга впадает в Каспийское море", где пытается показать
рождение "новой русской культуры".
Официальные
власти многого не могли простить писателю, и 28 октября 1937 он был арестован.
21 апреля 1938
был осужден и расстрелян. Посмертно реабилитирован.
</i>
   
❖ ❦ ❥
<b>
Из воспоминаний
сына Бориса Пильняка
</b>
<i>
О МОЕМ ОТЦЕ
Борис Андреевич
Пильняк родился 12 октября 1894 года. Он принадлежит к тому поколению советских
писателей, расцвет которых пришелся на двадцатые годы. (Годом старше был
Маяковский, годом младше — Есенин.) Вот последняя анкетная биографическая
справка, составленная самим писателем для справочника.
«Борис
Пильняк (псевдоним Бориса Андреевича
Вогау).
Родился в Можайске
Московской губернии.
Отец происходит из
немцев-колонистов Поволжья, переселившихся в Россию в шестидесятых годах 18
века при Екатерине II,
после разрушений Семилетней войны. Мать — русская, родилась в семье волжского
купца. И отец, и мать получили высшее образование, — отец был и здравствует
ветеринарным врачом.
Окончил высшую
школу — Московский коммерческий институт, по экономическому отделению.
Революция застала
студентом и начинающим писателем. Близорукость не дала винтовку в руки.
Литературные склонности послали в провинциальную газету фельетонистом.
В 1919-м году
вышла первая книга рассказов.
В 1920-м окончил институт.
В 1920-м же
написал роман „Голый год", давший ему известность, вызвавший большие
критические споры, создавший литературную школу. Переведен на английский,
французский, немецкий, норвежский, испанский, японский, грузинский, еврейский
языки.
Написал десять томов
повестей и рассказов и
три романа.
Начав печататься в
Коломне, в Коломне встретив революцию, много ездил. Кроме СССР был: в Англии,
Германии, Греции, Турции, Палестине, на Памире, на границе Афгании, на
Шпицбергене, в Монголии, в Китае, в Японии.
Занимался
литературной общественностью, был одно время председателем Всероссийского союза
писателей».
Псевдоним появился
в 1915 году и происходит от украинского нарицательного «пильнянка» — место
лесных разработок. В деревне под таким названием, где летом жил Борис
Андреевич, жители назывались Пильняками. Отсылая оттуда рассказы, Борис
Андреевич впервые подписался псевдонимом.
А вот другая
автобиография, рассказывающая о детстве и начале творческой деятельносги.
«Детство. В
проходной комнате висит на стене зеркало, в которое я умещаюсь вместе с моим
конем. Я — иль Руслан, иль Остап (самое оскорбительное — назвать меня
Фарлафом!). Многими часами каждый день — месяцами — я сижу на моем коне,
обтянутом шкурой жеребенка, — я, обвешанный булавами, пиками, копьями, мечами,
арканами,— перед зеркалом. Я мчусь на врага, я ражу печенегов и половцев: я
разговариваю сам с собою,— я переделываю под зеркало не только Руслана и
Остапа, но и все диканьские вечера, но и пампасы Майн Рида. Я махаю руками, я
мчусь на моем коне, я кричу, я грожусь. Я не слышу, что делается вокруг меня в
доме, — мама знает, что, если меня неурочно позвать от зеркала, я засмущаюсь, я
разревусь от обиды, — сестренка ж знает, что я ее побью Русланом, если она
прервет мое вранье.— Все это было почти тридцать лет назад,— какая древность! —
я до сих пор помню, что тогда перед зеркалом — я наслаждался,— и до сих пор
помню, что сидеть перед зеркалом мне было — необходимо.
И еще от детства.
Мне нужно было сходить на ту улицу иль к отцу в амбулаторию, — я приходил домой
и рассказывал, что по улице провели слона, что к папе в амбулаторию привели
тигра (в детстве я долгое время был уверен, что солонина есть — слонина, мясо
слона). Мое детство прошло между Можайском и Саратовом,— в Саратове я
неимоверно врал о Можайске, в Можайске — о Саратове, населяя их всем чудесным,
что я слышал и что я вычитал. Я врал для того, чтобы организовать природу в
порядок, кажущийся мне наилучшим и наизанятным Я врал неимоверно, страдал,
презираемый окружающими, но не врать — не мог.
Самые лучшие мои
рассказы, повести и романы написаны, конечно, в детстве, — потому что тогда я
напряженнее всего ощущал творческие инстинкты: романы эти погибли, выветренные
из памяти.
Писать я начал
рано, тринадцати лет напечатался...»
Эти игры у зеркала
и «вранье» Борис Андреевич считал началом творчества.
❖
<b>
Анна Ахматова
напишет в 1938 году: </b>
Борису Пильняку
Всё это разгадаешь
ты один..
Когда бессонный
мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот
ландышевый клин
Врывается во
тьму декабрьской ночи.
И по тропинке я к
тебе иду
И ты смеешься
беззаботным смехом
Но хвойный лес и
камыши в пруду
Ответствуют
каким-то странным эхом...
О, если этим
мертвого бужу,
Прости меня, я не
могу иначе:
Я о тебе, как о
своём, тужу
И каждому завидую,
кто плачет,
Кто может плакать
в этот страшный час
О тех, кто там
лежит на дне оврага...
Но выкипела, не
дойдя до глаз,
Глаза мои не
освежила влага
        <b> ❖ • ❖ • ❖</b>