♥~√v”^√~√v^√v’^~√♥

<b>

Акрам Махмутов (ФБ)

2 февраля

В ДЕНЬ ДРУЗЕЙ - МОИМ ДРУЗЬЯМ ПОСВЯЩАЕТСЯ

</b><i>

Наше население [за исключением тех представителей народа, кому посвящены эти строки], в массе своей - серая толпа генетических крепостных. Толпа с тысячелетней родословной рабства, с закостенелой рабской психологией, с неистребимыми навыками чинопочитания и коленопреклонения. Эта толпа поклоняется только внешним тотемам, ею же выдуманным - званиям, наградам, должностям. Внутренняя же нравственная оценка личности толпе неведома. Она ценит в других только наностное, внешнее, показушное - то есть официальную атрибутику социального статуса, карьерный рост в толпе, приближенность к властному трону.

Даже в свободных цивилизованных странах иногда внешнее общественное признание личности не содержит наличия у неё внутреннего высоконравственного стержня.

У нас же всё ровно наоборот. Тот, кого внешний официоз и толпа называют "успешным", есть результат отнюдь не положительной селекции, а, увы, отрицательной. Внутренне практически все эти "успешные", "звёздные" и "высокопоставленные" - нравственные ничтожества. Так что, тот факт, что большинство моих здешних френдов не имеет какого-то официального признания толпы - это не беда их, а достижение.

Как сказал один знаменитый писатель [в тот момент времени, когда ещё не зазвездился]:

"Народ -- это не все, говорящие на нашем языке, но и не избранцы, отмеченные огненным знаком гения. Не по рождению, не по труду своих рук и не по крылам своей образованности отбираются люди в народ.

А -- по душе.

Душу же выковывает себе каждый сам, год от году.

Надо стараться закалить, отгранить себе такую душу, чтобы стать человеком. И через то -- крупицей своего народа.

С такою душой человек обычно не преуспевает в жизни, в должностях, в богатстве. И вот почему народ преимущественно располагается не на верхах общества".

И я горд дружить здесь, в Фейсбуке, с теми немногими личностями, кои и составляют наш народ. Пусть вас мало. Неважно. Значит, будете Малым Народом.

С Днём Друзей вас - Малый, но Гордый Народ !!!

</i>

♥v”^√~√v^√v’^~√v”♥

*(¯`v´¯)•*✿

 (¯`:✿:´¯)•*✿*•.¸¸.•*❇

*(_.∧._)*•.¸¸.•*❇❇*•.¸¸.•*❇  &emsp;  &emsp; <b> Сказки Странствий</b>

<i>

"Я помню, в каком шоке я была, когда осознала: нами управляют самые обычные люди, у них нет дара божественного предвидения или нереальной мудрости. Они такие же, как мы, со своими слабостями и страстями, но у них есть власть. Почему же эти люди принимают такие плохие решения? Неужели потому что они злы по своей природе?

Я так не думаю. Ребенок рождается ни плохим и ни хорошим. Что же решает, будет ли он открытым и добрым или черствым и ожесточенным одиноким волком? Это мы, его родители - люди, которые должны показать ребенку, что такое любовь. Или, сами того не желая, научить его противоположному".

<b>

Астрид Линдгрен

</b></i>

░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b> Anatoly Golovkov

Израильские заметки

ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАША ТЕТЯ!

</b>

░░|<i> Что касается теток моих, то они обе Мирры. А чтобы не запутаться, мы их называли Винницкая и Киевская.

Мирра Винницкая унесла с собой в могилу историю семьи.

Она кричала письмами: дети, расскажите внукам, что такой-то из нас пал в бою.

Таких-то немцы закопали заживо.

Таких-то заперли в гетто и они исчезли как в тумане.

Таких-то врачей из наших в Одессе замучили чекисты.

И кто из нас в Израиле, кто на Украине, кто в России или в Штатах, кто в Латвии, а еще есть в Аргентине, - и все мы одна семья.

А тете Мирре Киевской, что живет в двух шагах от Крещатика, - за 90.

Если та тетка хранительница истории, то Мирра Наумовна – доброты и присутствия духа.

У меня сохранилось ее молодое фото. Там тетя такая кокетливая у фонтана, в шляпке 47-го года, в шубке с муфтой, похожей на кота. Ее жених сложил голову на войне, она так и не вышла ни за кого: тот был умница, а от дураков меня тошнит! И слушай, это же так не по-еврейски...

Это она считает, что если уж нельзя на Шабат покушать гефилте фиш из-за отсутствия щуки, то и вареники сойдут.

Ей смешны болезни и лекарства. Она презирает надутые ничтожества, как в Москве, так и в Киеве. А долголетием наверняка обязана здравому смыслу.

Ах, тетя! Забудет ли кто твои приезды: здравствуйте, я ваша тетя из Киева, и я у вас буду жить.

Мазаль тов! </i>|░░

✿ღ•ʚįɞ✿ღ•ʚįɞ<b>  Хрестоматия андеграундной поэзии </b>  ʚįɞ•ღ✿ ʚįɞ•ღ ✿     

<i>

Литературоведы Кирилл Корчагин и Денис Ларионов рассказывают о представителях литературного подполья 1960–80-х годов и их влиянии на современников и сегодняшних молодых поэтов

<b>

Геннадий Айги

1934–2006

</b> 

Родился в чувашской деревне в 1934 году. Писал стихи на чувашском. Учился в Литературном институте им. Горького, откуда был исключен из-за общения с Борисом Пастернаком (под его влиянием начал писать по-русски). Работал в Музее Маяковского, принимал участие в организации выставок художников русского авангарда. Переводил на чувашский язык классику мировой поэзии, прежде всего французской. Лауреат премии Французской академии (1972), премии Андрея Белого (1987), народный поэт Чувашии (1994).

Окружение

В юношестве общался с Борисом Пастернаком, Алексеем Крученых. Дружил и сотрудничал с некоторыми неофициальными художниками (например, с Игорем Вулохом и Владимиром Яковлевым). Поддерживал отношения с зарубежными, прежде всего французскими, поэтами и исследователями поэзии. В последние годы жизни общался с поэтессой Наталией Азаровой, реконструировавшей ряд поздних стихов из его архива.

Поэтика

Для поэзии Айги важна пауза, лакуна, пустое пространство — то, что содер­жится между словами и предложениями. Язык его поэзии крайне скуп: в нем повторяются одни и те же слова и образы (прежде всего образы поля и леса), а синтаксис предельно разрежен. Авангард начала ХХ века искал способ, при помощи которого стихотворение могло стать природным объектом, и этого почти достигает Айги, чьи стихи одновременно близки и к радикальному авангарду, и к народной, долитературной поэзии. Поиски Бога сочетались у него со способностью почувствовать мир духов, которыми наполнена природа, с особым поли- или даже пантеизмом 

. Опыт Айги можно воспри­нимать как своего рода возвращение подлинного религиозного опыта в мир русского авангарда.

Влияние

Опыт Айги был важен для многих поэтов, но прежде всего для тех, кто искал такие варианты поставангардного письма, которые не совпадали бы с концеп­туализмом (как Наталия Азарова), и для тех, кто искал пути развития для поэтического минимализма (как Александр Макаров-Кротков или, в следую­щем поколении, Андрей Черкасов). Особую важность Айги приобретал для тех поэтов, которые стремились разрабатывать различные варианты этнопоэтики, стремящейся выйти за пределы русского языка как языка имперского для того, чтобы вернуться к корням — к языкам других народов России (здесь стоит упомянуть Сергея Завьялова, Дмитрия Воробьева и отчасти Екатерину Соколову).

Значение

Айги можно назвать одним из наиболее последовательных продолжателей русского авангарда, причем продолжателем критическим, не принимавшим многое в авангардной повестке. В каком-то смысле он сам был ожившей авангардной утопией — поэтом, говорившим поверх разных языков, одновременно обращаясь и к чувашским корням, и к русскоязычному читателю, и ко всему миру.

Цитата

«Поэзия — мост между природой и культурой — в равной степени принадлежит и не принадлежит тому и другому. Стихи — это сообще­ние особого рода; оно осуществляется одновременно и в языке, и в каких-то доязыковых действиях-состояниях, имеющих материаль­ную — как бы „физическую“ — составляющую.

     Это очень заметно в стихах Геннадия Айги, где происходит какое-то движение, проницаю­щее слова, как „перегородки снов“. Можно предположить, что их автор даже „длительность“ или „отсутствие“ воспринимал не как понятия, а как чувственные, если не тактильные объекты. Лучшие вещи Айги — это какой-то голос бессловесности. Голос пространства, голос немой протяженности. Одушевление природных сил. Как будто человек говорит от имени или вместо темной воды; талого снега; мокрой земли».

Михаил Айзенберг. «Исчезающее присутствие»

Визитная карточка

В стихотворении «Шумят березы» сходятся многие важные для Айги темы — поиски Бога, молчание, словно бы заполняющее поэтический текст. Обратите внимание на разреженность графического облика этого текста — он будто сам указывает на тишину, на фоне которой все происходит, и напоминает тот пейзаж, который обычно возникает в стихах Айги, — заснеженное поле с чернеющим лесом на горизонте.

Шумят березы

     В. Корсунскому

и сам я — шуршащий:

«а может быть Бог…» —

шепот в березах:

«умер…» —

распад — продолжающийся? —

а почему бы

и нет? —

одиноко и пусто развеется прах… —

(шепот берез…

все мы в мире шуршим…) —

и снова

Воскреснет?.. —

…даже не больно:

как навсегда… —

шум — как об этом!.. —

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . —

(словно покинутый — осени шум)

1975

Что читать

Геннадий Айги на сайте «Вавилон»

Геннадий Айги. Разговор на расстоянии: статьи, эссе, беседы, стихи. СПб., 2001

Ольга Седакова. Айги: Отъезд // Новое литературное обозрение. № 79. 2006

Михаил Айзенберг. Исчезающее присутствие // OpenSpace.ru. 16 марта 2009 года

</i>

&emsp;  &emsp;&emsp;  ღ✿ღ•ʚįɞ✿ღ•ʚįɞ✿ღ

 (░( <b> Интересно о гениях и известных личностях</b>)░)

(░(  <i><b> Петр Вайль | Petr Vail

РОБИНЗОН ЧУДАКОВ</b>

Одна из лучших русских книг последних десятилетий - "Ложится мгла на старые ступени" Александра Чудакова. Не бестселлер, но кто надо - прочли и заметили. Это мемуар, хотя подзаголовок - "Роман-идиллия". По-честному - ни романа там нет, ни тем более идиллии. Какая уж идиллия в повествовании о семье русских ссыльно-поселенцев в Северном Казахстане. И почему-то Чудаков, видно, опасаясь, что не получится увлекательное чтение, несколько романизировал книгу: наряду с нормальным авторским "я" присутствует и некий "Антон" в третьем лице: тот же Александр Чудаков. Беспокоиться ему не стоило: от книги оторваться нельзя, невозможно и забыть. И, что важно, нельзя не извлечь пользы, самой что ни на есть практической, для жизни: о многих ли книгах такое можно сказать.

В последнюю нашу встречу с Александром Павловичем я сказал ему о своих восторгах. И, главное, о том, что "Ложится мгла на старые ступени" - это советский "Робинзон Крузо". Школа выживания. Выживания всякого - умственного, нравственного, физического, бытового. Сравнение ему понравилось.

Чудаков успел услышать похвалы и прочесть рецензии. Книга вышла в 2002 году, а в 2005-м Александр Павлович умер безвременно и нелепо. Он был высокий, сильный, стойко воспитанный той беспощадной средой, которую описал в своей последней книге, но извивов судьбы не предусмотреть.

2 февраля Чудакову исполнилось бы 70 лет.

Вдумчиво читающая публика знала его давно. Лучшие труды о Чехове - его пера: "Поэтика Чехова", "Мир Чехова", образцовая чеховская биография для школьников: она вышла в 87-м - уже при ослабленной цензуре, но еще при больших тиражах (200 тысяч). Что до "Мира" и "Поэтики" - так о русской классике не писал никто. Дело не только в доскональном знании и редкостном умении рассказывать просто о сложном, но еще и в повествовательном даровании, точном чувстве композиции, мастерстве расстановки смысловых и эмоциональных ударений. Можно было и тогда заподозрить в таком литературоведе природного литератора. И все же книга "Ложится мгла на старые ступени" стала радостным открытием нового большого писательского таланта, явившегося в возрасте 64 лет.

Робинзонада ссыльной семьи - из духовного сословия по одной линии и дворянского по другой - излагается в мельчайших подробностях. Что самое захватывающее в истории Робинзона Крузо? Перечень предметов, извлеченных из сундука с затонувшего корабля, и рассказ о том, как Робинзон превращает их в инструменты жизни. В главе с примечательным заглавием "Натуральное хозяйство ХХ века" Чудаков пишет: "В этой стране, чтобы выжить, все должны были уметь делать всё".

"Всё" - это всё.

"Сахарную свеклу, нарезанную мелкими кусочками, положить в глиняную посуду, плотно закрыть и поставить в русскую печь на два дня. Получится темная масса. Ее процедить сквозь ткань (ежели у вас остались со старого времени ветхие простыни голландского или биельфельдского полотна - лучше всего!) и хорошо отжать. Сок налить в ту же посуду и поставить после затопа в печь. Когда он станет густой, как кисель, - патока готова".

"При посадке картофеля во всякую лунку сыпали из трех разных ведер: древесную золу, перегной и болтушку из куриного помета".

"Из картошки делали крахмал, на нем варили кисель из моркови, иногда овсяный, для чего на жерновках мололи овес. Часть крахмала шла на отцовские манишку, воротнички и манжеты, ослепительность которых поражала каждого нового эвакуированного преподавателя".

"Я делал свечи. Вытапливал в большой жестяной миске стеарин из каких-то спрессованных вместе с проволокою пластин и разливал его по сделанным из плотной бумаги трубочкам разного диаметра вместе с натянутым внутри конопляным фитилем".

"Кожевенным производством как химик руководила мама... Нижний, защитный слой всякой кожи - мездру, клетчатку стругали специальной приспособой наподобие рубанка-шерхебеля, только с полукруглым жалом".

Господи, середина ХХ века!

А Чудаков все нанизывает: "Варить мыло считалось делом простым: щелочь да бросовый животный жир... Когда родилась сестра, для ее мытья сварили из стакана сливочного масла кусочек другого, туалетного мыла".

И снова - все в деталях, которые цитировать бы и цитировать. Все помнит. Вдруг, рассказывая о домашнем изготовлении веревок, пишет: "Часть бечевок натирали сапожным варом - зачем, я забыл, а спросить уж не у кого".

Вот оно - воспитательное значение литературы: не в дурацком школьном смысле, а в самом прямом. Нам варить крахмал ни к чему, но хорошо бы осознать, как крахмалил себе манжеты ссыльный в непроглядной казахстанской глуши. Вот только - "спросить уж не у кого". Уже Чудакову было не у кого, а и он умер.

Как они там без устали стругали себя неведомым шерхебелем, не позволяя озвереть в условиях, ничего, казалось бы, кроме озверения, не вырабатывающих.

Как хозяйственная автономия оборачивалась самостоянием личности.

Каким-то диковинным, но убедительным образом все виды выживания сопрягаются. "Говорил еще дядя Коля о тех, кто выживал на фронте. Кто не ленился отрыть окоп в полный профиль, сделать лишний накат на землянке. Кто не пил перед боем наркомовские сто грамм - притупляется осторожность. Кто не шарил в Германии по домам".

Они шли поперек. Чудаков размышляет: "Такая странная эпоха, как советская, выдвигала и создавала таланты, соответствующие только ей: Марр, Шолохов, Бурденко, Пырьев, Жуков - или лишенные морали, или сама талантливость которых была особой, не соответствующей общечеловеческим меркам". А эти, ссыльные в Северном Казахстане, были именно что общечеловеческие - как Робинзон был на своем острове единственным представителем отряда приматов. Казахстанские робинзоны погружались в хозяйственные бездны, подсознательно понимая, что это верный, а в их обстоятельствах единственный путь к сохранению душевного здоровья.

В чем суть и увлекательность товарно-бытового обихода героев Дефо и Чудакова? Да в том, что за повседневными хлопотами слышен гул подлинной жизни: не во имя чего-то, а жизни просто - для себя и близких и больше ни для кого. А в результате выходит - для истории и для всех.

Ведь вышел же из того бытия и быта Александр Павлович Чудаков, умевший делать свечи, сахар и крахмал, научившийся делать понятным Чехова. А того понимать надо - чтобы лучше понять, как жить. Такой вот получается круг.

Задним числом теперь кажется ясным, почему Чудаков избрал делом жизни Чехова. Ведь именно будничному Чехову - не Толстому, не Достоевскому, не Гоголю, превосходящим его в размахе и яркости, удалось создать рабочую матрицу, пригодную уже сто с лишним лет. Чеховское "творчество из ничего" - в основе прозы (Хемингуэй, Стейнбек, Камю) и драматургии (Ионеско, Беккет, Уильямс) ХХ века. Литературный экзистенциализм. Неброскость Чехова плодотворна - позволяя додумывать и дописывать по канве. И самое важное - это чеховское мужество: и его самого, и его героев. "Надо жить, дядя Ваня". Не как-то по-особенному, а вообще - жить.

Петр Вайль, 2008 </i>  )░)

(░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░( (░(

ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ

<b> Бессмертный барак </b>

<b> </b>

<i>  «…самым удивительным жильцом (тут я, возможно, буду субъективен, но более яркого примера не нахожу), поселившимся на улице Жемчужной в Академгородке (Новосибирска) был физик-теоретик, профессор Юрий Борисович Румер. Прямо в подвале его дома располагалась при его жизни его лаборатория теоретической физики, созданная специально «под него», и по утрам он порой заглядывал туда прямо в домашней одежде и тапочках, а порой и с мусорным ведром в руках. Румер был легендарной личностью — единственный из отечественных учёных он удостоился похвалы самого Эйнштейна, лично знало его и множество крупнейших учёных Запада, два с половиной года проработал в Гетингене у Макса Борна, в юности общался с Маяковским и дружил с Лилей Брик, а Осип Брик был его двоюродным братом, был другом Л. Ландау, написал в соавторстве с ним книжку «Что такое теория относительности?» и был арестован с ним в один день, где в камере они всю первую ночь «проговорили о математике», сидел в «шарашке» в одной камере с А. Н. Туполевым и С. П. Королёвым, работал с Р. Бартини. Человек «пятого» и даже «шестого» измерения, огромного интеллекта и обаяния. Знал бессчётное количество языков, в «шарашке» прочитал своему сокамернику-венгру университетский курс физики и математики на венгерском…»

http://bessmertnybarak.ru/Rumer_Yuriy_Borisovich/  </i>

ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ ҳ̸Ҳ̸ҳ

ᖙᖚ▪▫⊰◈⊱▫▪ ⊰◈⊱▫▪ᖙᖚ

<b> Китайской мудрости пост

</b>

⊰◈⊱

Письменная история Китая насчитывает 3500 лет, и все это время Поднебесная славилась своим особенным видением мира и места человека в нем. В культуре китайцев есть много такого, что может помочь в жизни каждому из нас.

<i>

Хижина, где смеются, богаче дворца, где скучают.

Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами.

У дурака и счастье глупое.

Если ты споткнулся и упал, это еще не значит, что ты идешь не туда.

Если очень долго сидеть на берегу, то рано или поздно мимо тебя проплывет труп твоего врага.

Всегда смотри на вещи со светлой стороны, а если таковых нет — натирай темные, пока не заблестят.

То, что случается, случается вовремя.

Тому, кто никуда не плывет, не бывает попутного ветра.

Не бойся, что не знаешь, — бойся, что не учишься.

Учителя только открывают двери, дальше вы идете сами.

</i>

ᖙᖚ▪▫⊰◈⊱▫▪ ⊰◈⊱▫▪ᖙᖚ

⠁ ⠂ ⠃ ⠄ ⠅ ⠆ ⠇ ⠈ ⠉ ⠊ ⠋ ⠌ ⠍ ⠎ ⠏ ⠐ ⠑ ⠒ ⠓ ⠔ ⠕ ⠖ ⠗ ⠘ ⠙ ⠚ ⠛ ⠜ ⠝ ⠞ ⠟ ⠠ ⠡ ⠢ ⠣ ⠤ ⠥ ⠦ ⠧ ⠨ ⠩ ⠪ ⠫ ⠬ ⠭ ⠮ ⠯ ⠰ ⠱ ⠲ ⠳ ⠴ ⠵ ⠶ ⠷ ⠸ ⠹ ⠺ ⠻ ⠼ ⠽ ⠾ ⠿ ⡀ ⡁ ⡂ ⡃ ⡄ ⡅ ⡆ ⡇ ⡈ ⡉ ⡊ ⡋ ⡌ ⡍ ⡎ ⡏ ⡐ ⡑ ⡒ ⡓ ⡔ ⡕ ⡖ ⡗ ⡘ ⡙ ⡚ ⡛ ⡜ ⡝ ⡞ ⡟ ⡠ ⡡ ⡢ ⡣ ⡤ ⡥ ⡦ ⡧ ⡨ ⡩ ⡪ ⡫ ⡬ ⡭ ⡮ ⡯ ⡰ ⡱ ⡲ ⡳ ⡴ ⡵ ⡶ ⡷ ⡸ ⡹ ⡺ ⡻ ⡼

⡛&emsp;   <b> Серебряный век русской культуры</b>

⡗ ⡘ ⡙ ⡚ ⡛

<i>

<b>

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ

</b><u>

</u>

В полях забытые усадьбы

Свой давний дозирают сон.

И церкви сельские, простые

Забыли про былые свадьбы,

Про роскошь барских похорон.

Дряхлеют парки вековые

С аллеями душистых лип.

Над прудом, где гниют беседки,

В тиши, в часы вечеровые,

Лишь выпи слышен зыбкий всхлип.

Выходит месяц, нежит ветки

Акаций, нежит робость струй.

Он помнит прошлые затеи,

Шелк, кружева, на косах сетки,

Смех, шепот, быстрый поцелуй.

Теперь все тихо. По аллее

Лишь жаба, волочась, ползет

Да еж проходит осторожно…

И все бессильней, все грустнее

Сгибаются столбы ворот.

Лишь в бурю, осенью, тревожно

Парк стонет громко, как больной,

Стряхнуть стараясь ужас сонный…

Старик! Жить дважды невозможно:

Ты вдруг проснешься, пробужденный

Внезапно взвизгнувшей пилой.

1910–1911

</i>

╭•⊰✿¸  

      ❄ ☃ ☀ ❆  ☁  ✵ ☂ ❅  ☽  ❇ ☃ ❄  

&emsp;    <b>  Да здравствует всё то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!   </b>  

                                                                                  

         &emsp;  හ ҈ ๑☍ ଙ හ ҈  യ හ҈  ๑๑

&emsp;  &emsp;  හ ҈ ๑☍

 &emsp;  &emsp;   ๑ ඹ

&emsp;  &emsp;   ๑

<i>

... наступило воскресенье — впереди двадцать четыре упоительных праздных часа, каждая минута манит тайным обещанием, в каждом мгновении таятся бессчетные возможности. И нет ничего недостижимого, всё только начинается.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Сумасшедшее воскресенье

Всем привет!

</i>

..╗╗

.«▓» <i>   &emsp;  – задумчивый</i>

.(.¯. )

.Ƹ̵̡Ӝ̵Ʒ

<b>

q ɯ ɐҺvоw ɯǝʎɓǝvɔ wоɯ о 'qɯиdоʚоɹ онжоwεоʚǝн wǝҺ о

</b>

      ❄ ☃ ☀ ❆  ☁  ✵ ☂ ❅  ☽  ❇ ☃ ❄  

<b>

Проразное  </b>

 ☹

<i>

Самым большим доказательством существования разумной жизни во вселенной является тот факт, что с нами до сих пор никто не попытался связаться.  <u> </u>

❄ ☃ ❆ 

</i>ܢ

【 ๏̯͡๏】

☸ ✉ஃ 〠

<i>

<b> &emsp;&emsp;&emsp; Михаил Жванецкий

</b>

▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬  

&emsp;&emsp;&emsp;  <b> </b>

...

Я бы немолодым людям поручил, наконец, поработать, наконец, и для науки.

Им можно поручить испытывать на себе всё.

Длительные испытания.

Например, пребывать в космосе год или три.

У этих немолодых так быстро летит время, что вы и чихнуть не успеете, как он уже вернётся.

Ещё одно открытие, связанное с теорией Эйнштейна.

Не только на скорости время течёт медленнее, но с возрастом оно течёт быстрее вдвое, втрое.

Оно летит.

Поручайте пожилым всё длительное...

Только, чтоб они не забыли вернуться.

Или выключить свет.

ஃ

</i>

☞ ▰ﻩﻩ▣▱ ☜

۵ﻩ▣ • ﻩ

▣ שﻩ

◉ﻩ

۵

ﻩ