┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘
┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘┘
«ПОЩАДИТЕ ЖЕ РОДИНУ
И НАС»
ПРОТЕСТЫ АКАДЕМИКА
И.П.ПАВЛОВА
ПРОТИВ
БОЛЬШЕВИСТСКИХ НАСИЛИЙ
</b>
Используя факт убийства С.Кирова 1 декабря 1934 г.,
сталинское руководство обрушило на страну новую волну массовых репрессий. В
первую очередь они коснулись Ленинграда. Только за два с половиной месяца после
1 декабря 1934 г. в городе было арестовано около 900 человек; тысячи
ленинградцев, особенно представители старой интеллигенции, были высланы в
отдаленные области СССР.
Отдельные письма и выдержки из переписки И.Павлова и
В.Молотова, хранящиеся в архиве РАН, были впервые опубликованы 14 января 1989
г. газетой «Советская культура».
<i>
И.ПАВЛОВ – В.МОЛОТОВУ*
В СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
Революция застала меня почти в 70 лет. А в меня засело
как-то твердое убеждение, что срок дельной человеческой жизни именно 70 лет. И
потому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: «чорт с ними!
Пусть расстреляют. Все равно, жизнь кончена, а я сделаю то, что требовало от
меня мое достоинство». На меня поэтому не действовали ни приглашение в старую
чеку, правда, кончившееся ничем, ни угрозы при Зиновьеве в здешней «Правде» по
поводу одного моего публичного чтения: «можно ведь и ушибить...»
Теперь дело показало, что я неверно судил о моей работоспособности.
И сейчас, хотя раньше часто о выезде из отечества подумывал и даже иногда
заявлял, я решительно не могу расстаться с родиной и прервать здешнюю работу,
которую считаю очень важной, способной не только хорошо послужить репутации
русской науки, но и толкнуть вперед человеческую мысль вообще. Но мне тяжело,
по временам очень тяжело жить здесь – и это есть причина моего письма в Совет.
///////////////////////////////////////////////2
<i>
Вы напрасно верите в мировую пролетарскую революцию.
Я не могу без улыбки смотреть на плакаты: «да здравствует мировая
социалистическая революция, да здравствует мировой октябрь». Вы сеете по
культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции
фашизма не было. Ведь только нашим политическим младенцам Временного
Правительства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим октябрьским
торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что
было и есть у нас и, конечно, во время догадываются применить для
предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы – террор и насилие.
Разве это не видно всякому зрячему! Сколько раз в Ваших газетах о других
странах писалось: «час настал, час пробил», а дело постоянно кончалось лишь
новым фашизмом то там, то сям. Да, под Вашим косвенным влиянием фашизм
постепенно охватит весь культурный мир, исключая могучий англо-саксонский отдел
(Англию наверное, американские Соединенные Штаты, вероятно), который
воплотит-таки в жизнь ядро социализма: лозунг – труд как первую обязанность и
ставное достоинство человека и как основу человеческих отношений,
обезпечивающую соответствующее существование каждого – и достигнет этого с
сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени,
приобретений культурного человечества.
Но мне тяжело не оттого, что мировой фашизм
попридержит на известный срок темп естественного человеческого прогресса, а
оттого, что делается у нас и что, по моему мнению, грозит серьезною опасностью
моей родине.
//////////////////////////////////////////////3
<i>
Во-первых, то, что Вы делаете есть, конечно, только эксперимент и
пусть даже грандиозный по отваге, как я уже и сказал, но не осуществление
бесспорной насквозь жизненной правды – и, как всякий эксперимент, с неизвестным
пока окончательным результатом. Во вторых эксперимент страшно дорогой (и в этом
суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты
жизни.
Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и
насилия. Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком, без
пропусков, со всеми ежедневными подробностями – это была бы ужасающая картина,
потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли бы значительно
смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы
вновь выростающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и безчисленными
учеными и учебными заведениями. Когда первая картина заполняет мое внимание, я
всего более вижу сходства нашей жизни с жизнию древних азиатских деспотий. А у
нас это называется республиками. Как это понимать?
//////////////////////////////////////////////4
<i>
Пусть, может быть, это
временно. Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверя, легко падать,
но трудно подниматься. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе
подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем,
насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться
существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны. Тем,
которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с
чувством собственного человеческого достоинства.
Когда я встречаюсь с новыми случаями из отрицательной
полосы нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что оставался и
остаюсь среди нея. Не один же я так чувствую и думаю?! Пощадите же родину и
нас.
Академик Иван ПАВЛОВ. Ленинград 21 декабря 1934 г.
➭ http://www.ihst.ru/projects/sohist/document/letters/pav95ist.htm
</i>
