<i>
Она родилась 19 декабря 1915 года.
Под фонарем.
Напротив дома номер 72 по улице Бельвиль.
На плаще полицейского.
«Ах, мать твою!» - сказал полицейский бригадир с седыми усами, принимавший роды.
Очень романтичное начало жизни. Не правда ли?
* * *
Отца Эдит звали Луи Гасьон, он был уличным акробатом. А мать звали – Анита Майар, она была певицей и выступала под псевдонимом Лина Марса.
Через несколько дней после рождения дочери Луи Гасьон уехал на фронт. Еще через два месяца он получил от жены письмо: «Луи, между нами все кончено. Я отдала малышку матери. Когда вернешься, меня не ищи».
***
Бабушка и дедушка Майар растили маленькую Эдит, как умели. Вместо молока поили ее разбавленным вином, одежду меняли только тогда, когда она превращалась в лохмотья. И изо всех сил оберегали малышку от воды и мыла. Так как точно знали, что микробы мрут от грязи…
* * *
Луи Гасьон вернулся в Париж в семнадцатом году. Жену он искать не стал. А вместо прелестной двухгодовалой дочки обнаружил у бабушки и дедушки Майар невообразимо грязного, больного и слепого ребенка. Гасьон тут же написал письмо своей матери. И она немедленно примчалась из Нормандии в Париж за внучкой.
Наконец-то девочка попала в любящие заботливые руки.
Так у Эдит Джиованны Гасьон началась новая жизнь.
В публичном доме!
* * *
В заведении мадам Мари, где бабушка Эдит работала кухаркой, маленькую замарашку отмыли, откормили и завалили обновками. Девицы души в ней не чаяли и все свободное от своей основной работы время играли с ребенком.
И бабушка Луиза тоже тратила на внучку все свое свободное время, а также все деньги. Она пыталась вылечить малышку от слепоты. Однако врачи оказались бессильны…
-----------------------
2
<i>
И вот в один прекрасный день, 19 августа двадцать первого года, хозяйка заведения мадам Мари самолично взялась за исцеление девочки. Она закрыла свое заведение, заставила девиц смыть косметику и отправиться… в церковь.
Это было удивительное зрелище! Скромно потупив глаза и не глядя по сторонам, девицы друг за другом прошествовали по улицам города – от борделя до собора. На них были скромные темные платья и черные шляпы. Вот только с обувью вышла промашка, ничего, кроме ярких лакированных туфелек на шпильках, у девиц не было.
Ох, как костерили они потом эти шпильки после целого дня, проведенного в молитвах святой Терезе!
Дату, когда должно произойти чудо, мадам Мари назначила на 25 августа – день святого Людовика. И заодно пообещала, если чудо произойдет, пожертвовать церкви десять тысяч франков. Огромную по тем временам сумму.
25 августа девицы поднялись ни свет ни заря и кинулись к Эдит, наперебой расспрашивая ее: видит ли она что-нибудь, хотя бы солнце?
Однако девочка ничего не видела.
К вечеру весь бордель впал в уныние. Но в тот самый момент, когда на Эдит уже перестали обращать внимание, она вдруг сказала, что видит клавиши пианино.
* * *
В школе Эдит проучилась всего год. Добропорядочные родители ее одноклассниц устроили скандал директору. Девочке, живущей в публичном доме, не место среди нормальных детей!
Бабушка Эдит была в отчаянии. В школе внучке – не место. В публичном доме – тем более! И куда ее девать?
Проблему решил отец Эдит – папаша Гасьон. Он забрал дочку в Париж. И она начала работать вместе с отцом на улице. Луи демонстрировал публике акробатические трюки. Девятилетняя Эдит собирала деньги и пела:
«Через три недели после его отъезда
Я спала со всеми его друзьями.
Да, меня надо было высечь.
Я потаскушка…»
--------------------------------------
3
<i>
* * *
В четырнадцать Эдит ушла от отца. В никуда. С собой она сманила Симону, которая была моложе на два года и которая считала себя сводной сестрой Эдит. «Сестры» стали выступать на улице вместе: Эдит пела, а Симона показывала акробатические трюки.
* * *
Господин Счастливый случай на встречу с Эдит не торопился. То ли просто ходил по другим улицам, то ли временно оглох и не слышал ее голос.
К слову говоря, своим голосом Эдит легко перекрывала шум Парижских улиц! Правда, репертуарчик у нее был еще тот: песни предместья да уличные куплеты – полублатные и не вполне приличные. Но ведь и импресарио у Эдит и Симоны были соответствующие. Их взяли под свое крыло местные коты-сутенеры…
***
Пять лет Эдит и Симона выступали на улицах Парижа. Пять лет!
Но однажды на улице Труайон к Эдит подошел изысканно одетый элегантный пожилой господин и спросил: «Не хотели бы вы петь у меня в кабаре «Жернис» на улице Пьер-Шаррон? Зайдите завтра».
Господина звали Луи Лепле. И он был первым, кто из уличной певички Эдит Гасьон начал создавать Великую Эдит Пиаф.
***
Существует легенда, что Эдит опоздала на эту встречу. И что Лепле был очень на нее сердит. На самом деле Эдит пришла в кабаре на пол часа раньше. Она всегда очень серьезно относилась к работе. Хотя остальная ее жизнь была вывернута наизнанку, да еще и поставлена вверх тормашками.
* * *
Папаша Лепле, как очень скоро стала называть своего покровителя Эдит, придумал для нее сценический псевдоним «Малютка Пиаф» – воробышек, научил работать с аккомпаниатором, сменил ее репертуар.
На первое выступление Эдит в кабаре «Жернис» папаша Лепле собрал отборные сливки парижского общества: от Жана Мермоза – легендарного французского летчика, до Анри Летелье – директора одного из самых крупных еженедельников страны.
---------------------------
4
<i>
С этого вечера, собственно говоря, и начался взлет Эдит Пиаф. Ее карьера. Ее жизнь на сцене.
Папаша Лепле ввел Эдит в профессию. Его друг Жак Буржа – писатель и историк – занялся образованием Эдит.
***
Жак Буржа останется верным другом Эдит до конца жизни. И она напишет ему более 200 писем! Никому из своих мужчин она никогда столько не писала. В тот день, когда погиб Марсель Сердан, Эдит отправила единственную телеграмму - Жаку Буржа: «Напиши мне. Ты мне нужен. Эдит»
***
Семь месяцев Эдит Пиаф пела в кабаре папаши Лепле. Это было семь месяцев счастья, семь месяцев славы, семь месяцев тяжеленной работы.
Все кончилось 6 апреля 1936 года. Луи Лепле застрелили в собственной квартире.
* * *
Из оккупированного немцами Парижа Эдит не уехала. Хотя и могла. Многим своим знакомым, а порой и совершенно незнакомым людям она помогла выбраться в свободную зону, оплатив пропуска или фальшивые документы. Но сама она продолжала жить среди войны и оккупации. И петь. На Парижских сценах и в лагерях военнопленных.
В 44 году в одном из лагерей, Эдит попросила у коменданта лагеря разрешения сфотографироваться с военнопленными французами. Полковник щелкнул каблуками и милостиво разрешил.
Знакомый фотограф в Париже увеличил эту фотографию и переснял лицо каждого солдата отдельно…
120 фальшивых удостоверений личности Эдит привезла потом в лагерь в коробке с гримом.
Впоследствии операцию с коллективной фотографией и фальшивыми удостоверениями Эдит проделывала не раз. За одно это Эдит могли расстрелять на месте. Но она проделывала и не такое!
Правда это или нет, но говорят, что однажды на концерте в лагере Эдит сказала, что хочет спеть песню специально для немцев. А поскольку немецкого языка она не знает, то петь будет на французском. И запела на мелодию гитлеровского гимна:
-------------------------
5
<i>
« В жопу, в жопу
получат они победу!
Они потеряли
Всю надежду на славу,
Они пропали,
И весь мир радостно поет:
«В жопу, в жопу!»
Господа офицеры слушали эту песню, стоя по стойке «смирно»…
Впрочем, есть и другая версия этой истории. Эдит Пиаф знала, что заключенные сочинили свой вариант гитлеровского гимна. И именно поэтому во всех своих «лагерных концертах» она этот гимн исполняла. Якобы в подарок для офицеров. На немецком языке. Но одну из строчек гимна она «по забывчивости» пела на французском. Совершенно нейтральную строчку: «и весь мир радостно поет». Однако этого было достаточно, чтобы дать знак военнопленным французам об истинной ценности и назначении «подарка».
* * *
Эдит Пиаф прожила всего 48 лет. И последние 12 лет этой короткой жизни были самыми страшными: четыре автомобильные катастрофы, одна попытка самоубийства, пять курсов лечения в наркологической клинике, три гепатические комы, один приступ безумия и два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отек легкого…
***
В шестидесятом году Эдит Пиаф отправилась в свои последние гастроли по городам Франции. Газетчики напишут потом, что это было «турне-самубийство». Но она продержалась почти до конца. Без морфия. Без алкоголя. Чтобы не упасть на сцене, она пела, прислонившись к роялю.
Из воспоминаний Симоны Берто: «Все понимали: происходит чудовищный бой – маленькая обессиленная женщина борется с болезнью. Она хочет отдать публике свою жизнь до последнего, и публика это знает. За кулисами у всех на глазах слезы. Но исход борьбы предрешен. Эдит не выдерживает. На восьмой песне она падает в нокаут. Падает и остается лежать…»
----------------------------
6
<i>
И все-таки она поднялась! В шестьдесят первом и шестьдесят втором она дает триумфальные концерты в «Олимпии». В марте шестьдесят третьего на сцене оперного театра в Лилле она поет последний раз…
* * *
14 октября 1963 года Париж оплакивал Эдит Пиаф. На кладбище Пер-Лашез собралось сорок тысяч человек. Ее провожали все, кто был частью ее жизни; все, кто ее любил; все, кого любила она…
Только ее мужчины были теперь не в голубом, а в черном.
На похороны Эдит приехала ее подруга Марлен Дитрих…
Жак Буржа, Мишель Ривгош, Ив Монтан, Шарль Азнавур, Тео Сарапо, его мать и сестры (последняя семья Эдит), отряд легионеров, старый матрос в синей форме с красной розой в руках – все плакали, не скрывая слез.
Епископ Мартэн и преподобный отец Тувенэн помолились на ее могиле, так как Рим за жизнь во грехе лишил Эдит Пиаф права на заупокойную мессу.
Жан Кокто – ближайший и давний друг Эдит – умер в один с ней день, в тот момент, когда готовился произнести по радио речь, посвященную ее памяти.
«Я прожила две жизни, - говорила Эдит Пиаф. – Я не жалею ни о чем. Я хочу умереть молодой…»
Нет, она не умерла. Она просто уехала на гастроли. По всем городам мира.
Вы слышите ее голос?
