⊂(ο･㉨･ο）⊃

Вы смеётесь на до мной, потому что я отличаюсь от вас,
а я смеюсь над вами, потому что вы не отличаетесь друг от друга.

<b>

Михаил Булгаков

&emsp; [♣]]] [♠]]]     

<i>

Меня возмущает, что колода плохо перетасована, но лишь до тех пор, пока мне не придёт хорошая карта.

<b> 

Джонатан Свифт

..............(\_/)

~..... #####(.)(.)

......\#####/( * )

.......||\\""|||| &emsp;  <b>Ушедшая эпоха

Ярослав Голованов

</b><I>

Записные книжки

22 января Кора Ландау устроила ужин в память о дне рождения Дау. Были Капица с Анной Алексеевной, Майя Бессараб и я. Потом подошёл Генде-Роте (известный фотокорреспондент). Капица поначалу говорил мало, больше расспрашивал: что с Кочетовым, что с Солженицыным, как дела в Чехословакии. Смеялся анекдоту о космонавтах, летящих на Солнце (космонавтов вызывают в ЦК КПСС и приказывают им лететь на Солнце. Они говорят, что, мол, сгорим. Им отвечают: вы что же, думаете, в ЦК дураки сидят? Полетите ночью!). Разговор коснулся цензуры, репрессий и логично перешёл к 1937 году. Тут Пётр Леонидович сделал несколько интересных дополнений к истории ареста Ландау.

Когда Ландау арестовали, Капица написал Сталину (копия письма у него есть), что он открыл новое физическое явление сверхтекучести, и единственный человек, который способен объяснить это явление — Ландау. Поэтому он просит освободить его. Вскоре после отправки письма его вызвали в Кремль к Молотову, который долго с ним беседовал, а в конце предупредил, что его вызовут в НКВД. Через некоторое время в ИФП (Институт Физических Проблем) явился какой-то человек и, не раздеваясь, прошел в кабинет директора. Увидав его, Пётр Леонидович сказал:
— Почему вы пришли в пальто? Надо раздеться внизу...
— Я — в форме.
— А почему вы стыдитесь своей формы?

Офицера передёрнуло. Он предупредил, что за Капицей приедут в 12 часов ночи, и он должен будет поехать в НКВД.
Пётр Леонидович выслушал молча, вызвал секретаря и попросил проводить товарища вниз, в гардероб. Офицер уже не вернулся.

-----------------------
2
<I>
Ночью за Капицей приехали и отвезли его на Лубянку. Долго водили по каким-то комнатам, хлопали дверьми, заставляли ждать, по его словам, «пугали и нагнетали обстановку». Наконец его привели в кабинет, где были два человека. Один из них — Меркулов.

—Меркулов был умница, — говорил Пётр Леонидович. — И я бы даже сказал, приятным собеседником. Он мне говорит: «Вот вы заступаетесь за Ландау. А вам известно, что это — негодяй и немецкий шпион? Вот посмотрите его дело...» Я не стал читать дело и попросил ответить мне только на один вопрос: каковы мотивы преступлений Ландау? На это ничего вразумительного они ответить не могли... А ведь я не только Дау выручил, я и Фока выручил. Только Ландау сидел год, а Фок — три дня...

Капица снова рассказал историю о приглашении им Нильса Бора в СССР, но добавил, что он в то же время и Ланжевена приглашал переехать в Советский Союз. Но Ланжевен в то время боролся с антисемитскими выступлениями в Сорбонне, уехать не смог, а потом пришли немцы, и было уже поздно.

* * *
В 1969 году Пётр Леонидович с Анной Алексеевной впервые ездил в Америку. Туда они плыли на теплоходе «Пушкин», а оттуда летели самолётом. В самолёте буянил пьяный министр строительства, невозможно было его утихомирить. «Что я могу сделать, — шептала стюардесса, — он — член ЦК...» Министр схватил стюардессу за руку, но тут Анна Алексеевна закричала, что ей дурно, и это разрядило обстановку.

Чем дольше я наблюдаю Анну Алексеевну, тем больше убеждаюсь, что это личность под стать Петру Леонидовичу. У нее характер крутой, в отца . Они стоят друг друга.

---------------------------------------
3<I>

* * *
Капица высоко оценивал работу наших послов в Лондоне и Вашингтоне — Малика и Добрынина, а также нашего представителя в ООН, говорил, что они произвели на него впечатление умных и интересных людей, вспоминал беседу с Макнамарой (министр обороны США), «человеком очень бойким и энергичным», который принимал его на 15 минут, а проговорил с ним два часа. Макнамара спросил его: почему в Советском Союзе писатели подвергаются репрессиям, и хитрый Капица ответил так:

— Дело в том, что США опередили нас в материальном развитии. Однако Советский Союз превосходит США в развитии духовном. Роль писателя в жизни нашего общества неизмеримо выше, чем в жизни вашего общества, и его влияние на формирование общественного мнения неизмеримо больше. Вот когда ваши писатели достигнут такого же влияния на умы, я не удивлюсь, что они тоже будут подвергаться репрессиям...

Я спросил, кого из своих собеседников он считает самым интересным. Капица затруднился назвать мужчин.
— А самая интересная из женщин, которых я встречал, была жена Маркони. Красавица! Говорит на четырёх языках и так мила, приветлива, что через 5 минут чувствуешь, будто знал её всю жизнь...

Я спросил, приходилось ли ему беседовать с Берия.
— Ещё бы!
— Он кричал на вас?
— Никогда не кричал. Вот Вышинский кричал. С ним вообще можно было только криком объясняться, иначе он ничего не понимал...

* * *
Я просил Капицу написать большую статью на тему «Что такое наука?» Он колебался, но я почувствовал, что моя тема его заинтересовала.
— Но ведь работы много, — вяло сопротивлялся он.
— Да, это — серьёзная работа, — соглашался я. — Она не всем по плечу. Мы никогда не обращались к вам по пустякам...
— А по пустякам вы к кому обращаетесь? — хитро прищурился Пётр Леонидович. Я быстро нашёлся:
— В Академию наук, например...

----------------------------------
4
<I>

Он очень развеселился, но согласия не давал. Когда я стал называть в качестве кандидатов на авторство такой статьи Берга и Минца, Анна Алексеевна морщила нос и отзывалась о них с большой долей сарказма, а Пётр Леонидович помалкивал и крутил головой, как бы оглядываясь и ища поддержку — характерный жест Капицы.

* * *
Уже после ухода Капицы Кора вспоминала беседу Ландау с Капицей, в которой Дау предостерегал его в связи с возможностью создания атомной бомбы. Капица якобы отрицал такую возможность.
Тут всё дело в том, когда происходила эта беседа. Если не позднее середины 1930-х годов, то тут нет ничего удивительного. Я сам читал брошюру Иоффе 1931 года, кстати, учителя Капицы, в которой он говорил, что практическое высвобождение атомной энергии — дело XXI века, а уже через 11 лет под трибунами чикагского стадиона заработал первый атомный реактор Энрико Ферми.

* * *
Кора вспоминала, как Капица однажды предложил Дау стать директором Института теоретической физики. (После смерти Дау такой институт был организован в Черноголовке под Москвой) Тот наотрез отказался:
— Я — директор?! Ну что вы, Пётр Леонидович! Никакой я не директор! И вообще я не знаю директора лучше вас...
С точки зрения человековедения отношения Капицы и Ландау чрезвычайно интересны. Без сомнения, они уважали друг друга и даже любили какой-то сложной и очень разной любовью. 

23.1.70

#1970 #книжка50 #запискивашегосовременника

┏╮╭╮

╰╭╮╯

╭╰╯╮

┗╯╰┛&emsp;  <b> Герхард Гауптман

немецкий драматург, Нобелевский лауреат

</b>

&emsp;  <b>

Герхард Гауптман родился 15 ноября 1862 года в Оберзальцбрунне, в семье зажиточного владельца трактира. Сначала он учился в польской Академии искусств и немного в Йенском университете на скульптора.

В 1884 году Герхард уезжает в Рим, чтобы открыть там свою мастерскую. В следующем году будущий писатель женится и переезжает в Берлин, где посещает лекции по истории в университете. Затем он решил изучать медицину и психологию в Цюрихе.

Одновременно с этим Гауптман не оставляет своего литературного увлечения.

Известность автору принесла пьеса «Перед восходом солнца», написанная в 1889 году.

За свой вклад в области драматургии Гауптман в 1912 году был отмечен Нобелевской премией.

Источник: http://www.calend.ru/person/2769/

© Calend.ru

┗╯╰┛

© Жизнь - это почти непрерывная цепь собственных открытий.

© В человеческой душе заложены две силы — действенная и созерцательная. Первая двигает тебя вперед, но к цели приведет вторая.

© Спокойный стол, спокойный стул, спокойная постель! Кто владеет всем этим, тот обычно и не знает, до чего он богат!

© Сила заключает в себе также терпение. В нетерпении проявляется слабость.

© В жизни всегда хватает опасностей! Только пугаться их не следует!

Ҩ❰✮‿✮❱Ҩ&emsp;   <b> Михаил Мишин</b>

<i>

ИМЕНА

Тут попросили высказать мнение насчет идеи -

присвоить крупным аэропортам имена великих личностей России.

Мнение чёткое - назрело!

Дело адски нужное. На такое не жаль ни извилин, ни средств.

Потому что безымянные "Шереметьево", "Пулково", "Кольцово" -

это, конечно, постыдная дремучесть.

Да и такие имена, как Пушкин и Менделеев, пора уже продвигать.

Но видится проблема - больших имен у России больше, чем больших аэропортов. Неизбежны обиды.

Требуется всеобъемлющее вертикальное решение.

Вот оно.

Имена наших титанов мирового уровня дать международным

воздушным гаваням.

Имена гигантов российского масштаба - аэропортам местных линий.

Именами корифеев в рамках субъектов федерации наречь жел.-дор. вокзалы, товарные станции и полустанки.

Установить имена великих личностей микрорайонов, дворов,

лестничных площадок - и присвоить их трамвайным остановкам, велопарковкам и лифтам.

Только так - назвав всё, что имеем, именами всех, кого имеем, -

мы сможем утвердить многомерное и многоликое

величие страны.

° 。 ° ˛˚˛ * _Π_____*。*˚

˚ ˛ •˛•˚ */______/~＼。˚ ˚

˚ ˛ •˛• ˚ ｜ 田田 ｜門 ღ ღ &emsp;  &emsp; <b>Михаил Бару. Заметки из ФБ

</b>

  &emsp; <i> Осенние сумерки. Как ни оборачивайся назад, а прошедшего лета уже не разглядеть. Как ни вытягивай шею, а не то, что весны – даже первого снега не высмотреть. Одна серая мышиная мгла вокруг и больше ничего. Только и видно, что старую кривую сосну у дороги, которая под ветром скрипит так тонко и так жалобно, что все внутри сжимается до размеров маленькой, вроде перечной, горошины. Положишь такую под язык и окажется, что она невыносимо горькая.

</i>

& & &

║║║║║║║║ ▌║║║║║║║║║

║║║║║║║ • &emsp;&emsp;<b>Катя Григорьева (ФБ)</b>

"Портрет Мики Морозова" Серов написал в 1901 году. От картины не отвести глаз, настолько живым получился ребенок, смотришь и страшно за него до холодка в сердце. Впереди - революция семнадцатого, голод двадцатых, расстрелы тридцатых, война сороковых... Выжил? Сгинул?

Картина http://5sec.info/kartiny/kartina-serova-portret-miki-morozova/

Михаил Михайлович Морозов - из семьи тех самых фабрикантов Морозовых - богатейших промышленников и меценатов - образование получал в Англии, несмотря ни на что, вернулся в Россию, в двадцатых годах закончил филологический факультет Московского университета. Стал известным советским литературоведом, театроведом, переводчиком. Всю свою жизнь посвятил творчеству Шекспира, результаты его работы получили мировую известность. В 1949 году занял пост главного редактора англоязычного журнала News. Пережил Вторую Мировую, арестован не был. Чудо.

В 1952 году высшее руководство СССР захотело провести в Москве особую конференцию с участием наследников знаменитых русских купеческих фамилий – Рябушинских, Морозовых, Елисеевых, Мамонтовых и других – с целью наладить отношения с эмиграцией, а, главное, привлечь её капиталы для вложений в послевоенное восстановление и развитие советской экономики.

Встал вопрос, кому встречать приглашенных? Кто сможет расположить к себе столь важных гостей - не Берия же с Маленковым... И вспомнили про Мику - про Михаила Михайловича - потомка известной фамилии, блестяще образованного, свободно владеющего европейскими языками, известного за границей ученого.

Вызвали. Рассказали, в чем суть, сформулировали задачи. Михаил Михайлович без промедления согласился.

--------------------------------
2

И тут поинтересовались его социальным статусом и материальным положением. Неожиданно выяснилось, что зарплата профессорская по западным меркам - копеечная, живет Михаил Михайлович в убогой коммунальной квартире, и о простых благах, знакомых любому западному гражданину, не имеет даже представления.

Тут же, в его присутствии Микоян продиктовал своему помощнику перечень того, что необходимо сделать, а именно: обеспечить товарища М.М. Морозова презентабельной одеждой, достойной зарплатой, отдельной обставленной мебелью квартирой - где-нибудь в приличном месте - на Фрунзенской набережной или Кутузовском проспекте, дачей, оборудованной для приёма гостей, личным автомобилем и еще чем-нибудь, что может захотеть Михаил Михайлович.

Буквально ошеломленный всем происходящим Морозов был доставлен домой в чёрном лимузине, чем несказанно удивил соседей и близких, которые еще более были ошарашены его рассказом о предстоящих переменах. Затем Мика лег на диван немного отдохнуть и… умер. От пережитого потрясения случился инфаркт. Ему было пятьдесят пять лет.

А встреча с потомками бывших миллионеров царской России, под названием «Совещание промышленников», из-за смерти Сталина состоялась в Кремле только через три года.

╲╲◥◤╱╱

◣╲╲╱╱◢

◤╱╱╲╲◥

╱╱◢◣╲╲&emsp; <b>Olga Elagina

</b>   

<i>  

ШАРФ ДЛИНОЮ В ЭКВАТОР

Мой одноклассник Саша Гройсман неплохо устроился в Тель-Авиве. Он преподает в университете математику и получает 25 тысяч шекелей.
Саша снимает квартиру к югу от центра, где он живет со своей мамой Анной Петровной. Их район нельзя назвать престижным, зато он малоэтажный, тихий и старый.
На соседней улице есть прекрасная фалафельная лавка, где Саша покупает еду, а через квартал - китайская прачечная, куда он относит белье.
Квартира находится на первом этаже, у нее есть отдельный вход и небольшое патио. В этом патио и коротает время Анна Петровна. Она вяжет Саше красный шерстяной шарф.
Температура в Тель-Авиве никогда не опускается ниже ноля и шарф здесь совершенно избыточен, но Анна Петровна не знает об этом. Она также не знает, что находится в Израиле, не знает какой сейчас год и сколько лет ее сыну. 

---------------------------

2

<i>

Каждое утро перед работой Саша распускает все, что она связала за день, отдает маме узловатый клубок и усаживает ее во дворе. 

- Надо будет купить новых ниток, - говорит он. - Этими она вяжет уже два с половиной года. В день по метру. В год - 365 метров. Итого за все время - 912,5 метров. Почти километр гипотетического шарфа.
Он считает без всякого калькулятора, прямо как Человек Дождя из одноименного фильма. И меня каждый раз это удивляет. Я уже не говорю про всякие интегралы с дифференциалами, которые лежат у него в портфеле. 

Затем Саша обнимает маму, она на секунду оживает и с неожиданной требовательностью произносит:

- Ты не забыл взять сменку, сынок?
- Не забыл, - отвечает Саша.
- Не задерживайся после школы!
- Конечно, мам, сразу домой.

Саша берет портфель с интегралами и садится на велосипед. Анна Петровна улыбается, глядя сквозь Сашу и время. Крутятся велосипедные спицы, мелькают спицы в ее руках.

Вечером Саша кормит маму ужином и мы идем гулять.

- Ты не боишься ее оставлять? - спрашивает Ира.
- У нее на руке GPS-трекер - отслеживает местоположение, - поясняет Саша. - Но вообще мама мирная, никуда из дома не выходит. А все опасное я спрятал. Еще к нам приходит сиделка - тайка. Она прекрасно с ней ладит, рассказывает маме, как ее продавали в сексуальное рабство. На каком-то жутком языке - смесь тайского с английским. Три раза в неделю. 

--------------

3

<i>

Мы садимся в уличном кафе и едим фалафель с хумусом и кунжутной пастой. Пахнет пережаренным маслом и кофе. Мимо нас проходят две девушки с автоматами, арабы в куфиях, парень с зелеными волосами и женщина с четырьмя собаками, запутавшимися в поводках. А всего сто лет назад здесь были лишь песчаные дюны.
- Что я буду делать, когда она умрет? - говорит Саша. - Кто будет провожать меня в школу?
- Ты уже не учишься в школе, - напоминаю я.
- Я знаю. Но она же меня туда провожает.
- А ты не думал, что она немного сковывает твою жизнь? - осторожно спрашивает Ира. - Может быть со временем тебе станет без нее легче...
- Ты говоришь как тот врач! - возмущается Саша. - "Болезнь прогрессирует, потерпите, недолго осталось..." А мне нечего терпеть, не хочу, чтобы она умирала. Пусть живет... пусть хоть как, в любой форме. Она должна закончить мне шарф. Я хочу длинный шарф, длиною в экватор.

На следующий день все повторяется.
Анна Петровна сидит в своем кресле и вяжет. Она совершенно неподвижна, только тикают спицы в ее руках. Тик-так, тик-так, вне времени, вне пространства, посреди песчаных дюн, в белом бетонном городе. Женщина вяжет шарф своему сыну. Жизнь продолжается пока длится это движение, пока не закончена работа.
И если бы меня попросили показать как выглядит Бесконечность, я бы привела вас к этой женщине и сказала бы "Вот.

</i> 

░░░░`*☆´`'*.“´`'*“☆*´☆*´`*☆

<b>Астрид Линдгрен

Малыш и Карлсон</b>

<b>Перевод со шведского Лилианы Лунгиной</b>

<i> * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАРЛСОН, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ НА КРЫШЕ **☆.¸.☆*’

В городе Стокгольме, на самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме живет самая обыкновенная шведская семья по фамилии Свантесон. Семья эта состоит из самого обыкновенного папы, самой обыкновенной мамы и трех самых обыкновенных ребят -- Боссе, Бетан и Малыша.

-- Я вовсе не самый обыкновенный малыш, -- говорит Малыш.

Но это, конечно, неправда. Ведь на свете столько мальчишек, которым семь лет, у которых голубые глаза, немытые уши и разорванные на коленках штанишки, что сомневаться тут нечего: Малыш -- самый обыкновенный мальчик.
Боссе пятнадцать лет, и он с большей охотой стоит в футбольных воротах, чем у школьной доски, а значит -- он тоже самый обыкновенный мальчик.

Бетан четырнадцать лет, и у нее косы точь-в-точь такие же, как у других самых обыкновенных девочек.

Во всем доме есть только одно не совсем обыкновенное существо -- Карлсон, который живет на крыше. Да, он живет на крыше, и одно это уже необыкновенно. Быть может, в других городах дело обстоит иначе, но в Стокгольме почти никогда не случается, чтобы кто-нибудь жил на крыше, да еще в отдельном маленьком домике. А вот Карлсон, представьте себе, живет именно там.

Карлсон -- это маленький толстенький самоуверенный человечек, и к тому же он умеет летать. На самолетах и вертолетах летать могут все, а вот Карлсон умеет летать сам по себе. Стоит ему только нажать кнопку на животе, как у него за спиной тут же начинает работать хитроумный моторчик. С минуту, пока пропеллер не раскрутится как следует, Карлсон стоит неподвижно, но когда мотор заработает вовсю, Карлсон взмывает ввысь и летит, слегка покачиваясь, с таким важным и достойным видом, словно какой-нибудь директор, -- конечно, если можно себе представить директора с пропеллером за спиной.

Карлсону прекрасно живется в маленьком домике на крыше. По вечерам он сидит на крылечке, покуривает трубку да глядит на звезды. С крыши, разумеется, звезды видны лучше, чем из окон, и поэтому можно только удивляться, что так мало людей живет на крышах.