15 мар. 2017 г.

<b>
Сергей Довлатов. Анекдоты из жизни Бродского
</b>
<i>
Бродский о книге Ефремова:
— Как он решился перейти со второго абзаца на третий?!

***

Для Бродского Евтушенко — человек другой профессии.

***

Иосиф Бродский любит повторять:
— Жизнь коротка и печальна. Ты заметил, чем она вообще кончается?

</i>
                           


&emsp;   
<i>
 С понедельника решил начать новую жизнь, только пока не придумал, куда деть старую.

</i>                    


&emsp;    
<i>
 Дай человеку рыбу, и он будет сыт один день, научи его ловить рыбу, и он будет каждый выходной возвращаться пьяным с 3 карасями.
</i>                    


&emsp;  
<i>
 Дружить надо в первую очередь с диваном, на него всегда можно положиться!
</i>                    

&emsp;    
<i>
 Хорошо быть стюардессой - все мужчины уже отсортированы по классам.
</i>                    
░░|░░|░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b> Anatoly Golovkov

Израильские заметки

РЫБА СВ. ПЕТРА И КОТЫ
</b>
░░|<i> Судя по Иосифу Флавию, Ирод застраивал Землю Обетованную маниакально. А Тверия и Капернаум, вообще, обязаны царским комплексам - угодить кесарю Тиберию. Поэтому и на указателях по всей Северной Галилее мелькает "Tiberius".
Ирод, может, и не знал, что увековечит себя и в XXI веке, так получилось.
Мы тоже не знали, что поедем вслед за туристами - отсматривать поднятую со дна Кинерета лодку, которой больше 2000 лет (ничего себе, да?)
У водолазов, что ее нашли, древнее плавсредство сыпалось под руками. Поэтому его "запенили".
Этот чёлн современник версий Нового завета, Нагорной проповеди, притчам о множестве рыбы и хлебов.
Покончить с волнениями мы с сестрой решили в прибрежном ресторане Тверии, пустом и гулком. За нехилым блюдом "Рыба св. Петра". И тайком от котов.
Но не тут-то было. Благая весть о прибытии уже разнеслась. И усатые собрались у пристани.
Они отогнали дедушку, что засовывал нам свою лодку в аренду - как бы для рыбалки. Обругали хозяина кабака за отсутствие соевого соуса. И ждали, ждали, ждали хрустящие плавники, жабры и хвосты. Потом сцепились, как водится.
Прогулочные галионы раскачивались на волне, тщетно ожидая туристов.
Качались голубые флаги.
Трепетал на стекле штраф за неправильную парковку.
Свобода для путников и птиц небесных. </i>|░░
&emsp;  <b> Серебряный Век: Творцы, Творения, Эпоха</b>
 
<b>
Александр Вертинский
</b> <u>
Песенка о моей жене
</u><i>
Надоело в песнях душу разбазаривать,
И, с концертов возвратясь к себе домой,
Так приятно вечерами разговаривать
С своей умненькой, веселенькой женой.
И сказать с улыбкой нежной, незаученной:
«Ах ты чижик мой, бесхвостый и смешной,
Ничего, что я усталый и замученный
И немножко сумасшедший и больной.
Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка — жена.
В нашей жизни многое не нравится,
Но зато в ней столько раз весна!»
Чтоб терпеть мои актерские наклонности,
Нужно ангельским терпеньем обладать.
А прощать мои дежурные влюбленности —
В этом тоже надо что-то понимать!..
И, целуя ей затылочек подстриженный,
Чтоб вину свою загладить и замять,
Моментально притворяешься обиженным,
Начиная потихоньку напевать:
«Ну не плачь, не плачь, моя красавица,
Ну не злись, женулечка — жена.
В нашей жизни все еще поправится,
В нашей жизни столько раз весна!»
А потом пройдут года, и, Вами брошенный,
Постаревший, жалкий и смешной,
Никому уже не нужный и изношенный,
Я, как прежде возвращусь к себе домой.
И скажу с улыбкой жалкой и измученной:
«Здравствуй, чиженька, единственный и мой!
Ничего, что я усталый и замученный,
Одинокий, позабытый и больной.
Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка-жена.
Наша жизнь уж больше не поправится,
Но зато ведь в ней была весна!»

1930

</i>
<b> Григорий Остер</b>

 (̅_̅_̅_̅(̅_̅_̅_̅_̅_̅_̅_̅_̅̅_̅()ڪے~            ☭  ★   ☭     
<i><u> </u>
Врите чаще.
От вранья
Не охрипнет горло.
От него во рту у нас
Не бывает горько.
От вранья не вспухнет нос,
Не заложит уши.
И тошнит не тех, кто врал,
А того, кто слушал.

* * *

Семья, которая тебя
Растит который год,
Имеет право знать, когда
За ум возьмешься ты.
Назначь же день, когда придет
Желанный этот час,
И пусть семья с надеждой ждет,
Терпению учась.
</i>

ڪے~
(•_•) &emsp;  &emsp; <b>Михаил Бару</b>
\ \
/ /
\ \
(o o)
\__/
|
^<i>
В литровую бутыль с широким горлом кладем две пригоршни кисло-сладкого чернослива, пригоршню сушеных груш, две-три пригоршни сушеного липового цвета, три или четыре высушенных гвоздичных почки, несколько душистых перечных горошин и совсем чуть-чуть ванили, но не ванилина с сахаром из пакетика, а настоящей стручковой бурбонной ванили. Все заливаем водкой и убираем в темное место, о котором забываем на месяц или полтора. Даже по рукам себя бьем, чтобы отбить память. Потом достаем, фильтруем в графин, из графина наливаем в рюмку, вдыхаем пряный экзотический аромат и смотрим на просвет.

Ежели посмотреть против света, то получается авантюрин, но не совсем авантюрин, поскольку багровые тона, хоть и присутствуют, но не так, чтобы уж очень, а, скорее, как говорил Павел Иванович Чичиков, «искрасна, но не к бутылке, а к бруснике». Впрочем, если наклонить голову, прищуриться и посмотреть с другой стороны… Такие появляются теплые бархатные переливы, как на пышных старинных платьях, которые любили носить купеческие жены и дочки. Переливы, которые бывают, когда она, смущаясь и пунцовея, подаст тебе чашку чаю, потянется за молочником… и тут бархат на лифе ее платья, украшенного бантиками, какими-то особенными защипами и тонкой кружевной каемкой по периметру волнующего декольте, чуть натянется и блеснет так, что хоть вставай из-за стола и иди курить на улицу.

Что же до вкуса, то он получается насыщенным. Есть в нем этакая сладкая кислинка и острота, и даже некоторая жгучесть. Как попадет на язык, то не сразу и разберешь, что там такое, а как войдешь во вкус… Напоминает поцелуй, сорванный с губ женщины, на вид строгой, интеллигентной, почти не пользующейся косметикой, а только капелькой пряных духов, до запаха которых еще надо дотянуться носом. Такие бывают среди библиотекарей и учительниц русского языка и литературы. У них обычно полон рот стихов Мандельштама или Ахматовой, а за щекой может лежать, точно долгоиграющий леденец, целый абзац заранее разгрызенного чеховского рассказа. Сорвешь этот поцелуй где-нибудь в учительской, после педсовета, когда все уже уйдут, а она замешкается, собирая тетрадки, и только тогда поймешь, что это было, когда переведешь дух и вдруг почувствуешь, что и на губах, и на языке, которым ты так смело слизывал то ли руки под темной вуалью, то ли терпкую печаль, то ли ворованный воздух…
начинается такой пожар, который унять можно еще тремя, а то и пятью рюмками. И даже после этих пяти или десяти поцелуев очнешься лишь тогда, когда откроется дверь и войдет уборщица в синем халате с преогромной шваброй или вбежит, запыхавшись, белобрысый малец из шестого класса, чтобы спросить что сегодня задали по литературе. Вот эта разница между купеческим цветом и интеллигентным вкусом… От нее и сходим с ума.

Вообще говоря, настойка должна иметь женский, коварный характер. Это в спирте все мужское и примитивное – два атома углерода, пять водорода и один кислорода. Связи грубые, ковалентные. Никаких в̶н̶е̶б̶р̶а̶ч̶н̶ы̶х̶ тонких взаимодействий, типа вандерваальсовых или диполь-дипольного притяжения. Как поется в песне: «выпил и упал – вот и весь сказ». Другое дело настойка. Только что ты еще сидел и рассказывал какой-то анекдот или, принимая красивые, томные позы, декламировал «когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета, вдыхаю аромат твоих нагих грудей…» как вдруг оказывается, что ноги и руки тебя совершенно перестали слушаться, а руки так и вовсе забрели черт знает куда и уже что-то расстегивают, расстегивают… или это руки жены, которая укладывает тебя спать на диван лицом к цветам на обивке.

</i>
  <b>
  Ольга Романова (ФБ)
</b> 
Медуза-LIVE: 1 декабря 2016 года спецкор Туровский в своем материале «Рыцарь против ФСБ» впервые публично сообщил о деле Оксаны Севастиди — продавщицы из Сочи, которую приговорили к семи годам заключения за то, что она в 2008-м году отправила SMS грузинскому знакомому.
12 марта 2017 года Севастиди вышла на свободу — ее помиловал своим указом Владимир Путин. Свое первое интервью на свободе она дала спецкору Туровскому. И там такое:
«После всего этого я так же люблю своего президента Путина. У него всегда широкие жесты — он помогает Украине и Сирии.
— Не думаете, что он тоже несет ответственность за ту систему, в результате действий которой вы оказались в тюрьме из-за СМС?
— Нет. Не думаю, что он ответственен за приговоры. Про Сталина тоже говорили — смотрите, что при нем творилось. А Сталин ведь не знал обо всех приговорах.»
И такое:
«Все это дело вырубило под корень мою семью. Мама за два года постарела на двадцать лет, я ее не узнаю. Я больше никому не верю. И самое страшное — у меня нет никаких эмоций. Я как будто мертвая.»
В общем, пробирает по-настоящему, до костей.
      ○        ●  ◕ 

&emsp;    <b>  Да здравствует всё то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!   </b>  
                                                                                  
         &emsp ҈ ҈  ҈  ๑๑
&emsp;  &emsp ҈
 &emsp;  &emsp;  
&emsp;  &emsp;  

Всем привет!
Ну вот… Зиму перезимовали, осталось перезимовать весну…  ©
</i>
..╗╗
» <i>   &emsp;  – задумчивый</i>
.(.¯. )
.Ƹ̵̡Ӝ̵Ʒ
<b>
q ɯ ɐҺvоw ɯǝʎɓǝvɔ wоɯ о 'qɯиdоʚоɹ онжоwεоʚǝн wǝҺ о
</b>
            ●  ✷◗ ◕  ◔                              
<b>
Проразное  </b>
 
<i>
Выпрямила волосы — к дождю; уложила волосы — к ветру;
красиво уложила — к урагану;
не расчесала волосы — встретила всех знакомых  ©

 
</i>ܢ

̯͡
&emsp;&emsp;╰◕ 
<i>
&emsp;&emsp; <b> Об одном предмете…
- </b>
Каждый человек хотя бы в течение пяти минут в день бывает набитым дураком. Мудрость состоит в том, чтобы не превышать этот предел
<b> © Дейл Карнеги</b>


Мудрость состоит в том, чтобы упорно не делать того, чего не хочется. И при этом изящно уклоняться от неприятностей.

 <b> © Приключения Питера Джойса (Емельян Ярмагаев) </b>


Каждый святой бывает скептиком хотя бы раз в день.
<b> © Ралф Уолдо Эмерсон</b>


Тот, кто задает вопрос, глупец в течение пяти минут, тот, кто его не задает, глупец всю свою жизнь.
<b> © Муравьи (Бернар Вербер) </b>


В спокойном море каждый может быть лоцманом - In a calm sea every man is a pilot
<b> - Английские пословицы и поговорки</b>
</i>

【ツ】
&emsp;  &emsp;  &emsp;  &emsp;<b>Помним
</b>
&emsp;  &emsp;        
<b>
&emsp;  &emsp;  Самая лучшая

Автор Мирра Аспиз
</b>
&emsp;﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌
<i> <b>
«Самая лучшая женщина». Так Корней Иванович Чуковский говорил о Фриде Абрамовне Вигдоровой, отважной журналистке и писательнице (1915 – 1965).
В 1950–1960 годах ее книги вызывали горячий отклик. Но особенно громко прозвучало имя Фриды Вигдоровой после печально известного суда над поэтом Иосифом Бродским. Ее запись этого позорного процесса привлекла внимание мировой общественности и, в конечном счете, спасла будущего нобелевского лауреата. После этого ее имя упорно замалчивалось, книги почти не переиздавались. </b>

Только в 2002 году, через тридцать с лишним лет, наконец переиздали ее дилогию – повести «Семейное счастье» и «Любимая улица». Они возвращают читателю прекрасного, неравнодушного, сердечного человека. Их нельзя читать без волнения. Горести и радости героев близки и понятны каждому, задевают за живое. Семейное счастье ведь не дается просто так. Его надо строить. В дилогии Вигдоровой – редкий опыт созидания счастливой семьи, непростое взросление детей, горечь разрывов, серьезные раздумья о совести, любви, ответственности за другого.

А начинала Фрида Вигдорова как педагог. Окончила педагогический техникум в Москве и семнадцати лет уехала учительствовать в Магнитогорск. Там ее помнили и четверть века спустя. Вернулась она в Москву вместе с Александром Кулаковским, учителем и филологом, который стал ее мужем. В 1937 году оба они окончили литературный факультет Пединститута им. Ленина. В этом же году у них родилась дочь Галя. Перед самой войной молодая семья распалась. Александр Кулаковский погиб на фронте в 1942 году.

После окончания института Фрида продолжала преподавать. Стала журналисткой. Ее очерки печатались в «Литературной газете», «Правде», «Комсомольской правде».

Хрупкая, небольшого роста, Фрида казалась подростком. Корней Чуковский впервые увидел ее в редакции газеты «Правда» и поинтересовался: в каком она классе? И был ошеломлен, узнав, что перед ним – учительница.

...В дневнике Фриды крупными буквами написано: «Учитель – это самое высокое слово, которое может сказать человек человеку». Учителем был отец Фриды. Учителем стала ее старшая дочь Галя. Дочь Гали, внучка Фриды, тоже окончила педагогический институт и работала в школе. Четыре поколения учителей!

В результате первых школьных шагов молодой учительницы была написана первая книга Вигдоровой – «Мой класс» (1949). Она принесла начинающему автору известность и была переведена на многие языки, включая японский.

В 1954-1959 годах вышла в свет ее трилогия – «Дорога в жизнь», «Это мой дом» и «Черниговка» о детском доме, его директоре, воспитанниках, их судьбах. Прототип героя – Семен Калабалин, ученик Макаренко, Карабанов из его «Педагогической поэмы». Фрида Абрамовна подружилась с реальным человеком, но ее повесть не документальная: ее герой продолжает жизнь литературного персонажа. Вигдорова умела зорко вглядываться в жизнь и черпать из нее характеры, приметы, неповторимые черты эпохи и людей. Остались десятки ее тетрадей – записи, чутко отражающие время. Многое из них вошло в ее книги.

Дочь переводчицы Норы Галь, самого близкого друга Фриды Абрамовны, критик Эдварда Кузьмина рассказывает, что Вигдорова «как пчела, собирала по капле в окружающем мире все, что могло пригодиться для ее книг». Корней Чуковский для своей известной книги «От двух до пяти» пользовался материнскими дневниками Вигдоровой.

Из записей и наблюдений за двумя подрастающими дочерьми возникла небольшая повесть Вигдоровой «Аня и Катя». Она так и не была издана при жизни автора, но отрывки из нее печатались в 1986 году в нескольких номерах «Учительской газеты». Многие эпизоды, разговоры, черты характера девочек по-своему преломились в дочерях героини «Семейного счастья» и «Любимой улицы».

Младшая дочь Фриды Абрамовны, Саша, родилась в 1942 году в эвакуации, в Ташкенте, куда Вигдорова уехала во время войны со своим вторым мужем – писателем-юмористом Александром Раскиным и пятилетней Галей. В Ташкенте она сблизилась с Анной Ахматовой и Лидией Чуковской. На пеленки новорожденной Сашеньке Ахматова подарила свое платье. Раскин со свойственным ему юмором говорил, что если бы к этому событию преподнесли фрак Пушкина, он пошел бы на подгузники.

Подрастая, дочери Вигдоровой читали свеженаписанные страницы будущих ее книг, и, случалось, влияли на судьбы их героев. Так, по замыслу автора, один из героев трилогии, Митя Королев (Король), трудно доставшийся Карабанову, но выросший настоящим ему другом, должен был погибнуть в схватке, вступившись за незнакомую девушку. Однако дочери умолили оставить ему жизнь. Писательнице тоже всегда хотелось счастья своим героям.

Она и сама всю жизнь за кого-то вступалась, хлопотала – за близких и дальних. В газету она пошла работать «по справедливым делам» (ее формула). Надежда Мандельштам писала о Фриде Вигдоровой, что борьба за чужую жизнь – ее образ жизни. В это она вкладывала всю душу. Всегда была готова отозваться на чужую беду, прийти на помощь: кому-то помочь получить жилье, выхлопотать пенсию, восстановить на работе несправедливо уволенного человека. По письму в газету ехала в глухую тамбовскую деревню. На самолете, поезде и дрезине добиралась на Урал в лагерь строгого режима, откуда она вызволяла оступившегося пятнадцатилетнего мальчишку...

Многие обязаны Вигдоровой освобождением из тюрьмы, из лагеря. Ее подвижничеством восхищались Илья Эренбург, Корней Чуковский, Самуил Маршак, Константин Паустовский, Варлам Шаламов. Иногда Эренбург передавал Фриде Абрамовне обращенные к нему прошения, а случалось, сам выступал в ее боях за справедливость в роли «тяжелой артиллерии». Одно из своих писем Корнею Чуковскому – с просьбой помочь издать книгу вернувшемуся из ссылки литератору – Вигдорова адресовала «Главе фирмы “Маленькие чудеса”», а подписала «Секретарь фирмы “Маленькие чудеса”».

Лишь небольшая толика этой ее разносторонней помощи людям, борьбы против лжи, равнодушия, бюрократии отразилась в четырех сборниках ее статей и очерков: «Дорогая редакция...», «Минуты тишины», «Что такое мужество?», «Кем вы ему приходитесь?»

Многие литераторы обязаны Вигдоровой своими первыми публикациями – именно ее усилиями хорошие рукописи превращались в книги. Это она обивала пороги многих редакций, чтобы увидел свет «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери – тогда сказка казалась «аполитичной». Вигдорова отнесла в «Новый мир» рассказ «За проходной» – не без ее поддержки серьезный профессор математики Елена Сергеевна Вентцель спустя годы стала автором многих известных книг, вышедших в свет под псевдонимом И. Грековой. Вигдорова привлекла в журналистику историка и литератора Ольгу Чайковскую. Взяла под защиту принятую в штыки повесть Анатолия Рыбакова «Кортик», утверждая, что «школьники полюбят эту книгу», и не ошиблась.

Не раз выступления Вигдоровой на собраниях писателей в те годы несвободы вызывали одновременно и аплодисменты зала, и неудовольствие президиума. Когда подвергали разносу при обсуждении в центральном доме литераторов роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым», многие, включая Вигдорову, вступились за него. Паустовский говорил: не будь в нашей стране тех, кого остро и правдиво описал Дудинцев, – и по сей день были бы живы тысячи лучших людей, ум и талант народа. Вигдорова записала это выступление Паустовского, и лишь благодаря ей оно стало широко известно.

Ничто новое, смелое, свободное в нашей литературе не проходило мимо нее. Летом 1961 года под эгидой Паустовского создавался знаменитый альманах «Тарусские страницы», где были напечатаны Наум Коржавин, Давид Самойлов, Булат Окуджава, Борис Балтер, Юрий Казаков, Владимир Корнилов, Надежда Мандельштам (под псевдонимом Н. Яковлева) и подборка стихов и прозы Марины Цветаевой, которая тогда только-только начинала возвращаться к читателю. Были там и очерки Фриды Вигдоровой. Альманах вызвал возмущение властей, и бо€льшая часть тиража пошла под нож. Лишь в 2003 году немногим литераторам-энтузиастам удалось издать второй выпуск альманаха «Тарусские страницы». Там впервые опубликованы «Журналистские блокноты» Вигдоровой – как это не удивительно, – не потерявшие своей остроты и сейчас!

В своих книгах Вигдорова все смелее обращалась к болевым нервам эпохи. В «Любимой улице» вновь появляется Митя Королев, один из героев трилогии о детском доме. Он стал врачом, и его ждало суровое испытание. Он арестован в разгар кампании против «убийц в белых халатах». Это было первое в советской литературе, нелегко пробившееся через издательские препоны упоминание о «деле врачей».

С 1963 года Фрида Вигдорова стала депутатом райсовета в Москве. К ее журналистским тетрадям добавились депутатские блокноты – записи разговоров с избирателями, их просьб. Сколько приходилось ей обивать пороги чиновничьих кабинетов в настойчивых попытках помочь людям! И скольким она помогла! Но иногда безуспешные хлопоты приводили ее в отчаяние.

Эта изматывающая работа к тому же отнимала силы у творчества, у собственных замыслов, требующих, как она не раз с болью писала друзьям, непрерывных раздумий, сосредоточенности, покоя душевного. Вероятно, именно из-за чудовищной нагрузки и нехватки времени ее последняя книга «Учитель» так и осталась неоконченной.

Надписывая Саше Раскиной свою книгу «Бег времени», изданную в 1966 году, Анна Ахматова назвала Фриду Вигдорову «высочайшим примером доброты, благородства, человечности для всех нас».
Александр Галич посвятил памяти Вигдоровой песню «Уходят друзья». Боль ее безвременной кончины отзывается в строках:

И когда потеря громом крушенья
Оглушила, полоснула по сердцу,
Не спешите сообщить в утешенье,
Что немало есть потерь по соседству.

В памяти близких, друзей, знакомых Фрида осталась очень веселым человеком с живыми сияющими глазами и обаятельной улыбкой. Она любила шутки, пародии, семейные праздники с шарадами и спектаклями. Любила танцы и лыжные прогулки. Любила друзей и дарила их друг другу. И была неравнодушна к судьбе любого человека.
</i>
Полностью читать •••• http://www.lechaim.ru/ARHIV/136/aspiz.htm