⠁ ⠂ ⠃ ⠄ ⠅ ⠆ ⠇ ⠈ ⠉ ⠊ ⠋ ⠌ ⠍ ⠎ ⠏ ⠐ ⠑ ⠒ ⠓ ⠔ ⠕ ⠖ ⠗ ⠘ ⠙ ⠚ ⠛ ⠜ ⠝ ⠞ ⠟ ⠠ ⠡ ⠢ ⠣ ⠤ ⠥ ⠦ ⠧ ⠨ ⠩ ⠪ ⠫ ⠬ ⠭ ⠮ ⠯ ⠰ ⠱ ⠲ ⠳ ⠴ ⠵ ⠶ ⠷ ⠸ ⠹ ⠺ ⠻ ⠼ ⠽ ⠾ ⠿ ⡀ ⡁ ⡂ ⡃ ⡄ ⡅ ⡆ ⡇ ⡈ ⡉ ⡊ ⡋ ⡌ ⡍ ⡎ ⡏ ⡐ ⡑ ⡒ ⡓ ⡔ ⡕ ⡖ ⡗ ⡘ ⡙ ⡚ ⡛ ⡜ ⡝ ⡞ ⡟ ⡠ ⡡ ⡢ ⡣ ⡤ ⡥ ⡦ ⡧ ⡨ ⡩ ⡪ ⡫ ⡬ ⡭ ⡮ ⡯ ⡰ ⡱ ⡲
⡺ ⡻ ⡼  <b>
Серебряный Век: Творцы, Творения, Эпоха</b>
⡳ ⡴ ⡵ ⡶ ⡷ ⡸ ⡹
<b>
Ахматова и
Шаламов о недостатках «Доктора Живаго»
</b> <u> </u>
<i>
Подготовила Надежда Бирюкова
<b>
«Схватить карандаш и
перечеркивать страницу за страницей крест-накрест»: за что первые читатели
ругали роман будущего нобелевского лауреата. </b>
Во время написания «Доктора Живаго» Пастернак устраивал
домашние чтения, вынося на суд друзей и знакомых варианты отдельных глав.
Среди первых слушателей не было однозначной оценки романа.
Анна Ахматова, Лидия Гинзбург, Александр Гладков, Всеволод Иванов, Анастасия
Цветаева и Корней Чуковский, не принявшие «Доктора Живаго», высказывали
суждения, общий смысл которых Пастернак сформулировал в письме к Валерию
Авдееву: «Почти все близкие, ценившие былые мои особенности, ищут их тут и не
находят».
<b>
Корней Чуковский: </b> «Вчера вечером были у нас
Леоновы, а я в это время был на чтении у Пастернака. Он давно уже хотел
почитать мне роман, который он пишет сейчас. <...> Роман его я плохо
усвоил, т. к. вечером я не умею слушать, устаю за день к восьми часам, но при
всей прелести отдельных кусков, главным образом относящихся к детству и к
описаниям природы, он показался мне посторонним, сбивчивым, далеким от моего
бытия — и слишком многое в нем не вызывало во мне никакого участия».
<b>
</i>
/////////////////////////////////////////////////////////////
<i>
<b>
Анна Ахматова: </b> «Встречаются страницы совершенно непрофессиональные. Полагаю, их писала Ольга. Не смейтесь. Я говорю серьезно. У меня... никогда не было никаких редакторских поползновений, но тут мне хотелось схватить карандаш и перечеркивать страницу за страницей крест-накрест. И в этом же романе есть пейзажи... я ответственно утверждаю, равных им в русской литературе нет. Ни у Тургенева, ни у Толстого, ни у кого. Они гениальны, как „рос орешник“».
Александр
Гладков: </b> «В „Докторе Живаго“ есть удивительные страницы, но
насколько их было бы больше, если бы автор не тужился сочинить именно роман, а
написал бы широко и свободно о себе, своем времени и своей жизни. Все, что в
книге от романа, слабо: люди не говорят и не действуют без авторской подсказки.
Все разговоры героев-интеллигентов — или наивная персонификация авторских
размышлений, неуклюже замаскированных под диалог, или неискусная подделка. Все
„народные“ сцены по языку почти фальшивы: этого Б. Л. не слышит (эпизоды в
вагоне, у партизан и др.). Романно-фабульные ходы тоже наивны, условны,
натянуты, отдают сочиненностью или подражанием».
<b>
Ариадна
Эфрон: </b> «Сперва расскажу о том, что помешало мне, или
о том, что не совсем понятно мне, или о том, с чем я не вполне согласна.
Во-первых — теснота страшная. В 150 страничек машинописи втиснуть столько
судеб, эпох, городов, лет, событий, страстей, лишив их совершенно необходимой
„кубатуры“, необходимого пространства и простора, воздуха. И это не
случайность, это не само написалось. <...> Получается, что все эти люди:
и Лара, и Юрий, и Тоня, и Павел — все они живут на другой планете, где время
подвластно иным законам, и наши 365 дней равны их одному. Поэтому у них нет
времени на пустые разговоры, нет беззаботных, простых дней, того, что французы
называют détente, они не говорят глупостей и не шутят — как у нас на земле.
<...> Всегда — и на этот раз — почти пугает твое мастерство в определении
неопределимого — вкуса, цвета, запаха, вызываемых ими ощущений, настроений,
воспоминаний, и это в то время, как мы бы дали голову на отсечение, что слов
для этого нет, еще не найдены или уже утрачены».</i>
////////////////////////////////////////////////
<b><i>
Ариадна Эфрон: </b> «Сперва расскажу о том, что помешало мне, или о том, что не совсем понятно мне, или о том, с чем я не вполне согласна. Во-первых — теснота страшная. В 150 страничек машинописи втиснуть столько судеб, эпох, городов, лет, событий, страстей, лишив их совершенно необходимой „кубатуры“, необходимого пространства и простора, воздуха. И это не случайность, это не само написалось. <...> Получается, что все эти люди: и Лара, и Юрий, и Тоня, и Павел — все они живут на другой планете, где время подвластно иным законам, и наши 365 дней равны их одному. Поэтому у них нет времени на пустые разговоры, нет беззаботных, простых дней, того, что французы называют détente, они не говорят глупостей и не шутят — как у нас на земле. <...> Всегда — и на этот раз — почти пугает твое мастерство в определении неопределимого — вкуса, цвета, запаха, вызываемых ими ощущений, настроений, воспоминаний, и это в то время, как мы бы дали голову на отсечение, что слов для этого нет, еще не найдены или уже утрачены».
Варлам
Шаламов: </b> «Я давно уж не читал на русском языке что‑либо русского, соответствующего
литературе Толстого, Чехова и Достоевского. „Доктор Живаго“ лежит, безусловно,
в этом большом плане. <...> Мне так много нравится мест в книге, что
трудно назвать лучшее. Пожалуй, все же это кусок из дневника Веденяпина — о Риме
и Христе. Я переписал себе этот чудесный кусок и его выучу. <...> Теперь
о том, что мучает меня, что так дисгармонично книге, что почему-то существует
наряду с важнейшими мыслями, с тончайше-чудесными наблюдениями природы,
покоренной и подчиненной настроениям героев, с единством нравственного и
физического мира, блестящим образом достигнутого, осуществленного многократно в
романе. О явлении грубом, резко кричащем, выпадающем из всего музыкального
ключа романа. Я говорю о языке простого народа в Вашем романе. Именно о языке,
а не психологической оправданности поступков этих людей. Ваш язык народа — все
равно, рабочий ли это, крестьянин ли или городская прислуга, — Ваш народный
язык — это лубок, не больше. Кроме того, у Вас он одинаков для всех этих групп,
чего не может быть даже сейчас, а тем более раньше, при большей разобщенности
этих групп населения».
<b>
Лидия
Чуковская: </b> «Читает. Все, что изнутри, — чудо. Чудо до тех
пор, пока изнутри. Забастовка дана извне, и хотя и хорошо, но тут чудо
кончается. Читает горячо, как будто „жизнь висит на волоске“, но из последних
сил».
Подробнее на
livelib.ru:
https://www.livelib.ru/blog/articles/post/23659-ahmatova-i-shalamov-o-nedostatkah-doktora-zhivago?utm_source=browser&utm_medium=push&utm_campaign=post23659&up=22142492
</i>