✔✔

┏◢◣┓

◢┛┗◣

◥┓┏◤

┗◥◤┛ &emsp;  <b> <u> 12 ноября - ЭТОТ ДЕНЬ В ИСТОРИИ</u></b>

  ░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░

░░░░░░░╔═╦═══╗░░░░░░░░

░░░░╔══╩╦╣▐█▌╠═══╗░░░░

░░░░║▐██╠╩══╦╣██▌║░░░░

░░░░╚═══╣▐█▌╠╩╦══╝░░░░

░░░░░░░░╚═══╩═╝░░░░░░░    &emsp;  12 ноября 1803 г. 217 лет назад 

<b>

Николай Карамзин официально назначен «российским историографом»

</b>

Указом императора Александра I (31 октября) 12 ноября 1803 года Николай Михайлович Карамзин, по его же собственному ходатайству, был официально назначен «российским историографом», что дало ему право <i> «читать сохраняющиеся как в монастырях, так и в других библиотеках, от святейшего Синода зависящих, древние рукописи, до российских древностей касающихся». </i> К званию тогда же было добавлено 2 тыс. рублей ежегодного жалования.

 

На следующий год Карамзин приступил к созданию величайшего труда своей жизни – «Истории государства Российского». Первые 8 томов «Истории» огромным для того времени тиражом (3 тысячи экземпляров) вышли в свет в феврале 1818 года и были мгновенно раскуплены.

<i>

«Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом. Несколько времени ни о чем ином не говорили», </i>— вспоминал позже Пушкин. А поэт и критик Вяземский говорил: <i> «...он спас Россию от нашествия забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть». </i>

***

 (⌐■_■)&emsp;  12 ноября 1982 г. 38 лет назад

<b>

Генеральным секретарем ЦК КПСС избран Юрий Андропов

</b>

Юрий Владимирович Андропов – одна из самых загадочных и противоречивых политических фигур бывшего СССР. Вокруг этого имени до сих пор ходят кривотолки: кем бы стал для страны Андропов, если бы природа наградила его крепким здоровьем – великим реформатором или же новым хозяином.

 

В течение 15 месяцев Андропов руководил страной, пытаясь преодолеть надвигавшийся социально-экономический кризис путем введения мер жесткой дисциплины среди работников партийного аппарата и на рабочих местах.

 

Андропов выступил за ужесточение санкций в отношении коррупции, семейственности, расхищения «социалистической собственности» и взяточничества, видя в этом путь к укреплению социалистической системы.

 

На практике это свелось к кампании (декабрь 1982 - январь 1983), в ходе которой органы милиции Москвы и других городов осуществляли произвольную проверку документов и задержание граждан, оказавшихся в рабочее время в общественных местах (магазины, парикмахерские, бани, кинотеатры и т.п.).

  ===== 2

На посту главы государства Андропов предполагал провести ряд серьезных реформ в политической и экономической жизни страны, однако слабое здоровье не позволило ему претворить эти планы в жизнь. Уже осенью 1983 года его перевезли в больницу, где он постоянно находился до своей смерти 9 февраля 1984 года.

Он был непростым человеком с разносторонними интересами. По некоторым утверждениям, Юрий Владимирович любил как старинные казачьи песни, так и творчество бардов 1960-х годов: Юрия Визбора и Владимира Высоцкого, и сам неплохо пел. Менее известно о другом его увлечении, настоящей страсти. Он почти профессионально знал творчество Гленна Миллера. У Андропова была исключительная по своей полноте коллекция грампластинок американского джазмена, он наизусть помнил многие пьесы Миллера.

 

Скромность Андропова поражала даже его коллег. Когда он умер, родственникам не осталось практически ничего, кроме личных вещей. Все подарки он скрупулезно сдавал государству. Не раз отказывался от предложения Брежнева о присвоении ему высших воинских званий. Когда же тот настоял, все деньги, которые выплачивались ему как генералу армии, перечислял в детский дом, сохраняя это в тайне от коллег по Политбюро.

 ✔✔

● ◇══════◆ ●

<b>  

Alexander Genis

Ко дню рождения Воннегута </b> (из старого)

<i> 

Мои сверстники вряд ли удивятся, если я сравню Воннегута с "Битлз". Мы находили у них много общего - свежесть чувств, интенсивность эмоций, напор переживания, духовный голод, а главное - анархический порыв со смутным адресом. Можно было бы сказать и проще: свободу. Как ей и положено, она не обладала содержанием, только - формой. Ею-то, свободной от потуг дубоватого реализма, Воннегут нас и взял, когда стал фактом русской литературы. В ее еще не написанном учебнике он станет рядом с другими иностранцами, экспро-приированными отечественной словесностью, - между Хемингуэем и Борхесом.

В отличие от американцев, прославивших Воннегута за его антивоенную "Бойню №5", резонировавшую с Вьетнамской эпохой, мы влюбились в другую книгу, написанную за шесть лет до этого, - "Колыбель для кошки". На русском она вышла в 1970-м. И вот, 37 лет спустя, в день смерти ее автора, я держу в руках рассыпающуюся книжку со все еще хулиганской обложкой Селиверстова. На ней ядерный гриб, но если перевернуть - вздымленный фаллос, смерть и жизнь, причем в шахматном порядке.

Еще более знаменит перевод Райт-Ковалевой. Довлатов считал, что по-русски она пишет лучше всех. Он же приписал знакомому американцу ядовитую фразу:

- Романы Курта сильно проигрывают в оригинале.

Воннегут знал о своей русской славе и был безмерно благодарен переводчице. Он даже просил конгресс официально пригласить ее в Америку.

"Райт-Ковалева, - писал Воннегут, - сделала для взаимопонимания русского и американского народов больше, чем оба наши правительства вместе взятые".

Теперь я в этом не так уверен, как раньше. Пожалуй, в книгах Воннегута мы искали - и находили - все-таки не то, что их американские читатели.

===== 2

<i> 

Конечно, страх перед бомбой, безумные физики, оголтелая наука - магистральный сюжет того времени. Об этом писали и Дюрренматт, и Солженицын. Но нас у Воннегута интересовало другое: опыт современной мифологии, получившийся от комического скрещения высокой научной фантастики с философией скептика и желчью сатирика.

В "Колыбели для кошки", например, Воннегут придумал Бога, который не нуждается в том, чтобы в него верили, и религию, которая сама зовет себя ложной. И все же эта пародийная теология с ее "карассами, дюпрассами и гранфаллонами" вела наружу - к свободе от взрослой лжи и державной истины.

В Америке Воннегут был апостолом контркультуры, в России в нем видели своего, вроде Венички Ерофеева. Тем более что и Воннегут умел выпить. Особенно, как говорят сплетни, когда не получил Нобелевскую премию. Я не виноват: в Нью-Йорке про него все все знают - Воннегут слишком долго был незаменимой достопримечательностью. Частый гость литературных дискуссий и телевизионных перепалок, он даже в художественных фильмах играл самого себя. Но видел я его только на экране. Однажды, правда, напал на след.

Дело было на небольшом экскурсионном судне, курсирующем по Галапагосам. В дорогу я взял одноименный роман Воннегута. Расчет оказался верным: капитан рассказал мне, что книга написана на борту.

- Правда, на сушу, - признался шкипер без сожаления, - мы с ним так ни разу и не выбрались, предпочитая экзотике хорошо снаряженный бар.

===== 3

<i> 

Не удивительно, что этот самый капитан оказался самым ярким персонажем в книге. Воннегут изобразил его кретином, не умеющим пользоваться компасом. Но это и не важно, потому что, как всегда у Воннегута, герои все равно погибают.

"У нас, - объясняет в романе автор, - слишком большая голова, а выживают лишь те, у кого мозг с орех".

"Такие дела", - любят повторять знаменитую фразу из "Бойни" поклонники Воннегута.

В сущности, эти грустные слова, как дзенские рефрены, ничего не значат: смиренная констатация нашей беспомощности перед сложностью жизни.

"Не делать ее хуже, чем она есть, - всеми своими книгами говорил Воннегут, - единственная задача человека на земле, но как раз с этим мы никак не справляемся".

Прожив очень долгую жизнь, Воннегут так и не смог с этим примириться. Он вел себя, как придуманный им пророк Боконон, который "где только возможно становился на космическую точку зрения".

Последнюю книгу Воннегута, сборник эссе "Человек без страны", завершает "Реквием", написанный от лица Земли, окончательно опустошенной людьми.

"Видимо, - говорит планета, - им тут не понравилось".

✔✔Муж страстно любил рыбалку, а жена ужасно любила читать. </b>  

 ▕╲

▕ ╲

▕  ╲▂▆▅

▕   ╲┗ ╯

▕ ▂▂◣◥▋▎▂━━━╮

▕━╲＼▔▔／▔／▔▔╱━━━

▕  〰〜〰 〜 〜〰〜

▕

▕

▕

<i> <b>  

Муж страстно любил рыбалку, а жена ужасно любила читать. </b>  

Однажды утром после многочасовой рыбалки муж вернулся усталым и решил вздремнуть. А жена, хоть она и не знала этой местности, решила прокатиться на лодке. Она немного погребла, устала, бросила якорь и принялась читать.

Вскоре на моторной лодке к ней подплывает рыбинспектор:

- Доброе утро, гражданочка. Чем это Вы тут занимаетесь?

- Читаю - отвечает она, - разве не видно?

- Но здесь нельзя ловить рыбу.

- Так я и не ловлю... Вы же видите.

- Ну да! Однако у Вас имеется все необходимое для этого! Я вынужден вас оштрафовать.

- Если Вы это сделаете, я подам на Вас заявление об изнасиловании, - ответила возмущенная женщина.

- Но я до Вас даже не дотронулся!

- Ну да! Зато у Вас есть для этого все необходимое!

Мораль истории.

НИКОГДА не спорь с начитанными женщинами.

 ✔✔

–,–`–,{ஐ

<b>  

Михаил Яснов

</b> 

.ஐ

Как судьба, свершившаяся втайне,

как слова, зарытые в слова,

как Шопен, очнувшийся в регтайме,

оживает старая листва.

.ஐ

Все вокруг еще темно и голо

в окруженьи сосен и осин,

но уже восторги птиц до голо-

вокруженья рвутся из низин.

.ஐ

Погоди, не стой под этим ветром –

так тебя, глядишь, и унесет

в те края, где туча ходит фертом,

осыпаясь брызгами с высот.

.ஐ

Есть просветы в этих днях ненастных –

потеплее курточку надень:

счастье – то, что кроется в нюансах,

в переходе гласных в полутень.

✔✔Николай Заболоцкий

 ╰⊰⊹✿ ✿⊹⊱╮

<i> 

Последняя любовь

Задрожала машина и стала,

Двое вышли в вечерний простор,

И на руль опустился устало

Истомленный работой шофер.

Вдалеке через стекла кабины

Трепетали созвездья огней.

Пожилой пассажир у куртины

Задержался с подругой своей.

И водитель сквозь сонные веки

Вдруг заметил два странных лица,

Обращенных друг к другу навеки

И забывших себя до конца.

Два туманные легкие света

Исходили из них, и вокруг

Красота уходящего лета

Обнимала их сотнями рук.

Были тут огнеликие канны,

Как стаканы с кровавым вином,

И седых аквилегий султаны,

И ромашки в венце золотом.

В неизбежном предчувствии горя,

В ожиданье осенних минут

Кратковременной радости море

Окружало любовников тут.

И они, наклоняясь друг к другу,

Бесприютные дети ночей,

Молча шли по цветочному кругу

В электрическом блеске лучей.

А машина во мраке стояла,

И мотор трепетал тяжело,

И шофер улыбался устало,

Опуская в кабине стекло.

Он-то знал, что кончается лето,

Что подходят ненастные дни,

Что давно уж их песенка спета, -

То, что, к счастью, не знали они.

1957 г.

<b> 

Николай Заболоцкий

✔✔

 ≮≯≰≱≲≳≴≶≷

≸≹≺≻≼≽

≾≿&emsp;  <b>#ДР #Иван_Тургенев  </b>

<i>

Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит, но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя. Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни оставалась победа, ты по крайней мере испытаешь удовольствие от борьбы. Спорь с человеком ума слабейшего: спорь не из желания победы, но ты можешь быть ему полезным. Спорь даже с глупцом! Ни славы ни выгоды ты не добудешь... Но отчего иногда не позабавиться!</i>

≸≹≺≻≼≽

<i>

«Каждый человек на ниточке висит, бездна ежеминутно под ним развернуться может, а он ещё сам придумывает себе всякие неприятности, портит свою жизнь.»

</i>

«Отцы и дети» И. С. Тургенев

≸≹≺≻≼≽

<i>

В ДОРОГЕ

Утро туманное, утро седое,

Нивы печальные, снегом покрытые,

Нехотя вспомнишь и время былое,

Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные страстные речи,

Взгляды, так жадно, так робко ловимые,

Первые встречи, последние встречи,

Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,

Многое вспомнишь родное далекое,

Слушая ропот колес непрестанный,

Глядя задумчиво в небо широкое.

ИВАН ТУРГЕНЕВ

Ноябрь 1843

 

 

✔✔Кирьянова

├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴

┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░

┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬

&emsp;  <b>  Анна Валентиновна Кирьянова

</b><i>

&emsp;  <b>   

├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴ 

┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░

┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬ 

░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├ 

┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤░├┴┬┤ 

Иногда надо уходить молча.

Нет смысла объясняться. Человек отлично знает, что он сделал. Оклеветал, предал, обокрал, подставил. Объясняться надо, когда есть хоть малейший шанс отношения продолжить. Когда человек ценен и дорог. А в остальных случаях лучше молча уйти.

И вас будут спрашивать с деланным изумлением: в чем дело? Что случилось? И предлагать поговорить. И пожимать плечами, и всем рассказывать, что вы странный и ненормальный человек. Надо же, ни с того, ни с сего отказались от общения! Ушли, перестали отвечать на звонки, заблокировали без причины. А потом будут гадости рассказывать. Когда уже незачем будет притворяться.

Они не могут вынести вот этого - молчаливого ухода. Потому что остаются наедине со своей совестью; а ее не обманешь и не заглушишь.

И у Чехова обворованный странник Божий просто ушёл. А вор бежал за ним, пытался втянуть в разговор, врал… Странник только и сказал, глядя на грозовое небо: ты не меня обидел. Не меня. Ты Бога обидел.

И когда молча уходят - это страшное наказание. Потому что подлец остаётся наедине с собой. И с небом. И лгать бесполезно; и притворяться не перед кем. И не у кого просить прощения - но они его и не просят сначала. А потом уже поздно.

Анна Кирьянова

 ✔✔

░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b>Anatoly Golovkov

</b>

░░|<i>Ходики жизни

ПЕЧКА

Лучшие дрова бывали ольховые.

Мы их не видели.

Покупали ель, березу, осину, что привезут. А то и обрезки сосновые.

Отец говорил, хороши яблоня и груша. Но старые сады никто рубить не собирался: плодоносили исправно, и яблоки были, что надо.

Мы с мамой во дворе таскали за ручки пилу, грамотно разведенную плотником Николаем: давай к тебе, теперь ко мне, вот так, умница!..

Летели на снег опилки пахучие.

Я колун удержать еще не мог, отец колол дрова.

В галифе и хромачах, раздетый до пояса, смотрел, где сучья. Хряп! Чурка на два полена, это, говорил, четверик. Хряп, хряп! На три — шестерик, на четыре — восьмерик. Взмах —- хряп!.. Давай, собирай!

Я пёр на второй этаж восьмушки, он — вторую вязанку, с лучиною и щепой, для растопки.

Сначала запихивал в печку «Красную звезду». Читанную. Страницы из старого «Радио», вздыхая. Они вспыхивали на колосниках.

Говорил, я на службу, тебе топить. Осину под конец не оставляй. Пали сразу. От нее не займется антрацит.

Уголь смачивали водой.

Большие куски я бил молотком. Мордаха черная, руки черные.

Зато треснешь по углю, а на половинках чудо! Отпечаток какого-то листа. Типа пальмы. А то и лапы чьи-то, а может хвосты? Миллионы лет — дух захватывало! И что тогда наша жизнь, кумач за окном, свистки заводов, суконные спины солдат в строю, бочка с говном, что везут на поля, а навстречу ей — звенят на телеге бидоны из-под молока.

Тепло от печи незабвенное. Оно обнимает тебя, потом согревает.

Мама и сестра прислонялись спинами, мы с отцом грели ладони.

На дворе погода бывала лютая, дождь со снегом по стеклам. Ветер воет в заслонках, — ух, страшно воет, как волк.

А тут чай на столе, тепло в доме.

Так дивно посидеть под абажуром.

И все еще живые и свои. </i>|░░

░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b>Anatoly Golovkov

</b>

░░|<i></i>|░░

✔✔ Константин Симонов

▒❤▒

<i> 

Если Бог нас своим могуществом

После смерти отправит в рай,

Что мне делать с земным имуществом,

Если скажет он: выбирай?

Мне не надо в раю тоскующей,

Чтоб покорно за мною шла,

Я бы взял с собой в рай такую же,

Что на грешной земле жила,-

Злую, ветреную, колючую,

Хоть ненадолго, да мою!

Ту, что нас на земле помучила

И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных

Мало кто приведёт с собой,

Будут праведники нечаянно

Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния,

Чтобы мучиться от разлук,

Чтобы помнить при расставании

Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой всё опасности,

Чтоб вернее меня ждала,

Чтобы глаз своих синей ясности

Дома трусу не отдала.

Взял бы в рай с собой друга верного,

Чтобы было с кем пировать,

И врага, чтоб в минуту скверную

По-земному с ним враждовать.

Ни любви, ни тоски, ни жалости,

Даже курского соловья,

Никакой, самой малой малости

На земле бы не бросил я.

Даже смерть, если б было мыслимо,

Я б на землю не отпустил,

Всё, что к нам на земле причислено,

В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти,

Удивлённо меня кляня,

Я уверен, что Бог бы вскорости

Вновь на землю столкнул меня.

<b>

Константин Симонов

 Анна Ахматова

* ˛˚ღ • ˚ ˚˚ ✰ * ★ ˚. * ˛ ˚

<i>

К смерти

Ты все равно придешь. — Зачем же не теперь?

Я жду тебя — мне очень трудно.

Я потушила свет и отворила дверь

Тебе, такой простой и чудной.

Прими для этого какой угодно вид,

Ворвись отравленным снарядом

Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,

Иль отрави тифозным чадом,

Иль сказочкой, придуманной тобой

И всем до тошноты знакомой, —

Чтоб я увидела верх шапки голубой

И бледного от страха управдома.

Мне все равно теперь. Струится Енисей,

Звезда полярная сияет.

И синий блеск возлюбленных очей

Последний ужас застилает.

1939 г.

<b>

Анна Ахматова

✔✔

҉ ̜̪̼̰̲̳ ͍̖͉͓͡ ͉̗̻̜̙̦͡ ̢̰̮͍̳͉͈̟ ̤̼̩͚̫͓͎͠ ͎̲ ̵̹̣̗͎ ͚͚̜͙͈ ͔̣̱͍̞̣ ̥̦̭̫̺͠ ̯̙̰̹̣͉ ̵̖̜͔̝̘̠ ̟̤̘̠̜

<b>

Владимир Арро 

</b>

<i>

БРОШЬ

В эвакуации на Урале голодать мы не голодали, как в блокаду, но до конца так ни разу и не наелись, есть хотелось всегда. Жидкая баланда с названием «щи» и каша-затируха из серой муки, которые я приносил нам в судках из столовой, конечно, не насыщали. О еде думали постоянно. Это был голодный психоз. Честно говоря, он и потом долго не проходил, в совсем уже мирное время. И я его, как мог, маскировал.

В нашем бараке в конце коридора жили мать с дочкой, ее звали Вера. Она была года на два старше меня, лет двенадцати – крепкая, смуглая, с шапкой густых каштановых волос, стриженых «под горошок». В поселке они жили давно, с довоенного времени, и держали корову. Мама покупала у них в день пол-литровую банку молока, и это было большим блаженством – не торопясь есть, макая в молоко хлеб. Нам троим доставалось по стакану.

Однажды днем Вера несла такую же банку с молоком по коридору, и мне вдруг нестерпимо его захотелось. «А что дашь?» - спросила она. Я бросился в комнату, достал из чемодана мамину брошь с красными камешками (возможно, она была позолоченная) и, вернувшись в коридор, протянул Вере. Она, не раздумывая, взяла ее и отдала мне банку, которую я, мерзавец, вылакал тут же, не отрываясь.

Мама обнаружила пропажу только когда увидела свою брошь на кофте соседки. Бедная моя мама все поняла, но ничего не сказала ни мне, ни ей. Может быть, она и набралась бы духу попросить свою брошь (конечно, отцовский подарок) обратно, выкупить ее, но через несколько дней Вера пошла купаться и утонула в водоканале, где вода была теплой и пахла котлами. После душераздирающих похорон мама, наверное, рассудила так: «Ну, как я у нее попрошу то, что ей подарила дочь?.. Пропадай всё пропадом, только бы остался живым».

Вот, остался.