<i><b>Андрей Донатович Синявский родился 8 октября 1925 года в Москве</i></b>

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*

<i> Андрей Донатович Синявский (1925—1997) — несомненный русский европеец хотя бы потому, что почти тридцать лет прожил во Франции. К тому же он стал всемирно известен после своего процесса и осуждения советскими властями за тайную публикацию на Западе сочинений Абрама Терца — его литературный псевдоним, а лучше сказать, подпольная кличка. При этом все знавшие Синявского, хотя бы только раз видевшие его поражались тому, какой он, так сказать, древнерусский, с его дремучей бородой. Но внешность дело десятое, мало ли кто сегодня ни носит бороды. Синявский был русским прежде всего по его культурным интересам и всему духовному складу. Это и делало его подлинным европейцем.

Борис Парамонов

Андрея Синявского взяли 8 сентября, Юлия Даниэля — 12 сентября. По статье 70 «Антисоветская пропаганда и агитация» УК РСФСР 1960 года Синявский получил семь лет, Даниэль — пять лет заключения в ИТК строгого режима. Им было тогда по 40 лет. Даниэль был инвалидом войны — у него были прострелены обе руки.

«Не перекормили ли мы нашими страданиями человечество?» — воскликнула как-то Мария Васильевна Розанова. Что ж, не будем говорить о страданиях. Сами писатели себя ни страдальцами, ни мучениками идеи не считали. Да и в деле этом много смешного и забавного (на фоне страшного). Маски-шоу, гэги и гиньоль.

Человек живёт для того, чтобы умереть. Смерть сообщает жизни сюжетную направленность, единство, определённость. Она — логический вывод, к которому приходят путём жизненного доказательства, не обрыв, но аккорд, подготовляемый задолго, начиная с рождения.

Мысли врасплох

Бросок на Запад

Свой арест Синявский описал в автобиографическом романе «Спокойной ночи» (1984). «Я опаздывал на лекцию в школу-студию МХАТ и толокся на остановке, выслеживая, не идёт ли троллейбус, как вдруг за спиной послышался вопросительный и будто знакомый возглас: «Андрей Донатович?» <...> Обернувшись с услужливостью и никого, к удивлению, не видя и не найдя позади, кто так бы внятно и ласково звал меня по имени, я последовал развитию вокруг себя по спирали, на пятки, потерял равновесие и мягким, точным движением был препровождён в распахнутую легковую машину, рванувшуюся, как по команде, едва меня упихнули».

₰

Арест был потрясением, но не был неожиданностью. Пускаясь на дебют — отправляя свои сочинения через границу, — они знали, на что идут. «Мы обезопасили себя тем, что поняли свою обречённость» (из «Мыслей врасплох» Абрама Терца).

Еще в университете товарищи Синявского по знаменитому на филфаке семинару по творчеству Маяковского, который вёл Виктор Дувакин, пели на мотив «Гоп со смыком»: «У Андрюши есть один пробел:/ Он ещё по тюрьмам не сидел!/ Знаем — сядет, не иначе,/ Ведь характер что-то значит, /Понесём Андрюше передачу!» Это, конечно, была шутка. Но ведь как обернулось!

http://www.chaskor.ru/article/sinyavskij_i_daniel_shutovskoj_horovod_19604</i>