﹌﹌♥•❖•♥﹌﹌   Ангел для гения  ﹌﹌♥•❖•♥﹌﹌
<i>
Писсаро, Ренуар, Моне и Золя каждый вечер ужинали в кафе «Гербуа», близ заставы Клиши. Друзья давно заметил, что к их разговорам внимательно прислушивается совсем юная девушка с большими грустными глазами, но смотрит при этом только на Моне. Уже несколько вечеров подряд она приходит, садится за соседний столик, пьет оранжад маленькими глотками и не сводит с художника глаз. В один из вечеров Клод поднялся, подошел к девушке, молча протянул ей руку, и они ушли.
<b>
Я верю в будущее
</b>
С того дня эти двое больше не расставались. Камилла Донсье — дочь мелкого лионского буржуа — была столь же умна и покладиста, сколь и красива. Она боготворила Моне, ловила каждое его слово и каждый взгляд, и никогда не доставляла ему хлопот. Ни тебе слез, ни упреков. «Не женщина, а ангел», — говорил про нее Моне. А уж лучшей натурщицы ему и вовсе было не сыскать. Тонкая талия, густые темные волосы, правильный овал лица и глаза, в которых можно было утонуть.
И что только она в нашла в Клоде? Ведь он в ту пору был беден, как церковная мышь. А все потому, что пошел наперекор родителям. Отец хотел, чтобы Клод стал бакалейщиком и присоединился к семейному бизнесу. Но парень, вот ведь незадача, с детства малевал картинки и ни к чему другому у него душа не лежала.
Впрочем, тот, кто не знал, что в кармане у Моне нет ни гроша, ни по чем бы не догадался об этом. Настолько статен и импозантен был художник. Одевался с иголочки, костюм заказывал у лучшего в округе портного. А когда тот жаловался, что Моне не заплатил еще за предыдущий, отвечал, словно он король: «Если вы настаиваете, мсье, я лишу вас своих заказов».
-------------- 2
<i>
День, когда Моне появился на пороге мастерской папаши Глейра, запомнили все. Для работы с натурой Глейр предлагал своим ученикам невзрачный табурет. Моне, явившийся на первое занятие в белоснежной рубашке с кружевными манжетами, с ходу заявил: «Эта развалина пригодна только для того, чтобы доить коров» — и уселся на край маленького помоста, находиться на котором мог лишь сам Глейр.
В этом был весь Моне, и Камилла любила его безоглядно. Уйдя из родительского дома, она принесла с собой небольшое приданое, которое вскоре после свадьбы ее супруг с легкостью растратил.
Что же касается Моне, то он до поры до времени скрывал от родных существование Камиллы, потому что подозревал, что им этот брак придется не по душе. Так оно и вышло.
Молодая семья жила в удручающей бедности. Моне не мог расплатиться с кредиторами, и вынужден был соскабливать краску со своих старых картин, чтобы на тех же холстах продолжать работу. Камилла служила моделью для его полотен. «Женщины в саду», «Дама в зеленом», «Камилла у окна», «Камилла в саду», «Камилла с зонтиком»... Он готов был писать ее бесконечно...
Красивая девушка с мягким характером, она одинаково ровно принимала взлеты и падения в карьере своего супруга. В тяжелые времена она не сетовала на холод в нетопленной квартире и скудный рацион, состоявший лишь из черствого хлеба и молока.
Ни слова упрека не сказала она своему ветреному мужу и тогда, когда он оставил ее одну, накануне родов, да еще и без гроша в кармане, а сам укатил к своим родственникам, которые согласны были приютить, но требовали полного разрыва с Камиллой.
— Конечно, дорогой, поезжай, ведь это ненадолго. Там ты, по крайней мере, будешь вдоволь есть и работать в теплом помещении. А за меня не волнуйся, я отлично справлюсь.
------------------ 3
<i>
Не найдя другого выхода, Моне уехал, но, не ужившись с родней, скоро вернулся в Париж. Всю зиму они бедствовали в нетопленном жилище, без копейки денег. А весной, чтобы не умереть с голода перебрались в деревню. Вскоре Камилла родила Моне первого сына — Жана. Верный друг Ренуар приносил им из дому хлеб, чтобы они не умерли с голоду. Полотна Моне по-прежнему не продавались. Салоны отвергали одну картину за другой, а если даже и принимали, то развешивали так, что разглядеть их было невозможно. Прекрасные картины, за которые спустя двадцать лет художнику будут предлагать миллионы франков, пока не стоили ни гроша. Да еще и критики упражнялись в остроумии, высмеивая полотна Моне на все лады.
«С позавчерашнего дня у меня нет ни одного су, а в кредит больше не дают ни у мясника, ни у булочника. Хотя я и верю в будущее, но, как видите, мое настоящее очень тяжело. Не сможете ли вы срочно выслать мне 20 франков?», — писал Клод друзьям, и они помогали, как могли. Ренуар добывал заказы у тщеславных лавочников, состоятельный Базиль присылал деньги просто так.
<b>
Она уходит от меня...
</b>
Однажды Моне узнал, что в Лондоне обретается некий торговец картинами, который знает толк в современной живописи. Пристроив Камиллу с сыном к случайным знакомым, он отправился за Ла-Манш и отыскал Дюран-Рюэля, того самого торговца. С его легкой руки картины Моне стали продаваться и выставляться в дорогих салонах. Вернувшись во Францию, Клод осыпал Камиллу цветами, драгоценностями и платьями, а в честь друзей закатил настоящий пир.
Камилла спокойно приняла тот факт, что достаток наконец-то поселился в их доме. Главным для нее по-прежнему был Клод, а все остальное в глазах женщины было лишь милым приложением. Ей нравилось, что в их доме теперь были кухарка, садовник и даже гувернантка для сына. Тем более что сама она снова ждала ребенка и помощь по дому была ей просто необходима.
-------------------- 4
<i>
Дни, проведенные в Марлотт, были для нее днями высшего блаженства, жаль только очень короткими. Вскоре у них родился второй сынишка — Мишель. И оправиться после родов Камилла так и не смогла. Она быстро уставала, в течение дня то и дело норовила прилечь, а потом и вовсе слегла, терзаемая страшными болями. Врачи обнаружили у нее рак матки. «Она угасает, уходит, уплывает от меня», — писал Моне в одном из писем друзьям. Но, увы, сделать ничего было нельзя.
<b>
Последний портрет
</b>
В ту пору чета Моне жила в деревушке Живерни. Их соседом был текстильный магнат из Парижа, Эрнест Гошеде. Он слыл коллекционером и купил у Моне несколько картин. Сам Гошеде редко бывал в деревне, а вот его жена Алиса и дети предпочитали природу. Нередко, возвращаясь с этюдов, Моне заставал соседку в своем доме, ухаживающей за Камиллой.
— О, Клод, вы так талантливы. Я просто обязана взять на себя заботы о вашей больной супруге, чтобы вы могли творить и дарить людям счастье любоваться вашими полотнами. Что касается меня, то я могу глядеть на них часами и даже сутками... Вы — гений!
Лесть влюбленной женщины сделало свое дело. Теперь Клод стал смотреть на Алису совсем другими глазами...
Когда Камилла умерла, Клод был вне себя от горя. Вглядываясь в любимое лицо, он заметил, как меняются его краски, как превращаются из голубых в серые и даже желтые тона. Инстинктивно, не осознавая того, что делает, Моне взял кисть и стал набрасывать последний портрет Камиллы. Он проклинал себя, ругал плакал, но все равно писал. Так появилось одно из самых волнующих его произведений. Настоящий шедевр!
-------------- 5
<b>
Никакого черного цвета!
</b><i>
Алиса Гошеде, мать шестерых детей, долгие годы была для Моне верным другом и любовницей. А через 13 лет, похоронив своего мужа, она добилась своей цели и стала второй мадам Моне. Они прожили вместе двадцать лет, и все эти годы Алиса ужасно ревновала Клода к покойной жене, о которой он то и дело вспоминал. Впрочем, она была женщиной целеустремленной и всегда добивалась, чего хотела, а потому через несколько лет она вытравила из памяти мужа все, что было связано с первой женой, даже могила ее была заброшена.
Вот только портреты Камиллы разошлись по многим музеям и частным собраниям, что же касается изображений Алисы, то их не было и нет. Все двадцать лет совместной жизни Клод Моне был увлечен стогами, лилиями, Руанским собором, но никак не супругой...
...Моне пережил и свою вторую супругу, и своих детей. И умер в 1926 году в возрасте 89 лет. Его похороны были предельно скромны. Присутствовали только самые близкие: так хотел сам художник. До отправления траурного кортежа на кладбище Жорж Клемансо, знавший, насколько Моне не любил черный цвет, снял с его гроба черную материю и покрыл его обычной занавеской в цветочек: «Никакого черного цвета для Моне! Черный — это не цвет!»
<b>
Дарья Штиль
