║(¯`v´¯)
║ `•.¸.•`
║¸.•´
Коржавин
был первым диссидентом и первой любовью послевоенной Москвы, как сказало о нем
поэт Владимир Корнилов. Его стихи ходили по рукам, их любили, учили наизусть,
перепечатывали на машинке и переписывали от руки, хотя понятия
"самиздат" еще не существовало.
Да
и сегодня трудно найти человека, который не знал бы стихов Коржавина.
"Поэт
отчаянного вызова, противостояния, поэт борьбы, поэт независимости, которую он
возвысил до уровня высшей верности" (Станислав Рассадин).
<i><b>
Восемнадцать
лет
</b>
Мне
каждое слово
Будет
уликою
Минимум
На
десять лет.
Иду
по Москве,
Переполненной
шпиками,
Как
настоящий поэт.
Не
надо слежек!
К
чему шатания!
А
папки бумаг?
Дефицитные!
Жаль!
Я
сам
Всем
своим существованием –
Компрометирующий
материал!
</i>
--------- 2
& & &
<i>
То
свет, то тень,
То
ночь в моем окне.
Я
каждый день
Встаю
в чужой стране.
В
чужую близь,
В
чужую даль гляжу,
В
чужую жизнь
По
лестнице схожу.
Как
светлый лик,
Влекут
в свои врата
Чужой
язык,
Чужая
доброта.
Я
к ним спешу.
Но,
полон прошлым всем,
Не
дохожу
И
остаюсь ни с чем...
...Но
нет во мне
Тоски,—
наследья книг,—
По
той стране,
Где
я вставать привык.
Где
слит был я
Со
всем, где всё — нельзя.
Где
жизнь моя —
Была
да вышла вся.
Она
свое
Твердит
мне, лезет в сны.
Но
нет ее,
Как
нет и той страны.
Их
нет — давно.
Они,
как сон души,
Ушли
на дно,
Накрылись
морем лжи.
И
с тех широт
Сюда,—
смердя, клубясь,
Водоворот
Несет
все ту же грязь.
Я
знаю сам:
Здесь
тоже небо есть.
Но
умер там
И
не воскресну здесь.
Зовет
труба:
Здесь
воля всем к лицу.
Но
там судьба
Моя
—
пришла к концу.
Легла
в подзол.
Вокруг
— одни гробы.
...И
я ушел.
На
волю — от судьбы.
То
свет, то тень.
Я
не гнию на дне.
Я
каждый день
Встаю
в чужой стране.
Июль–август 1974, Бостон,
Бруклайн