┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘
┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘
┘┘┘┘┘┘┘┘┘
Инна Лиснянская
24 июня - День рождения поэта, прозаика, светлейшей личности - Инны Львовны Лиснянской (1928—2014).
Первый сборник стихов «Это было со мною» вышел в 1957 году, в Баку. В 1960 году Инна Львовна переехала в Москву. Участвовала в неподцензурном альманахе «Метрополь» (1979), вместе с мужем - поэтом Семёном Липкиным и писателем Василием Аксёновым вышла из Союза писателей СССР в знак протеста против исключения из него Виктора Ерофеева и Евгения Попова, в течение 7 лет публиковалась только за рубежом.
Премии журналов «Стрелец» (1994), «Арион» (1995), «Дружба народов» (1996), «Знамя» (2000); Государственная премия РФ (1998), премия Александра Солженицына (1999), премия «Поэт» (2009).
Премии журналов «Стрелец» (1994), «Арион» (1995), «Дружба народов» (1996), «Знамя» (2000); Государственная премия РФ (1998), премия Александра Солженицына (1999), премия «Поэт» (2009).
ххх
<i>
Я пишу никому, потому что сама я никто,
Я пишу никуда, потому что сама я нигде,
А как вспомню про страх и про совесть, про это и то,-
Пузыри на воде, пузыри, пузыри на воде...
Я пишу никуда, потому что сама я нигде,
А как вспомню про страх и про совесть, про это и то,-
Пузыри на воде, пузыри, пузыри на воде...
И в смятенье терзаю видавшую виды тетрадь:
Неужели опять кто-то трубку закурит в Кремле,
Ну а мы в табачок да и в дым превратимся опять,—
И пойдут пузыри по земле, пузыри по земле...
Неужели опять кто-то трубку закурит в Кремле,
Ну а мы в табачок да и в дым превратимся опять,—
И пойдут пузыри по земле, пузыри по земле...
Что ответит бумага на этот вопрос непростой?
Ничего. Ей неведом ответчик, неведом истец,
Не поймет, почему как невесту под белой фатой
И сегодня старуху-идею ведем под венец,
Ничего. Ей неведом ответчик, неведом истец,
Не поймет, почему как невесту под белой фатой
И сегодня старуху-идею ведем под венец,
А как станет вникать — удивительно, черт побери! —
Пузыри в небесах, пузыри в небесах, пузыри...
Пузыри в небесах, пузыри в небесах, пузыри...
</i>
===== 2
ххх
<i>
"Я прошу таксиста обождать меня — сейчас вернусь — и с хозяйственной сумкой, как научил Войнович, вхожу в запомненный наизусть номер подъезда, в подъезде стоят двое, и как только я поворачиваю ручку лифта, эти двое оказываются в решетчатой клети в одно мгновенье со мной. Отступать нельзя и некуда. Не знаю, получилось ли у меня независимое лицо, но во мне все заморозилось от ужаса: сейчас схватят и отберут! Пока лифт добирался до нужного мне этажа, мои неповоротливые мозги знобило: несчастный Гроссман, роман его арестовали, сам умер с горя, а единственный экземпляр, который он доверил Сёме, своему ближайшему другу, сейчас отымут, отымут у меня и все будет кончено с Жизнью и Судьбой! Когда лифт остановился, я как замороженная медлила выйти из него, но вышла, вышли и двое. Войнович мне объяснил, что дверь налево, и я, не проверяя глазами номера квартиры, нажала на звонок. Дверь отворила очень высокая спортсменка, я ее встречала у Войновичей. Я завертела зрачками, дескать, за спиной хвост. — Большое спасибо, — невозмутимо улыбнулась спортсменка, — выгружу продукты и верну кошелку. — Через минуту и снова в сопровождении двоих, которых, как и адрес, не запомнила, но поняла — трезвые, я спускалась в лифте и теперь скрывала на своем лице радость, мне уже не было страшно: Жизнь и Судьбу передала, а там будь что будет."
