4 окт. 2015 г.

<i> <b>Евгений Блажеевский </i> </b>
<i>
    Его любили все. Все, кому дорога была его поэзия, все, с кем он засиживался допоздна на своей маленькой кухне, все, чьи рукописи он неутомимо пристраивал в разнообразные редакции. На панихиде в Малом зале ЦДЛ было не протолкнуться. Он умер на майские праздники, но в день его похорон пошел снег, ложившийся в еще не засыпанную могилу…

Евгений Блажеевский родился в 1947 году, в азербайджанском городе Гянджа (тогдашнем Кировабаде). Его отец, военный врач, умер, когда сыну исполнилось три с половиной года: Женя его почти не помнил. Мальчика воспитывали мама — ее он боготворил и уход ее горько оплакал в стихах — и бабушка, дочь предводителя дворянства, которой сам Репин давал уроки живописи. По-видимому, от бабушки Женя унаследовал и дар прекрасного рисовальщика (свои картины он бескорыстно раздавал и близким друзьям, и случайным знакомым, а многие его живописные работы, как свидетельствуют знающие в этом толк, по силе дарования не уступают стихам), и от нее же — никогда не подчеркиваемый, но всегда заметный аристократизм, редкое душевное благородство какого-то “старорежимного” пошиба. В детские годы Женя увлекся спортом и впоследствии никогда не терял формы, всегда мог постоять и за себя, и за друзей. В юности был профессиональным футболистом, играл за кировабадское “Динамо”, выступавшее какое-то время даже в высшей лиге. Но однажды на поле ему умышленно сломали ногу, и после слезных материнских уговоров Женя оставил футбол. Он уехал в Москву, поступил в Полиграфический институт, всерьез занялся поэзией. Женился, развелся, скитался по разным коммуналкам (в его стихах скрупулезно воссоздан неповторимый быт той эпохи), снова женился — уже “окончательно”, у него родилась дочь, и, наконец, не без помощи матери, купил квартиру в столице.

Литературная судьба Блажеевского на первых порах складывалась относительно благополучно: он печатался в “Юности” и в “Новом мире”, был участником Всесоюзных совещаний молодых писателей, в 1984 году вышел первый сборник его стихов “Тетрадь” (вторая же и последняя прижизненная книга — “Лицом к погоне” — увидела свет только через одиннадцать лет, в 1995). Его тогдашние друзья и приятели (из легендарного поколения дворников, истопников и сторожей, многие из которых потом прорвались в литературную элиту и о Блажеевском как бы “забыли”, хотя поначалу Женя кое-кому из них даже оказывал некоторое покровительство) в ту пору, в середине 70-х, были близки друг другу и по социальному статусу, и по эстетическим предпочтениям и отталкиваниям, и даже по пристрастию к одним и тем же спиртным напиткам. Через двадцать лет в нашей беседе на страницах “Литературной газеты” Блажеевский с улыбкой признавался: “Портвейн вообще был любимым напитком советских поэтов. В семидесятые годы у нас была своя компания выпивальщиков. Не стану называть имена, ибо некоторые вышли в люди и чего доброго обидятся. Портвейн — вино, с одной стороны, крепкое, с другой — дешевое. Он располагал к беседе, не вырубая человека резко и целенаправленно, как водка или коньяк, и не вызывал скуки, как сухое вино или пиво. Это та золотая середина, которая была нужна для темпераментного, молодого, заинтересованного разговора…” 

http://magazines.russ.ru/continent/2005/124/me24.html
</i>

<i>
<b> А жил я в доме возле Бронной ...</b>

А жил я в доме возле Бронной
Среди пропойц, среди калек.
Окно - в простенок, дверь - к уборной
И рупь с полтиной - за ночлег.

Большим домам сей дом игрушечный,
Старомосковский - не чета.
В нем пахла едко, по-старушечьи,
Пронзительная нищета.

Я жил затравленно, как беженец,
Летело время кувырком,
Хозяйка в дверь стучала бешено
Худым стервозным кулаком.

Судьба печальная и зыбкая
Была картиной и рассказом,
Когда она, как мать над зыбкою,
Спала, склонясь над унитазом,

Или металась в коридорчике,
Рукою шарила обои,
По сыну плакала, по дочери,
Сбежавшая с офорта Гойи.

Но чаще грызли опасения
И ночью просыпался зверь.
Кричала: “Сбегай к елисееву
За водкой!..”, - и ломилась в дверь.

Я в это время окаянное,
Средь горя и макулатуры,
Не спал. В окне галдели пьяные,
Тянуло гарью из Шатуры.

И я, любивший разглагольствовать
И ставить многое на вид,
Тогда почувствовал, о Господи,
Что эта грязь во мне болит,

Что я, чужою раной раненный,
Не обвинитель, не судья -
Страданий страшные окраины,
Косая кромка бытия...
1973


<b>Туманное утро, заляпанный снегом ... </b>

Туманное утро, заляпанный снегом откос,
Что тянется вдоль, а за ним - то кусты, то березы.
Туманная жизнь. И под сердцебиенье колес,
Хватаясь за воздух, танцует дымок папиросы.

И город туманный, исхлестанный снегом, уже
Исчез, и несется состав, подгоняемый ветром.
И я возвращаюсь, но только заноза в душе,
И хочется петь о несбыточном, о безответном...
1976


<b>«До свидааия» - слабое слово. По ... </b>

«До свидааия» - слабое слово. Подруга, прощай!
Но твою доброту, видит бог. позабуду едва ли.
Так швейцар отслуживший мучительно помнит про чай.
На который ему у дверей ресторана давали.

Наша жизнь, наша связь - нестерпимая мука души.
Лихорадочный блеск бриллианта в руке человека...
За какой идеал, за какие такие шиши
Я губами просил, словно просит ладонью калека?!

Хоть осталась бы в памяти, как пожелтевший цветок.
Как живая закладка - в забытом пособии школьном!
Но припомню на миг и крутого стыда кипяток
Обжигает лицо в дуновении непроизвольном.

Хоть пытаюсь порой говорить как поживший гусар -
Непременный участник скандалов и междоусобиц,
Но глотаю слова и горит на губах скипидар
Пережеванных кем-то, услышанных где-то пословиц:

Что хорошую женщину так же непросто найти,
Как арбуз угадать по щелчку и по виду снаружи.
Что дурная дорога калечит повозку в пути,
Ну а женщина, братец, калечит таланты и души...

Что еще расскажу - что еще про тебя наплету,
В равнодушье играя, любимая женщина, перед
Расставаньем, когда уплыву по реке на плоту,
Оставляя в тумане родимый залузганный берег?..
</i>

⋱⋱⋱   ⋰⋰⋰
<b> Помним</b>

   

<b>Кто собственно такой Вацлав Гавел? </b>

Родился: 5 октября 1936 г., Прага, Чехия
Умер: 18 декабря 2011 г.


<b>Прижизненный рассказ о Гавеле </b>
<i>
Когда осенью 1989-го года, всего лишь через несколько дней после первых бурных событий, по чешскому телевидению в первый раз выступил драматург и публицист Вацлав Гавел, часть чешского народа смотрела на экраны, будто на них произошло неимоверное чудо, а вторая часть увидела лицо первого чешского диссидента в первый раз. С самого начала Вацлав Гавел олицетворял два противоположных полюса. Он был потомком богатейшего чешского предпринимательского рода и в то же время человеком самого непопулярного с коммунистической точки зрения происхождения.

В 60-е годы он был одним из самых известных представителей неофициальной культуры, почти символом чешской политической реформы, и одновременно в 70-е и 80-е годы ему недозволено было открыть рта, так что большая часть народа о нем не могла никогда слышать. Впрочем, в настоящее время, когда Гавел покидает пост чешского президента, который он с таким успехом занимал 13 лет, множество чешских граждан относится к нему одновременно с любовью и в то же время с определенным недоверием. Однако во мнении, что последователю Вацлава Гавела не удастся достигнуть его уровня сошлись почти все.
</i>
<i>
На сегодняшней исторической прогулке мы попробуем рассмотреть родословную первого президента самостоятельного чешского государства. Первым видным представителем рода Гавлов был прапрадед Вацлава Гавела, богатый пражский мельник. Однако, так как у него было много детей, девять дочерей и один сын, он все свое имущество оставил в приданое своим дочерям. Его сыну, прадедушке президента, пришлось работать оператором у городских весов. Эту службу, по-чешски называемую «важны», тогда считали скорее рабочей профессией.

Его сыну Вацславу Гавелу, дедушке президента со стороны отца, удалось окончить факультет архитектуры и стать выдающимся пражским строителем. В те времена было принято, что архитектор был обязан обеспечить кроме проекта также работу для прораба, решать экономические проблемы фирмы, и на него были возложены еще многие другие обязанности. Вацслав Гавел начал с того, что успешно вымостил одну пражскую площадь, и в конце своей профессиональной деятельности, с 1907 до 1915-го года сам спроектировал и построил пышный дворец в стиле модерн в центре Праги - известный зал с кафе и кинотеатром «Люцерна». Дворец «Люцерна» был первым пражским домом с железобетонной конструкцией.

Настоящим тузом рода Гавелов стал затем отец Вацлава Гавела, строитель Вацлав М. Гавел, который продолжал работу своего отца. Он купил под Прагой крупный участок на холме «Баррандов», названном в честь известного французского археолога Жоахима Барранде, проводившего там в 19-м веке уникальные раскопки. Вацлав М. Гавел построил здесь целый квартал особняков, вместе с большим рестораном и с террасами для отдыха. Интересен тот факт, что коммунисты были неправы, упрекая отца Гавела за то, что он буржуй и миллиардер. В действительности деле он из-за этого предприятия попал в такие долги, что после войны даже был освобожден от платы так называемого «налога миллионеров». Скорее, чем предпринимателем, его можно назвать человеком, стремящимся что-нибудь создать, осуществить, неглядя на материальные расходы.

Таким же человеком был и его брат Милош, дядя Вацлава Гавела. Он сосредоточил свое внимание на начавшей развиваться чешской кинопромышленности, основал фирму «Люцерна-фильм», которая существует до сих пор, и до самого конца Второй мировой войны был главным деятелем чешской кинопромышленности. Очень интересной личностью был также дедушка Вацлава Гавела со стороны матери Гуго Вавречка, также связавший свою судьбу с чешским фильмом. Он родился в бедной семье в Силезии, но благодаря своим способностям стал сперва выдающимся редактором газеты «Лидове новины», чехословацким послом в разных странах, и, наконец, под псевдонимом Гуго Ваврис начал писать сценарии к чешским фильмам. Самым успешным его фильмом стала комедия «Леличек на службе у Шерлока Холмса», в которой главную роль исполнил популярный «король чешских комиков» Власта Буриан.

Остается фактом, что сам Вацлав Гавел долгие годы воспринимал свое буржуазное происхождение как большой недостаток. Некоторые одноклассники в начальной школе считали его «барчуком», и Вацлав Гавел вспоминал, что опыт ребенка, желающего избавится от незаслуженных выгод, стал одним из решающих моментов его жизни. После окончания средней школы в 1951-м году начались длительные трудности, связанные с выбором профессии. Вацлаву Гавелу было запрещено учиться в гимназии и в любом вузе, так что экзамен на аттестат зрелости ему пришлось сдать на вечерних курсах. Одновременно он работал химическим лаборантом. Однако уже в 1955-м году он дебютировал как критик в литературном журнале «Кветен» и в 1956-м году впервые выступил с речью на собрании начинающих писателей.

Вацлав Гавел много раз пытался поступить в любой вуз, и наконец ему удалось заочно закончить театральный факультет Художественной академии. Тем временем он уже работал техником в пражском авторском театре «На Забрадли», в котором поставили несколько пьес при участии Вацлава Гавела как соавтора. В декабре 1963-го года здесь состоялась премьера его первой пьесы «Садовое празднество», комедии, осмеивающей коммунистический стиль общения. То есть способ, как используя многословие можно ничего не сказать.

В политику Гавел включился в 1965-м году, став членом редакции литературно-художественного журнала «Тварж» (Лицо), впоследствии запрещенного коммунистической властью. Вацлав Гавел тогда организовал свой первый сбор подписей в поддержку журнала. В 60-ые годы Гавел еще успел написать пьесу «Уведомление» и организовать «Круг независимых писателей», то есть писателей, которые не были членами компартии. Вся эта работа была в августе 1968-го года прервана вторжением войск Варшавского договора.

В 70-ые годы Гавел сперва работал подсобным рабочим в пивоваренном заводе, затем был награжден целым рядом западноевропейских премий и решил стать независимым литератором. В конце 1976-го года он вместе с несколькими писателями и подпольными деятелями подготовил и разослал текст петиции «Хартия 77», в связи с чем был на четыре месяца незаконно помещен в камеру предварительного заключения. Год спустя он был снова арестован на короткий срок, а летом 1979-го года был приговорен к тюремному заключению сроком на четыре с половиной года. В конце концов он был в связи с тяжелым воспалением легких условно досрочно освобожден от тюремного заключения. Это произошло всего лишь за несколько недель до истечения срока наказания. Одновременно Вацлав Гавел не переставал писать пьесы, статьи и различные обращения к чешскому и к мировым правительствам.

В 80-ые годы Вацлав Гавел еще усилил свою деятельность и одновременно приобрел известность во всем мире. Чешское правительство вскоре догадалось, что арестовать Гавела, не вызывая при этом протестов правителей всех демократических стран мира, уже невозможно. Этот период жизни Вацлава Гавела закончился с приходом «бархатной революции» 1989-го года, которая подняла Гавела на пост сперва чехословацкого, а затем чешского президента. На этом посту Гавел находился дольше всех остальных восточно-европейских президентов, и оценку его правления, которое как раз на днях заканчивается, принесет лишь будущее. Однако оно уже не является предметом исторических прогулок.

Автор: Михал Лаштовичка
</i>



『』
<i>
Быть абсолютно честным
с самим собой –
Хорошее упражнение.
</i>
&emsp;  <b>Зигмунд Фрейд </b>
░░░   <i><b> 12 тонкостей русского языка</i></b>

&emsp;  ✑ 
&emsp;  &emsp; 

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
<i>
Русский — невероятный язык. Одними и теми же словами могут обозначаться совершенно разные вещи и выражаться абсолютно разные эмоции. Что уж говорить о лексических оборотах, которые запросто могут сбить с толку иностранного гражданина.


Стакан на столе стоит, а вилка лежит. Если мы воткнем вилку в столешницу, вилка будет стоять. То есть стоят вертикальные предметы, а лежат горизонтальные?

Добавляем на стол тарелку и сковороду. Они вроде как горизонтальные, но на столе стоят. Теперь положим тарелку в сковородку. Там она лежит, а ведь на столе стояла. Может быть, стоят предметы готовые к использованию? Нет, вилка-то готова была, когда лежала.

Теперь на стол залезает кошка. Она может стоять, сидеть и лежать. Если в плане стояния и лежания она как-то лезет в логику «вертикальный-горизонтальный», то сидение — это новое свойство. Сидит она на попе.

Теперь на стол села птичка. Она на столе сидит, но сидит на ногах, а не на попе. Хотя вроде бы должна стоять. Но стоять она не может вовсе. Однако если мы убьём бедную птичку и сделаем чучело, оно будет на столе стоять.

Может показаться, что сидение — атрибут живого, но сапог на ноге тоже сидит, хотя он не живой и не имеет попы. Так что, поди ж пойми, что стоит, что лежит, а что сидит.

А мы ещё удивляемся, что иностранцы считают наш язык сложным и сравнивают с китайским.

Источник: http://www.adme.ru/zhizn-nauka/12-tonkostej-russkogo-yazyka-893460/ © AdMe.ru

</i>
▒▓▒ <i> <b> Хроника текущих событий

Из самого интересного…</i></b>

◈◈◈  ๚๚๚    ◈◈◈  ๚๚๚    ◈◈◈  ๚๚๚    ◈◈◈  ๚๚๚    ◈◈◈  ๚๚๚    ◈◈◈  ๚๚๚    ◈◈◈ 

<b>Инга Каретникова

Портреты разного размера</b>

Об авторе |

 Инга Каретникова родилась в Москве в 1931 году. Окончила искусствоведческое отделение Московского университета. Работала куратором в Гравюрном кабинете ГМИИ. После окончания Высших сценарных курсов писала сценарии для студии документальных и научно-популярных фильмов. В 1972 году покинула Советский Союз. Год жила в Италии, где опубликовала книгу об Эйзенштейне в Мексике. С 1973 года жила в США, преподавала сценарное мастерство в американских университетах, приглашалась кинокомпаниями Германии, Австрии и Швейцарии в качестве консультанта.

Была награждена Гуггенхеймовской премией за работу о живописи и кино, а также премиями Карнеги-Меллон и Радклифского колледжа. В Соединенных Штатах опубликовала несколько книг о кино, среди них исследования о «Казанове» Феллини, «Веридиане» Бунюэля, «Семь киношедевров 40-х годов». Книга о сценарном мастерстве «Как делаются киносценарии» получила широкую известность в Америке и Европе. В 2014 году в Голландии на английском был опубликован ее роман «Полин». В марте 2015 года Инги Каретниковой не стало.
 
Разрыв человека, привыкшего не просто говорить, но писать на родном языке, резкое погружение в чужой язык чаще всего завершается тем, что этот человек либо совсем перестает писать, либо продолжает свою работу на том языке, на котором писал прежде, стараясь не замечать двусмысленности создавшегося положения.

 Когда Инга Каретникова уехала из России, перед ней, как и перед многими другими людьми гуманитарных профессий, должен был встать этот катастрофический вопрос: возможно ли продолжение того, что она делала, там? Сорок два года жизни в Америке ответили на этот вопрос с предельной выразительностью: она продолжала работать в том же профессиональном ритме, с тем же напряжением и тем же блеском, только язык ее труда изменился: книги Каретниковой выходили не в переводе с русского, как это случается почти всегда, — она писала их по-английски. Помню, как она однажды сказала мне: «Знаешь, детка, я, кажется, справилась. Я не только сама понимаю, что говорят американские дети, но и они понимают меня».

«Портреты» — поразительный опыт возвращения не только в прожитую жизнь — лучше сказать «судьбу», — но и в лоно родного языка, вытесненного в силу обусловленных этой судьбой обстоятельств. Работая над «Портретами», она нанизывала человеческие характеры на стержень собственной биографии, с каждым из них возвращаясь обратно, в не остывшую за столько десятилетий колыбель своего, как говорят по-английски, «mother tongue», в буквальном переводе — «материнского языка».
   Ирина Муравьева
<i>
<b> ЖИВОПИСЕЦ РОБЕРТ ФАЛЬК </b>

Мастерская Фалька была под самой крышей дома, недалеко от Музея изобразительных искусств — большая мансарда со стеклянным потолком, покрытым многолетней пылью. В этом доме были и другие мастерские; на двери друга Фалька, художника Kуприна, было написано: «С 2х до 4х не беспокоить. Я отдыхаю».

— A Фальк никогда не отдыхает, — сказал художник Митурич, который привел сюда нас — двух музейных кураторов и коллекционера из Риги. «Может, он купит что-то», — шепнул мне Митурич. У Фалька не было никакого заработка, заказывать ему театральные декорации и костюмы было запрещено, и вообще было запрещено давать ему работу. Любую.

Двeрь открыла Ангелина — худенькая, в рабочем халате, жена художника. А он сам стоял за мольбертом — в потертой рваной куртке, явно нездоровый, большой, старый, похожий на библейского старца.

Фальк положил кисть и, кивнув на приветствие, опустился в кресло. Так вот он какой. Я знала его внешность по нескольким его автопортретам и каким-то фотографиям. Вот что от него осталось. Жизнь перекочевала в его картины.

— Какой сегодня серый день, — Ангелина вздохнула.
— Здесь светло от фальковских картин, — сказал Митурич и смутился. Но это было именно так. Картины Фалька, развешанные по стенам, казалось, излучали свет и воздух.
— Oригинальный портрет, — сказал рижанин, указав на один из портретов, который был весь как бы слеплен из краски. Toлстые, мерцающие, рембрандтовские мазки, но только здесь они были веселые, розовые.

Фальк вообще избегал слова «портрет». Он как-то сказал, что, когда он пишет, его цель уловить, как сам человек видит себя изнутри, а не как он выглядит. Совсем недавно я прочитала, что, когда Фальк после десяти лет в Париже вернулся в Москву в 1937 году, его друг, известный актер Михоэлс, в ужасе сказал: «Нашел когда приехaть!».

Мы рассматривали картины. Рижанин отметил, что работы Фалька совсем не похожи на Шагала.

— Конечно, нет, — сказала Ангелина. — Их интересуют совершенно разные вещи. Роберт называет русские картины Шагала местечковыми сказками...

Пока мы разговаривали, Фальк сидел в кресле и отрешенно молчал. Казалось, он существует в другом измерении, где нет ничего, кроме холста и красок. Через много лет, когда Ангелина писала свои воспоминания, она рассказала, как он пригласил ее к себе в мастерскую и угостил чаем, а сам чая не пил. Когда она спросила у него, почему он не пьет, он ответил простодушно, что у него только одна чашка…

— Это Раиса Идельсон, — сказала я, указав на портрет, и процитировала ее строчку: «Туман теней крадется из оврагов…». Фальк оживился.
— Она была самой красивой женщиной, — сказал он.
— И самой красивой из твоих четырех жен, — сказала Ангелина. — А сейчас пора есть, — добавила она и поднесла Фальку алюминиевую мисочку с манной кашей. Он съел несколько ложек. Нам пора было уходить. Рижанин ничего не купил.

Меньше чем через год Фальк умер. На его панихиде было очень много народу. Лучше всех говорил Эренбург:
— Kогда человек умирает, ему говорят прощальноe прости как прощай. Но сейчас я хочу сказать прости как прости. Прости всех нас, что мы не сумели сделать твою жизнь более легкой. Через какое-то время, и, я уверен, очень скоро, твои картины станут украшением русских музеев!..

Так это сейчас и произошло.
</i>

продолжение следует
สวัสดีค่ะเพื่อนๆทุกคนขอทุกคนโชคดีน่ะค่ะ

<b>   Мудрость, ирония и …   </b>

ﺼﮕﭫﯤﺖﮢﯔﭫﮱﺼﮕﭫ                      

Читайте, выбирайте, смакуйте слова и мысли, познавайте мир и заглядывайте в себя! Помните: совсем необязательно менять окружающий мир, можно просто изменить свой взгляд на него.

シ美 上司子正し美
<i>
<b>
Генералу разбитой армии лучше не рассуждать о сражениях
</b>
&emsp;&emsp; Японские пословицы
</i>
  歡昆慲
<i>
<b>
Кто работает на себя, работает за троих.
</b>
&emsp;&emsp; Итальянские пословицы
</i>
של העם הקדום
<i>
<b>
Самый лучший завтрашний день не вернёт вчерашнего.
</b>
&emsp;&emsp; Китайские пословицы
</i>
ძალიან საინტერესო ანდაზები


<b>    Сто лет тому назад, ну почти сто лет…

  Абсурдотека:Разные версии сказки «Репка»
<i>
&emsp;  &emsp;  &emsp;    Обычная репка</b> 

Посадил дед репку. И выросла репка большая-пребольшая. Пошёл дед её тянуть. Тянет-потянет, а вытянуть не может. Позвал на помощь бабку. Бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, а вытянуть не могут. Позвала бабка внучку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, а вытянуть не могут. Позвала внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, а вытянуть не могут. Позвала Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, а вытянуть не могут. Позвала кошка мышку. Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут и вытянули репку!


&emsp;  &emsp;  &emsp; <b>  Репка и Колобок  </b> 


 Посадил дед репку и делает вид, что вытянуть не может. А мимо катился беглый Колобок. Увидел репку и начал петь: «Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, а тебя, репка, и подавно вытяну!» Тут-то дед с бабкой и поймали беглеца.

&emsp;  &emsp;  &emsp;  <b>  Репка и избушка лубяная  </b>  


Была у зайца избушка лубяная, а у репки ледяная. Поселилась репка у зайца. Пошёл дед её тянуть, а репка ему: «Как выскочу, как выпрыгну, как пойдут клочки по закоулочкам!» — и таки выскочила. Вот и вытянули репку.

&emsp;  &emsp;  &emsp;  <b>  Сказка-быль, а мож и небыль…  </b>  

Думал дед много-примного. Всякие думы думал. Чо в репу придёт, то и думал. Даже подумал, что крыша-то течёт уже. И додумался до того, что репу свою посадил. Да конкретно так посадил. Аж в кому слёг. Пришла бабка. Смотрит на деда и мямлит-почитает:

— Ах ты дед, типа бедняжка такой, какого пня ты так репой своей думал, что посадил её.

Начала бабка попытки по репе предпринимать. Из комы деда тянуть. И так репу почешет и эдак. Не вытягивается репа из комы. Ну, думает без внучки тута не разобраться. Достала из под подола мобилу — звонит:

— Внученька, тут эта… типа дед как бы не того, хотя и не этого. Ты бы типа уже ехала бы к нам.

Внучка то как раз в больничном заведении работала. Прихватила с собой инструменту всякого и пилюл. Приехала. Тыкает внучка деда инструментами всякими, пилюльки сует во все места. Не вытягивается дед. Звонит внучка мужу:

— Муж, давай на своей «жучке» в деревню. Деда ко мне на работку свозим, там уж точно вытянем.

Привезли деда в палаты королевские. Над ним комиссия особенная копошиться. Репу изучают. Тычат, мнут, так что койка ускрипелась. Тут из МУРки сами приехали. Бумаги разложили, со слов все пишут:

— А на кого деда завещание писал? А чем внучка деда лечила раньшими днями? А почему крыша не залатана до сих пор?

Дед-то хоть и с посаженной репой, но ухи слышут. Услышал он про крышу, завелись, заработали в репе мыши. Аж подпрыгнул деда в койке. Разинул шары со ртом, смотрит на делегацию и говорит:

— Братки-молодцы, а поедемте-ка ко мне крышу латать дружной-честной компанией. Ну все с радостью и поехали.

ЗЫ: Думать думай, а репу беречь нада!
</i>

продолжение следует
    
<i>
Привычка думать головой —
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц — в местах различных.
</i>

<b> Игорь Губерман</b>
<b> «Одесса имеет сказать пару слов!» </b>

*̡͌l̡*̡̡ ̴̡ı̴̴̡ ̡̡*̡͌l̡*̡̡ ̴̡ı̴̴̡ ̡̡
*̡͌l̡*̡̡ ̴̡ı̴̴̡ ̡̡_|̲̲̲͡͡͡▫ ̲͡ ̲̲̲͡͡π̲̲͡͡ ̲̲͡▫̲|  *̡͌l̡*̡̡ ̴̡ı̴̴̡ ̡̡  *̡͌l̡*̡̡ ̴̡ı̴̴̡ ̡̡_*̡͌l̡*̡̡ ̴̡ı̴̴̡ ̡̡  |̲̲̲͡͡͡▫ ̲͡ ̲̲̲͡͡π̲̲͡͡ ̲̲͡▫̲|   *̡͌l̡*̡̡

<i>
— Вчера на меня напали грабители, — рассказывает Мендель, — отобрали кошелек, часы...
— Но у тебя же медаль чемпиона по боксу!
— Медаль они не нашли...


— Рабинович, не знаете, где в этом году можно недорого отдохнуть?
— Знаю — на диване.


Объявление на столбе возле одесской консерватории: «Всемирно известный квартет ищет двух скрипачей и виолончелиста».

ιllιlι.ιl..ιllιlι.ιl..ιllιlι.ιl..ιllιlι.ιl..ιllιlι.ιl..ιllιlι.ιl.

</i>
                        
۰•●○● 
ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ…  •۰•●○●
۰•●
<b>
Забавные цитаты из школьных сочинений
</b>
   
   
Ƹ̴Ӂ̴Ʒ
<i>
Цитаты из школьных сочинений — давно уже не новая тема, но то, что пишут дети, по прежнему лучезарно. Некоторые просто шедевральные:

•●

Кругом было тихо, как будто все вымерли… Какая красота!

В комнате громко тикали солнечные часы.

"Так как Печорин — человек лишний, то и писать о нем — лишняя трата времени"

"Машинист поезда и сам не мог толком объяснить, как очутился на Анне Карениной"

"Мне очень нравится героиня романа Льва Толстого «Война и мир», особенно когда она танцует на балу со Штирлицем"
</i>
Ƹ̴Ӂ̴Ʒ     
     
 
продолжение следует