20 мая 2021 г.

✔✔

 \̵͇̿̿\ \̵͇̿̿\ \̵͇̿̿\ \̵͇̿̿\ \̵͇̿̿\

<b>

Борис Васильев

</b>

\̵͇̿̿\

Осуществленная мечта всегда лишена романтики.

\̵͇̿̿\

Женщина не потому силища, что камни может ворочать похлеще мужика, а потому она силища, что любого мужика может заставить ворочать эти камни.

\̵͇̿̿\

Человека нельзя победить, если он этого не хочет. Убить можно, а победить нельзя.

\̵͇̿̿\

Смел только тот, у кого правда. А у кого нет правды, тот просто нахален, вот и все.

\̵͇̿̿\

Убивает не только пуля, не только клинок или осколок - убивает дурное слово и скверное дело, убивает равнодушие и казенщина, убивает трусость и подлость.

\̵͇̿̿\

Cамое большое счастье — чувствовать, что тебя любят. Не знать, а чувствовать.

\̵͇̿̿\

Всем на чужом пожаре занятье по душе найдется. Кому тушить, кому глазеть, а кому руки греть.

\̵͇̿̿\

Давно известно, что каким бы решительным ни казалось нет, если заводится хотя бы маленькое но, победа будет за ним.

\̵͇̿̿\\̵͇̿̿\\̵͇̿̿\

<i>

Борис Львович Васильев родился в Смоленске 21 мая 1924 года. Главные события жизни писателя, а именно: рождение в семье командира Красной Армии; начало войны и ужасы военных будней фронтового офицера-добровольца; Военная академия бронетанковых и механизированных войск имени И.В. Сталина, — во многом определили тематику и характер его произведений.

 ✔✔Александр Вертинский

.¸¸¸.✿‿♨.*´¯✿♨⋱⋱⋱❤⋰⋰⋰✿.¸¸¸.✿‿♨.*´¯✿♨

&emsp;  &emsp; &emsp; <b> К Дню памяти </b> 

В этом году исполняется 105 лет одному из самых известных романсов Вертинского "Ваши пальцы пахнут ладаном"

ᗽᗾᗿ۵ܓ 

<b> 

Александр Вертинский — Вере Холодной</b> 
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.
И когда весенней вестницей
Вы пойдете в синий край,
Сам Господь по белой лестнице
Поведет Вас в светлый рай.

Тихо шепчет дьякон седенький,
За поклоном бьет поклон
И метет бородкой реденькой
Вековую пыль с икон.
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.

/ на фото: Александр Вертинский, Вера Холодная, Аркадий Бойтлер во внутреннем дворике гостиницы "Лондонская", Одесса, 1916 год /

 ✔✔

◕◕════♣♣════◕◕

<b>  

Дорогой длинною (фрагмент)

</b<i>
Марья Степановна была молодая, красивая, своевольная и капризная женщина со всеми характерными чертами, свойственными её дворянскому сословию, из которых главное было — самодурство. Поскольку отец не мог жениться на моей матери, союз их рассматривался Марьей Степановной как мезальянс, и мать моя — самая нежная и кроткая из всех четырёх сестёр и самая юная — пролила много слез, расплачиваясь за свою первую и последнюю любовь. Она была изгнана из семьи, родители не признавали ни её, ни её незаконного мужа. Тётки же мои, сестры матери, были добрее и не порывали связи с ней. Но отца моего тётки не любили, считая его «соблазнителем» сестры и виновником её «падения». Мне часто приходилось слышать из уст Марьи Степановны:

— Твой отец — негодяй!

Я обижался и верить этому не желал. В глубине детской души я твёрдо знал, что мой папа чудный, добрый и красивый.

По профессии он был адвокат. И довольно известный. Уже потом, много позже, я узнал, что его очень любили и ценили как сердечного, отзывчивого человека и блестящего юриста. У него была огромная клиентура, почти сплошь состоящая из бедных людей, которых он защищал безвозмездно. Да ещё и помогал семьям своих подзащитных. На это нужны средства, и отец параллельно вёл громкие процессы, за которые получал большие гонорары.

Впрочем, денег этих не было видно. Куда девались они?

Этого никто не знал. Тщетно доискивались родственники. Деньги исчезали куда‑то. А жил отец скромно. Не пил, не кутил, не играл ни в карты, ни на бирже. Так или иначе, но после его смерти ничего, кроме подарков от клиентов, в доме не осталось.

===== 2
<i>
Хоронили отца в маленькой Георгиевской церкви. Товарищи вынесли его гроб, чтобы поставить на колесницу катафалка, и вдруг… Огромная тысячная толпа каких‑то серых, бедно одетых людей, заполнившая площадь перед церковью, быстро оттеснила маленькую группку киевских юристов. Отобрав гроб с телом отца, толпа на руках понесла его к кладбищу. А колесница везла венки.

Никто ничего не мог понять. Что это за люди? Откуда взялись они? Оказалось, все это отцовская клиентура.

Какие‑то женщины вдовьего вида, старики, калеки, дети, рабочие, студенты, мелкие чиновники, «бывшие» люди — бедный и тёмный люд, дела которых он вёл безвозмездно, которым помогал и поддерживал. Они никого не подпустили к гробу, кроме меня и сестры (нас вела нянька). Ни одного человека. «Это было странно и страшно», — рассказывал мне потом один из его товарищей. Даже полиция не понимала, в чем дело.

Зато тёткам тут все стало ясно. Вот куда девались его заработки!

Смерть матери последовала от неудачной женской операции. Результатом её было заражение крови. Она сгорела в несколько часов. Отца не было в Киеве; уезжая по делу, он строго-настрого запретил ей это, но…

Застал её уже в гробу. По-видимому, он очень любил мать, потому что переживал её смерть тяжело. Постепенно его товарищи стали замечать за ним какие‑то странности. То он отказывался от самых выгодных процессов, то растрачивал свой темперамент на явно безнадёжные дела, точно желая пробить стенку лбом, то вдруг начинал «заговариваться».

===== 3
<i>
Иногда во время защитительной речи, когда дело уже почти было выиграно, он вдруг останавливался, точно к чему‑то прислушиваясь, и вдруг выходил из зала заседаний, а иногда и совсем исчезал из здания суда. Стали следить за ним. Оказалось, что он ездил на кладбище, где была похоронена мать. Как‑то ранней весной его нашли без чувств на её могиле. Он лежал ничком, во фраке, как был в суде, упал манишкой на снег, в распахнутом пальто. Его подняли, привезли домой. Он заболел… у него началась скоротечная чахотка. Больше он не встал с постели. Однажды у него горлом хлынула кровь. В доме не было никого, кроме десятилетней сестры. Она ещё догадалась подать ему таз, но поддержать его не смогла. Обессилев, он упал на подушку и захлебнулся кровью.

После смерти отца сестру забрала старшая сестра матери, Лидия Степановна, которая была замужем за губернским землемером Трофимовым и жила в Ковно. Как жилось моей сестре у Трофимовых, я не знаю. Только Надя всегда плакала, когда вспоминала об этой жизни.

Мне было твёрдо сказано, что никакой сестры у меня нет. Наде то же самое объявили обо мне. Так мы и жили, оба зная, что у нас нет никого на свете. Но судьба решила иначе.
<b> 
Александр Вертинский

 ✔✔К 21 мая  Ромен Гари

 

ﷺ ৳৳ ﷺ 

8 (21) мая в Вильнюсе родился<b>  Ромен Гари</b>  (при рождении - Роман Кацев; 1914—1980) - французский писатель, автор одной из самых трогательных книг - «Вся жизнь впереди», написанной под псевдонимом "Эмиль Ажар", лауреат двух Гонкуровских премий, военный лётчик, участник Сопротивления, кавалер ордена почётного легиона, дипломат (что для эмигранта немыслимо), посол Франции в Швейцарии, кинорежиссёр, ставивший фильмы по собственным книгам, утверждавший, что «юмор - это безотказный способ обезоруживать действительность в тот самый момент, когда она готова раздавить вас».
<i>
...

«Вовсе не обязательно отрицать реальность: достаточно просто не идти у неё на поводу.»

«Если бы у человека не было сердца, на земле не существовало бы отчаяния.»

«Человек без мифологии человека – это всегда тухлятина. Ты не можешь демистифицировать человека, не попав при этом в ничто, а ничто – это всегда фашизм.»

«Удивительно, сколько на свете взрослых людей, которые будто и не жили вовсе.»

____________________________________

«ОБЕЩАНИЕ НА РАССВЕТЕ» (отрывок)

«...Париж вот-вот должны были освободить, и я договорился с командованием, чтобы меня сбросили на парашюте в Приморских Альпах для связи с Сопротивлением.
Я ужасно боялся опоздать.
Тем более что в моей судьбе произошло необычайное событие, неожиданно дополнившее ту странную цепь приключений, которые мне пришлось пережить с момента отъезда из дома. Я получил официальное письмо из министерства иностранных дел с предложением выдвинуть свою кандидатуру на пост секретаря посольства. Причем я не знал никого ни в министерстве иностранных дел, ни в каком бы то ни было другом правительственном учреждении: у меня не было знакомых среди штатских. Ни с кем и никогда я ни словом не обмолвился об амбициях своей матери, которые она питала в отношении меня.

===== 2
<i>
Мой роман «Европейское воспитание» наделал некоторый шум в Англии и в кругах Свободной Франции, но это был недостаточный повод для объяснения неожиданного предложения войти в должность без экзаменов «за необычайные заслуги, оказанные делу Освобождения». Я долго и недоверчиво рассматривал письмо, вертя его в руках. Оно было составлено в выражениях, далеких от официального тона деловой корреспонденции; напротив, оно было проникнуто симпатией и дружелюбием, что сильно смущало меня: это было новое чувство сознавать себя известным, точнее, идеализируемым.


В это мгновение я почувствовал, как меня коснулось Божественное провидение, оберегающее свет и справедливость, подобно огромному и безмятежному Средиземному морю, стоящему на страже древнего людского побережья и следящему за справедливым распределением света и тени, радостей и горестей. Судьба моей матери принимала новый оборот. Однако к моим самым радужным восторгам всегда примешивается капля яда с горьковатым привкусом опыта и осмотрительности, заставляющая меня трезво смотреть на чудеса, и за маской провидения мне вовсе не трудно было различить чуть виноватую улыбку, которую я так хорошо знал. Мама, по своему обыкновению, снова сделала глупость.


Как всегда, она суетилась за кулисами, стучала в двери, дергала за ниточки, превозносила меня там, где надо, — короче, она вмешалась. Видимо, это и объясняет то замешательство и виноватость, которые сквозили в последних ее письмах, создавая впечатление, будто она просит прощения: она в который раз подтолкнула меня вперед, хотя прекрасно знала, что не должна была этого делать, что никогда ничего не стоит просить.
Высадка десанта на Юге Франции положила конец моему плану с парашютным прыжком.

===== 3
<i>
Я немедленно получил категорический и безоговорочный приказ от генерала Корнильон-Молинье — в моем документе, в соответствии с формулировкой, ловко найденной самим генералом, говорилось:

«Срочное излечение и возвращение в строй» — и благодаря помощи американцев домчался на джипах до самого Тулона; дальше было несколько сложнее, но и тут пропуск с категорическим приказом генерала открывал мне все дороги. Мне запомнилось замечание Корнильон-Молинье, когда он с присущей ему сардонической любезностью подписывал пропуск, а я благодарил его:

— Но для нас очень важна ваша миссия. Победа, это очень важно…

Даже воздух был победоносно пьяным. Небо казалось ближе и сговорчивее, каждое оливковое дерево дружелюбно улыбалось, а Средиземное море рвалось ко мне сквозь кипарисы и сосны, сквозь проволочные заграждения, напролом через перевернутые пушки и танки, как отыскавшаяся кормилица. Я предупредил мать о своем возвращении десятью различными весточками, которые должны были дойти до нее со всех сторон через несколько часов после вступления в Ниццу союзников. Кроме того, неделю назад партизанам было передано закодированное сообщение. Капитан Ванурьен, за две недели до высадки сброшенный в этом районе на парашюте, должен был немедленно связаться с ней и сообщить о моем приезде.


Друзья-англичане из подпольной организации «Бакмастер» обещали позаботиться о ней во время боев. У меня было много друзей, и они меня понимали. Они прекрасно знали, что речь идет не о ней, не обо мне, но о вечной человеческой солидарности и братской поддержке в поисках всеобщей правды и справедливости. Мое сердце переполняли молодость, вера, чувство благодарности, которые, должно быть, были хорошо знакомы древнему морю, нашему вечному свидетелю еще с тех пор, когда впервые вернулся домой один из его доблестных сыновей.

===== 4
<i>
С черно-зеленым бантом «За Освобождение» на груди, на самом видном месте, чуть повыше ордена Почетного легиона, Боевого креста и пяти-шести других медалей, из которых я не забыл ни одну, с капитанскими нашивками на погонах черной полевой формы, в фуражке, надвинутой на глаза, мужественный, как никогда, по причине паралича лица, со своим романом на английском и французском в рюкзаке, набитом вырезками из прессы, и с письмом в кармане, распахивавшем передо мной двери карьеры, с необходимым количеством свинца в теле для солидности, опьяненный надеждой, юностью, верой и Средиземным морем, стоя наконец-то на залитом солнцем благословенном побережье, где ни одно страдание, ни одна жертва, ни одна любовь никогда не бросались на ветер, где все имело значение и вес, где все подчинялось золотому правилу искусства, я верил, что возвращаюсь домой, сдернув с мира паутину и придав смысл жизни любимого человека.

Чернокожие солдаты-американцы, сидевшие на камнях с такими огромными и сияющими улыбками, что казалось, будто они светятся изнутри, как будто свет шел из их сердец, вскидывали в воздух автоматы, когда мы проходили мимо, и в их дружеском смехе слышались радость и счастье выполненных обещаний:

— Victory, man, victory!

Победа, парень, победа! Наконец-то мы снова вступали во владение миром, и каждый перевернутый танк напоминал останки поверженного бога. Конники арабской кавалерии, в тюрбанах, с желтыми, осунувшимися лицами, сидя на корточках, жарили на костре тушу быка. Из развороченных виноградников, словно надломленная шпага, торчал хвост самолета, а среди оливковых деревьев и под кипарисами виднелись полуразрушенные казематы, из которых нередко торчали мертвые пушки, низко опустив свой круглый и глупый глаз побежденного.

===== 5
<i>
Я стоял в джипе посреди этого пейзажа, где виноградники, оливковые и апельсиновые деревья, казалось, со всех сторон бросались мне навстречу и где перевернутые поезда, рухнувшие мосты, искореженные и перепутавшиеся, будто поверженная нечисть, проволочные заграждения на каждом углу не резали глаз, омытые светом. Только на понтоне Вара я перестал замечать руки и лица, уже не стараясь узнавать тысячи родных уголков, не отвечая на радостные возгласы женщин и детей, и стоял, вцепившись в ветровое стекло и вытянувшись навстречу приближавшемуся городу, кварталу, дому и силуэту матери, уже, должно быть, ждавшей меня под победоносным флагом.

Здесь мне стоило бы прервать свой рассказ. Не для того я пишу, чтобы бросать на землю еще большую тень. Мне тяжело продолжать, и я сделаю это как можно быстрее, наскоро дописав последние слова, чтобы кончить и уронить голову на песок пустынного Биг-Сура, на берегу Океана, где я напрасно надеялся уйти от обещания кончить этот рассказ.

У отеля-пансиона «Мермон», где я остановил джип, меня никто не встречал. О моей матери что-то слышали, но никто ее не знал. Мои друзья разъехались. Мне потребовалось немало времени, чтобы узнать правду. Моя мать умерла три с половиной года назад, через несколько месяцев после моего отъезда в Англию.

===== 6
<i>
Но хорошо зная, что я не выстою без ее поддержки, она приняла меры. За несколько дней до смерти она написала около двухсот пятидесяти писем и переслала их своей подруге в Швейцарию. Я не должен был знать — письма должны были пересылаться мне регулярно. Вероятно, это-то она тайно и обдумывала, когда я поймал ее хитрый взгляд в клинике Сент-Антуан, где в последний раз видел ее.

Итак, мать продолжала вселять в меня силу и мужество, необходимые для продолжения борьбы, в течение трех с лишним лет, хотя ее уже не было.
Пуповина продолжала действовать.
… Ну вот и все. »

РОМЕН ГАРИ
1960</i>
Перевод с французского Елены Погожевой.

Публикация Victoria Chulkova

 

✔✔Именины

┌─┐┌──┐

└─███─┘

┌─███─┐

└─┘┼└─┘

───┼───&emsp; <b>  Именины </b> 21 мая


✔✔

▌█▉▇▆▅▄▃▂


<i> <b> Андрей Сахаров </b> реализовал свой талант на двух, на первый взгляд, взаимоисключающих поприщах — как разработчик термоядерного оружия и как борец за разоружение. Европарламент ежегодно вручает премию его имени «За свободу мысли», а Американское физическое общество учредило одноименную награду за достижения ученых в деле защиты прав человека.</i>

<b>  

Семью Сахаровых в Москве хорошо знали с конца XIX века, когда в Первопрестольной работал адвокат Иван Сахаров. Его сын Дмитрий преподавал физику. В 1918 году он женился на учительнице гимнастики Екатерине Софриано, генеральской дочке из рода обрусевших греков. В 1921 году в молодой семье родился первенец — Андрей. Через четыре года на свет появился второй сын Юрий.


Дмитрий Сахаров выпустил задачник по физике и несколько научно-популярных книг. За это ему присвоили степень кандидата педагогических наук без защиты диссертации. Для собственных детей ученый выбрал домашнее образование. Позже Андрей Сахаров вспоминал о своем обучении.


Сдав экзамены за 6-й класс, Андрей Сахаров перешел на учебу в обычную школу. В 1938 году его, отличника, без экзаменов зачислили на физический факультет МГУ.


Когда началась война, студентов-физиков направили на медкомиссию: они должны были поступить в летное училище. Андрей Сахаров комиссию не прошел и не стал записываться добровольцем: рассудил, что, доучившись, принесет больше пользы на военном заводе. В октябре 1941-го университет уехал в эвакуацию в Ашхабад. В 1942-м Сахаров получил диплом с отличием по специальности «оборонное металловедение».

===== 2

Молодого специалиста распределили сначала в Ковров, где места ему не нашлось, затем на патронный завод в Ульяновск. Там случилось неожиданное: физика-теоретика отправили на лесозаготовки. Работа по специальности началась для него лишь с переходом в Центральную заводскую лабораторию. Здесь Андрей Сахаров изобрел прибор, с помощью которого можно было проконтролировать, как закаляются сердечники пуль для противотанковых ружей.


В 1943 году Андрей Сахаров женился на Клавдии Вихаревой, работавшей на том же заводе лаборантом. У супругов родилось трое детей — Татьяна, Любовь и Дмитрий. В 1945 году молодой изобретатель поступил в аспирантуру Физического института Академии наук СССР им. Лебедева (ФИАН). Его научным руководителем стал известный физик Игорь Тамм.


В конце 1946 года Сахарову предложили работать в некоей секретной «системе для выполнения важных правительственных заданий». Ученый отказался: <i>«Я подумал, что не для того я уехал с завода в последние месяцы войны в ФИАН к Игорю Евгеньевичу для научной работы на переднем крае теоретической физики, чтобы сейчас все это бросить».</i>


Спустя два года в Физическом институте сформировали особую исследовательскую группу — она проверяла расчеты по созданию водородной бомбы. В состав этой группы под руководством Тамма и вошел Андрей Сахаров. В 1949 году в СССР прошли первые испытания атомной бомбы, и создание более мощной водородной было следующим шагом в гонке вооружений.

В основу будущего проекта легли сведения, полученные от зарубежных ученых. Сахаров же предложил принципиально иной проект термоядерного заряда. Его идеи дополнили исследования коллеги Виталия Гинзбурга. Первое испытание водородной бомбы прошло 12 августа 1953 года. В октябре того же года Сахарова, который претендовал на звание члена-корреспондента Академии наук, единогласно избрали сразу академиком. Вместе с Игорем Таммом они получили звания Героев Социалистического Труда, члены группы были удостоены Сталинской премии.

В 1955 году была испытана «улучшенная» водородная бомба — над ней работала все та же группа. Сахаров к этому времени стал задумываться о гуманитарных последствиях ядерных испытаний.

<i>

❝❞ «Главным для меня было внутреннее убеждение, что эта работа необходима. Чудовищная разрушительная сила, огромные усилия, необходимые для разработки, средства, отнимаемые у нищей и голодной, разрушенной войной страны, человеческие жертвы на вредных производствах и в каторжных лагерях принудительного труда — все это эмоционально усиливало чувство трагизма, заставляло думать и работать так, чтобы все жертвы (подразумевавшиеся неизбежными) были не напрасными. Моя самая страстная мечта — чтобы термоядерное оружие сдерживало войну, но никогда не применялось».

===== 4

  </i>

В 1958 году академик опубликовал статью о радиоактивных последствиях взрывов термоядерной бомбы. «При средней продолжительности человеческой жизни 20 тыс. дней каждый рентген глобального облучения уменьшит ее на неделю», — подводил он позже итог. Андрей Сахаров призывал остановить ядерные испытания, защищал физико-математические школы (их собирались закрывать как противоречащие принципам педагогики) и открытия опальной тогда генетики. Ядерные испытания правительство СССР и так собиралось приостановить, однако переговоры с Западом по этому поводу практически не продвигались. Тогда Хрущев принял решение возобновить испытания, а Сахарова обвинил в том, что тот «лезет не в свое дело». Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах СССР, Великобритания и США подписали в 1963 году.

<b>  

С 1960-х годов Андрей Сахаров стал все чаще вмешиваться «не в свои» дела. Выступал против нового закона, дающего возможность «более массового преследования за убеждения и информационную деятельность», против принудительного лечения в психиатрических больницах. В составе Комитета по Байкалу Сахаров боролся за запрет промышленной деятельности на берегу озера. В 1968 году в самиздате распространилась его статья «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе».

===== 5

 <i>

❝❞ «Разобщенность человечества угрожает ему гибелью. Цивилизации грозит: всеобщая термоядерная война; катастрофический голод для большей части человечества; оглупление в дурмане «массовой культуры» и в тисках бюрократизированного догматизма; распространение массовых мифов, бросающих целые народы и континенты во власть жестоких и коварных демагогов; гибель и вырождение от непредвидимых результатов быстрых изменений условий существования на планете».</i>
Отрывок из статьи «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе»

 

Вскоре статья попала за рубеж, была опубликована в «Нью-Йорк таймс». Сахарова отстранили от секретной работы и уволили из института. Его научные интересы в этот период сосредоточились на проблемах космологии, астрофизики и футурологии — науки о будущем.


В 1969 году скончалась супруга ученого — Клавдия Сахарова. По ходатайству Игоря Тамма академика вновь взяли на работу в ФИАН на самую низкую из возможных должностей — старшего научного сотрудника. Сахаров состоял в Комитете прав человека — его основали активисты в 1970 году, — и помогал крымским татарам, которых не прописывали в Крыму, так как законодательно они были закреплены в Узбекистане еще со времен Сталина. Ученый подключал все возможные инстанции и для того, чтобы на историческую родину могли выехать этнические немцы. Об общественной работе Андрея Сахарова в книге очерков «Бодался теленок с дубом» рассказал писатель Александр Солженицын.

===== 6

В 1975 году на Западе вышла книга «О стране и мире», в которой Сахаров развил идеи, ранее высказанные в «Размышлениях о прогрессе». В том же году ему присудили Нобелевскую премию мира, на что советская печать ответила фельетонами и возмущенными «коллективными письмами». Премию от его имени получала вторая жена ученого, правозащитница Елена Боннэр.


 22 января 1980 года супругов выслали в закрытый для иностранцев город Горький (сегодня — Нижний Новгород). Академика лишили правительственных наград и премий. В горьковской изоляции Сахаров продолжал работать. Спустя шесть лет, в декабре 1986 года, Андрею Сахарову позвонил генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев: <i>«Андрей Дмитриевич, возвращайтесь».</i> Накануне в горьковской квартире академика специально установили телефон.


В марте 1989-го Андрея Сахарова избрали народным депутатом. Еще в период ссылки сотрудники КГБ дважды похищали рукопись «Воспоминаний», которые Сахаров начал писать в 1978 году. Дважды он восстанавливал книгу по памяти. Эпилог к «Воспоминаниям» ученый завершил 13 декабря 1989 года словами:<i> «Главное — что мы с Люсей (Еленой Боннэр. — Прим. ред.) вместе. И эта книга посвящена моей дорогой, любимой Люсе. Жизнь продолжается. Мы вместе»</i>На следующий день Андрея Сахарова не стало.

<i><b>  

Сегодня 100 лет со дня рождения А.Д.Сахарова. </b>  Моему поколению повезло стать свидетелями всех поворотов судьбы Андрея Дмитриевича, слушать и слышать его и иметь перед глазами и в душе этот пример абсолютной нравственной чистоты, силы духа, романтической веры в справедливость и в человека и феноменальной личной стойкости. Казалось, что после того, как на глазах у всех он противостоял целой всесильной государственной махине и даже ценой жизни не сошел с избранного пути, что-то в сознании его современников изменилось и поворот назад невозможен. По крайней мере так думал каждый из бесконечного потока людей, провожавших его в другие пределы. Но ошибались. Да и самы были виноваты, оказались слабаками.
Андрей Дмитриевич был той бабочкой Бредбери, без которого бы вся история могла пойти иначе. Какая беспредельно богатая страна: не только воровать можно до бесконечности, но и гении не стоят ни гроша и забываются раньше, чем разводы кинозвезд...Казалось бы, одних научных открытий ему хватило бы, чтоб навсегда остаться в истории. А он не побоялся ради не взорванного его бомбой человечества сменить академические привилегии на тернии изгоя. И оказалось, что в этом немолодом и довольно хрупком человеке силы больше, чем в ядерной реакции. Жаль только, что плоть слабее духа и не может бесконечно быть испытана на прочность. А как бы голос Андрея Дмитриевича был нужен сегодня! И всегда! Как нужен камертон чистоты, чтоб незаметно для самих себя не захлебнуться в собственном дерьме.
Вечная ему память!