<i><b>В рубрике «Пока не затёрли….» </i></b>  

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

◈

◈

<i> БЛАЖЕНСТВА

Инна Яковлевна Бронштейн

Какое блаженство  проснуться  и знать,

Что вам на работу не надо бежать.

И день наступающий очень хорош,

А если болеешь, то значит живешь.

И старость —  совсем не плохая пора.

Да здравствует время свободы!  Ура!

Какое блаженство на старости лет

Своими ногами  идти  в туалет.

А после — в обратный отправиться путь

И быстренько под одеяло нырнуть.

А утром проснуться,  проснуться  и встать

И снова ходить, говорить и дышать.

Какое блаженство по рынку ходить

И новую кофту однажды купить.

Обновка — молекула мини блаженства

В потоке природного несовершенства.

И радости разные  встретятся  чаще…

Не смейся над бабушкой в кофте блестящей.

Какое блаженство в постели лежать

И на ночь  хорошую книгу читать.

Сто раз прочитаешь знакомую прозу,

И все тебе ново — спасибо склерозу.

Какое блаженство по лесу гулять,

Притом, эскимо в шоколаде лизать.

Ведь я после завтрака час на диете,

И мною заслужены радости эти.

Гуляя, калории я изведу,

И значит, к обеду вернусь за еду.

Какое блаженство подняться с асфальта

И знать, что твое небывалое сальто

Закончилось не инвалидной коляской,

А просто испугом и маленькой встряской.

Теперь вы со мной согласитесь, друзья,

Что, все-таки, очень везучая  я.

Какое блаженство, сама это знаешь,

Когда ты легла  и уже засыпаешь…

И будешь спокойненько спать до утра,

Бессонницы нет!  Засыпаю… Ура!

Какое блаженство, когда в январе

Крещенский мороз и пурга на дворе,

А в доме у нас хорошо и тепло

И я не на улице – мне повезло!

Какое блаженство под душем стоять,

Помыться и снова чистюлею стать,

И знать, что я справилась с этим сама.

Как мне хорошо!  Не сойти бы с ума…

Какое блаженство: рука заболела,

И, главное, левая  – милое дело!

А если бы правая ныла рука?

Отметим, что в жизни везет мне пока.

И даже, когда от судьбы достается,

Чтоб все же блаженствовать, повод найдется.

Какое блаженство – запомни его –

Когда у тебя не болит ничего,

Но лишь, начиная от боли стонать,

Ты сможешь такое блаженство понять.

Но знай, (если повод  для радости нужен),

Что завтра  все будет значительно хуже.

Какое блаженство  в итоге пути

Под вечер,  шатаясь, домой приползти

И сесть, и глаза с наслажденьем закрыть,

И это блаженство  до капли испить.

А там уж и ноги, кряхтя, протянуть,

Но чтобы назавтра проснуться – и в путь!

Так все пешеходы блаженствуют, вроде.

А где же водители радость находят?

Какое блаженство  в аптеку прийти

И там  по рецепту здоровье найти.

Купила таблетки от гипертонии,

Побочное действие в них: дистония,

Инфаркт  и бронхит,  стоматит,  аритмия,

Запор , анорексия,  лейкопения,

Пемфигус,  лишай  и другая зараза…

Таблетки такие я выкину сразу.

И сразу спасусь от десятка болезней.

Гипертония, конечно,  полезней.

Какое блаженство с базара ползти,

И в сумке банан обалденный  нести.

Недаром повсюду врачи утверждают,

Что нам настроенье банан поднимает.

Как счастливо в джунглях  живут обезьяны!

А все потому, что съедают бананы.

Но ведь обезьяны живут  не одни,

А нежатся в теплых объятьях родни.

В отличье от них, я – одна постоянно,

И даже сегодня – в обнимку с бананом.

Блаженство?  Какое? Подумайте, братцы!

Я строчки придумала, чтоб посмеяться.

Какое блаженство судьба мне дала

– Я сумку забыла, а после — нашла!

Ее я забыла  на улице шумной,

И, дальше в трамвае я еду бездумно.

Хватилась, вернулась  и – чудо бывает —

Мне девушка сумку мою возвращает!

Сегодня не только потерю нашла

– Я  заново веру в людей обрела!

На тысячу добрых – мерзавец  один.

Жить можно, и я дожила до седин.

На сумку бросаю счастливые взгляды,

И прочих блаженств мне сегодня не надо.

А если бы сумочку не потеряла,

С какой бы я стати блаженствовать стала?

Какое блаженство! В авто возле дома

Сажусь на глазах изумленных знакомых.

И, как королева, на заднем сиденье

Сижу в восхитительном оцепененье.

А там впереди в ореоле лучистом

Затылочек милый с хвостом золотистым.

Блаженства подобного не испытает

Лишь тот, кто привычно в авто разъезжает.

Какое блаженство — талончик иметь

И с ним в поликлинике тихо сидеть.

А мимо идут инвалиды, больные,

Старушки,  а также страдальцы иные,

И я среди прочих еще – о-го-го!

Пока у меня не болит ничего.

А если болит,  то совсем уж немножко.

Я просто к врачу проторила  дорожку.

Какое блаженство в душе и в природе,

Когда ничего с нами не происходит.

Но, чтобы блаженство такое вкусить,

До старости надо хоть как-то дожить.

А после забыть, что ждала перемены

И, без происшествий  ползти постепенно.

И все позабыто, и разум уснул…

Какое блаженство! Ура! Караул!

</i>

 <i> Инна Бронштейн — За глянцевой обложкой Блаженств

Инна Яковлевна окончила Харьковский пединститут в 1954 году. Ей предлагали аспирантуру, но она, обожавшая артистку Марецкую и фильм «Сельская учительница», отказалась от ученой карьеры и уехала работать в сельскую школу. И до сих пор считает это время лучшим в своей жизни.

Потеряла сына и мужа. Осталась совсем одна. Чтобы не сойти с ума, сочиняла для себя коротенькие стишки, большинство из которых начинались со слов «какое блаженство!». Фактически, она изобрела новый жанр. Оказалось, что эти Блаженства, в которых за безупречной юмористической формой кроется глубокое содержание, помогают жить не только ей, но и многим другим. Стишки мгновенно разлетелись по миру благодаря интернету и покорили сердца читателей в разных странах: в Беларуси и России, в Израиле и Америке, в Австралии и Германии…

В ее комнате на книжной полке рядом с фотографией сына Яши, рисунком Дэви Тушинского и маленьким альбомом Шагала – бюст Якова Бронштейна, отца ИЯ, работы скульптора Заира Азгура. Азгур — народный художник СССР, лауреат двух Сталинских премий, дружил с родителями Инны Яковлевны (Азгур учился живописи у Марка Шагала в Витебском художественно-практическом институте).

Итак...

Жила-была счастливая семья: папа Яков Бронштейн, мама Мария Минкина и двое ребятишек, пятилетняя Инна и двухлетний Рома. Папа Яков, выпускник Московского университета, был известным в Беларуси литературным критиком, членом-корреспондентом АН БССР, профессором, членом Союза Писателей СССР, секретарем еврейской секции Союза белорусских писателей. Мама Мария была педагогом, ее книжки по дошкольному воспитанию до сих пор используются в детских садах.

Кажется, это фото сделано после свадьбы, 1930 год, папа говорил маме: «Марунька, мы никогда не расстанемся с тобой, если только этого не потребует партия.»

Они были романтиками, Яков и его друг, знаменитый еврейский поэт Изи Харик, который считался классиком, его стихи были тогда во всех учебниках. Кстати, жена Изи Харика, Дина, тоже работала в детском саду и дружила с мамой Инны Марией, которая часто помогала Дине в работе. Мужья работали практически круглосуточно. Здесь, в Минске, к 30-м годам сформировался один из крупнейших центров идишистской культуры. Это сегодня в республике уже никто не говорит и не думает на идиш, язык находится на грани полного исчезновения, практически погибла великая культура... А тогда литературная и культурная жизнь кипела, это было время расцвета молодой еврейской поэзии в стране, и они были в эпицентре этой жизни.

…Якова Бронштейна арестовали 6 июня, Изи Харика — 11 сентября 1937 года, ордер на аресты собственноручно подписывал Цанава. Вместе с Изи Хариком были арестованы еще более 20 человек, представителей еврейской творческой интеллигенции. Все они обвинялись в действиях, направленных против советской власти. Обвинения для каждого были написаны как под копирку: «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения, кооперации, совершение террористических актов, участие в антисоветской организации, участие в боевой террористической группе, подготовившей и осуществившей убийство С.М.Кирова, связь с немецкой и польской разведками, от которых он получал задания шпионского, диверсионного и террористического характера, проводил активную контрреволюционную троцкистскую деятельность в области литературы и печати».

Приговор суда, за редким исключением, для всех был одинаков — расстрел. В ночь с 28 на 29 октября НКВДэшники расстреляли около ста деятелей белорусской культуры, среди них 22 писателя, в том числе и Изя Харик, и Яков Бронштейн. Всего в Беларуси в 20-50 гг. было арестовано 238 литераторов. Только около 20 из них вернулись из лагерей.

Маму Инны Марию Минкину в 37ом отправили в АЛЖИР. Если кто-нибудь думает, что это жаркая африканская курортная страна, он ошибается. АЛЖИР — это акмолинский лагерь жен изменников Родины. Мама Инны отсидела в Алжире 8 лет. Ее соседкой по бараку была Ашхен Налбандян, мама Булата Окуджавы.

5-летнюю Инну и ее двухлетнего братика Ромэна отправили в разные детдома. В дом пришли НКВДэшники и сказали детям: «Ваш папа просил отвезти вас в кино.» Дед стоял в углу, плакал и молчал. Инна помнит, как досками забили крест на крест дверь. Потом распределитель, длинная очередь из детей, впереди далеко над головами детей белые косынки женщин, которые записывали и распределяли детей в детские дома. Инна крепко держала за руку братика, это единственный родной человек, который остался у нее, пятилетней, повзрослевшей девочки. Тетеньки в косынках сказали: «Ты уже большая, там, где ты будешь, мало игрушек, а братик твой — маленький, и мы его отправим туда, где много игрушек.» Одна тетенька выхватила руку братца, и Ромена унесли.

Маме удалось выбросить записку из окна товарного вагона, в которой был адрес ее сестер в Москве и просьба сообщить им, что она жива и ее везут на Восток. Так родня узнала о случившемся и стала искать детей — Ромена и Инну. Яков Минкин, мамин брат, был рабочим-ударником. Он добился встречи с Калининым, и тот дал указание сообщить сведения о судьбе детей. Родные нашли детей, Инну забрали тетя Рахиль, сестра отца и ее муж дядя Марк. Ромэна забрали сестры мамы. 17 летняя Любушка Кунцевич, училась в медучилище и подрабатывала у Бронштейнов домработницей. Когда детей забирали в детдом, она была в училище. Вернувшись домой и увидев заколоченную дверь, она пришла в НКВД узнать, где дети. Милиционер ей сказал просто: «Иди отсюда, а то и ты будешь там, где Бронштейны».

В 2012-м году Инне Яковлевне исполнилось 80.

Когда-то она говорила своим ученикам: «Я ископаемое, пережившее все то, о чем рассказываю на уроках…».

</i>

<i><b> Поздравляю </i></b>

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>> 

Elinmich7

<i> Прошёл год, много чего унесший с собой безвозвратно, и многое добавивший в каждую живую жизнь. Неизменны лишь любовь, дружба, порядочность, честность, человеческое достоинство,  искренность…

Линочка, дорогая моя, сегодня твой День рождения, и я поздравляю тебя от всей души!

Я и себя поздравляю с тем, что смогла почувствовать твою доброту и щедрость, твою преданность и верность, твою дружескую руку и всегда желание помочь, поддержать. Ты была со мной, когда мне было горько, ты приходила, когда я в тебе особенно нуждалась. Это не забывается. Мне грустно, что тебя сейчас нет здесь, рядом.

Линуся, я желаю тебе здоровья, я желаю тебе душевного штиля, я желаю тебе большой любви и поддержки твоих близких, которых так любишь и бережешь ты.

Лина, мне тебя очень не хватает.  С любовью. Тома</i>

<i><b>Андрей Донатович Синявский родился 8 октября 1925 года в Москве</i></b>

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

<i> Андрей Донатович Синявский (1925—1997) — несомненный русский европеец хотя бы потому, что почти тридцать лет прожил во Франции. К тому же он стал всемирно известен после своего процесса и осуждения советскими властями за тайную публикацию на Западе сочинений Абрама Терца — его литературный псевдоним, а лучше сказать, подпольная кличка. При этом все знавшие Синявского, хотя бы только раз видевшие его поражались тому, какой он, так сказать, древнерусский, с его дремучей бородой. Но внешность дело десятое, мало ли кто сегодня ни носит бороды. Синявский был русским прежде всего по его культурным интересам и всему духовному складу. Это и делало его подлинным европейцем.

Борис Парамонов

Андрея Синявского взяли 8 сентября, Юлия Даниэля — 12 сентября. По статье 70 «Антисоветская пропаганда и агитация» УК РСФСР 1960 года Синявский получил семь лет, Даниэль — пять лет заключения в ИТК строгого режима. Им было тогда по 40 лет. Даниэль был инвалидом войны — у него были прострелены обе руки.

«Не перекормили ли мы нашими страданиями человечество?» — воскликнула как-то Мария Васильевна Розанова. Что ж, не будем говорить о страданиях. Сами писатели себя ни страдальцами, ни мучениками идеи не считали. Да и в деле этом много смешного и забавного (на фоне страшного). Маски-шоу, гэги и гиньоль.

Человек живёт для того, чтобы умереть. Смерть сообщает жизни сюжетную направленность, единство, определённость. Она — логический вывод, к которому приходят путём жизненного доказательства, не обрыв, но аккорд, подготовляемый задолго, начиная с рождения.

Мысли врасплох

Бросок на Запад

Свой арест Синявский описал в автобиографическом романе «Спокойной ночи» (1984). «Я опаздывал на лекцию в школу-студию МХАТ и толокся на остановке, выслеживая, не идёт ли троллейбус, как вдруг за спиной послышался вопросительный и будто знакомый возглас: «Андрей Донатович?» <...> Обернувшись с услужливостью и никого, к удивлению, не видя и не найдя позади, кто так бы внятно и ласково звал меня по имени, я последовал развитию вокруг себя по спирали, на пятки, потерял равновесие и мягким, точным движением был препровождён в распахнутую легковую машину, рванувшуюся, как по команде, едва меня упихнули».

₰

Арест был потрясением, но не был неожиданностью. Пускаясь на дебют — отправляя свои сочинения через границу, — они знали, на что идут. «Мы обезопасили себя тем, что поняли свою обречённость» (из «Мыслей врасплох» Абрама Терца).

Еще в университете товарищи Синявского по знаменитому на филфаке семинару по творчеству Маяковского, который вёл Виктор Дувакин, пели на мотив «Гоп со смыком»: «У Андрюши есть один пробел:/ Он ещё по тюрьмам не сидел!/ Знаем — сядет, не иначе,/ Ведь характер что-то значит, /Понесём Андрюше передачу!» Это, конечно, была шутка. Но ведь как обернулось!

http://www.chaskor.ru/article/sinyavskij_i_daniel_shutovskoj_horovod_19604</i>

<i><b>Имена московских улиц </i></b>

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

<i> Начиная со средних веков, Москва имела черты резкого разделения проживания населения по сословиям и профессиональной принадлежности. Это отразилось в названиях многочисленных улочек и переулков Первопрестольной.

•••

<b> Богословский переулок</b>

Богословский переулок находится в Пресненском московском районе Центрального округа. Начинается от Тверского бульвара и заканчивается у Большого Палашевского переулка, по пути пересекая Большую Бронную улицу.

Ближайшая станция метрополитена - Тверская.

Длина переулка - около 330 метров.

Свое нынешнее название Богословский переулок получили еще в девятнадцатом веке по бывшей здесь некогда церкви во имя апостола Иоанна Богослова, к которой добавляли приставку «что в Бронной слободе».

Первое известное название - улица Быкова - относится к семнадцатому веку и связано с фамилией домовладельца этой местности.

Немного позже переулок стал именоваться Малым Кузнецким, т.к. основными жителями здесь были кузнецы, жившие в Бронной слободе.

&

Церковь во имя Иоанна Богослова, по созвучию с именем которой и назван Богословский переулок, известна еще из летописей от 1615 года. В 1933, в советское время, культовое сооружение закрывают и только в 1992 году вновь возвращают РПЦ. Полностью восстановили святыню лишь к 1995 году.

В наши дни, в доме №5, расположен антикварный салон под звучной вывеской «Русский модерн».

Продолжение следует…

http://progulkipomoskve.ru/index/dom_i_ulicy_moskvy/0-4

</i>                                                    

<i><b>☻☻Всем привет, второй на этой неделе! </i></b>

⊷

<i>Искала льва я в этом мире злом.

 Не повезло... И я нашла тюленя.

Но и тюлень, пригревшись, стал козлом.

Придется сделать из него оленя!

⊷

Мне жить бы хотелось иначе,

Носить драгоценный наряд...

Но кони -- всё скачут и скачут,

А избы -- горят и горят...

Лидия Заозерская</i>

/////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

<i><b> Что же эдакого произошло в сей день где-то, с кем-то, когда-то?</i></b>

 <i>Ну, например:

<u> 1830 — окончена девятая глава (позднее ставшая восьмой) романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин». </u></i>

₪

<i> ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Fare thee well, and if for ever Still for ever fare thee well.

Byron1.

I

В те дни, когда в садах Лицея

Я безмятежно расцветал2,

Читал охотно Апулея3,

А Цицерона не читал,

В те дни, в таинственных долинах,

Весной, при кликах лебединых4,

Близ вод, сиявших в тишине,

Являться Муза стала мне.

Моя студенческая келья5

Вдруг озарилась: Муза в ней

Открыла пир младых затей,

Воспела детские веселья,

И славу нашей старины,

И сердца трепетные сны6.

II

И свет ее с улыбкой встретил;

Успех нас первый окрылил;

Старик Державин нас заметил

И, в гроб сходя, благословил.

III

И я, в закон себе вменяя

Страстей единый произвол,

С толпою чувства разделяя,

Я Музу резвую привел

На шум пиров и буйных споров,

Грозы полуночных дозоров;

И к ним в безумные пиры

Она несла свои дары

И как Вакханочка резвилась,

За чашей пела для гостей,

И молодежь минувших дней

За нею буйно волочилась -

А я гордился меж друзей

Подругой ветреной моей.

₪

http://www.ruslibrary.ru/default.asp?trID=11&n=8</i>