⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⧚⚈⧚⧚⧚⧚⚉⧚⧚
<b>
СТАНИСЛАВ САДАЛЬСКИЙ
Народный блоггер России
ИСТОРИЯ ОТ ЯШИ СЕГЕЛЯ.
</b>
<i><b>
- Бон-филе надо уметь выбирать!
</b>
ИСТОРИЯ ОТ ЯШИ СЕГЕЛЯ.
Он обожал знаменитую актрису, часто бывал у неё дома и потом,
переполненный впечатлениями, делился ими.
В конце пятидесятых Фаину Георгиевну отыскали родственники и она
смогла выехать в Румынию и повидалась с матерью, с которой рассталась сорок лет
назад.
Сестра Изабелла жила в Париже.
После смерти мужа её материальное положение ухудшилось и она
решила переехать к знаменитой сестре, которая, как она предполагала, при всех
её званиях и регалиях, купается в роскоши.
Обрадованная, что в её жизни появится первый родной человек,
Раневская развила бурную деятельность и добилась разрешения для сестры
вернуться в СССР.
Счастливая, она встретила её, обняла, расцеловала и повезла домой.
Они подъехали к высотному дому на Котельнической набережной.
- Это мой дом, - с гордостью сообщила Фаина Георгиевна сестре.
Изабелла не удивилась: именно в таком доме должна жить её
знаменитая сестра.
Только поинтересовалась:
- У тебя здесь апартаменты или целый этаж?
Когда Раневская завела её в свою малогабаритную двухкомнатную
квартирку, сестра удивлённо спросила:
- Фаиночка, почему ты живёшь в мастерской а не на вилле?
Находчивая Фаина Георгиевна объяснила:
- Моя вилла ремонтируется.
Но парижскую гостью это не успокоило.
- Почему мастерская такая маленькая? Сколько в ней «жилых» метров?
- Целых двадцать семь, - гордо сообщила Раневская.
- Но это же тесно! - запричитала Изабелла. - Это же нищета!
- Это не нищета! – разозлилась Раневская, – у нас это считается
хорошо. Этот дом - элитный. В нём живут самые известные люди: артисты,
режиссёры, писатели. Здесь живет сама Уланова!
Фамилия Уланова подействовала: вздохнув, Изабелла стала
распаковывать свои чемоданы в предоставленной ей комнатушке. Но она так и не
смогла понять, почему этот дом называется элитным: внизу кинотеатр и хлебный
магазин, ранним утром грузчики выгружали товар, перекрикивались, шумели,
устраивали всем жильцам «побудку». А вечерами, в десять, в одиннадцать, в
двенадцать оканчивались сеансы и толпы зрителей вываливались из кинозала,
громко обсуждая просмотренный фильм -Я живу над «хлебом и зрелищами», -
пыталась отшучиваться Фаина Георгиевна, но на сестру это не действовало.
- За что тебя приговорили жить в такой камере? Ты, наверное, в
чём-то провинилась.
В первый же день приезда, несмотря на летнюю жару, Изабелла
натянула фильдеперсовые чулки, надела шёлковое пальто, перчатки, шляпку,
побрызгала себя «Шанелью», и сообщила сестре:
- Фаиночка, - я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю
ужин.
- Не надо! - в ужасе воскликнула Раневская.
В стране царили процветающий дефицит и вечные очереди - она
понимала, как это подействует на неподготовленную жительницу Парижа.
- Не надо, я сама куплю.
- Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, - с
гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как
панфиловец на танк, бросилась ей наперерез.
- Я пойду с тобой!
- Один фунт мяса выбирать вдвоём - это нонсенс! - заявила сестра и
вышла из квартиры.
Раневская сделала последнюю попытку спасти сестру от шока
советской действительности.
- Но ты же не знаешь, где наши магазины!
Та обернулась и со снисходительной улыбкой упрекнула:
- Ты думаешь, я не смогу найти мясную лавку?
И скрылась в лифте.
Раневская рухнула в кресло, представляя себе последствия первой
встречи иностранки-сестры с развитым советским социализмом. Но говорят же, что
Бог помогает юродивым и блаженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна
наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала «Мясные
изделия». Она заглянула во внутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь,
потный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в
кассовом окошке толстая кассирша с башней крашенных волос на голове, как собака
из будки, периодически облаивала покупателей.
Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к
продавцу:
- Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете?
Покупатели поняли, что это цирк, причём, бесплатный, и, как в
стоп-кадре, все замерли и затихли. Даже потный мясник не донёс до весов
очередную порцию «мясных изделий». А бывшая парижанка
продолжала:
- Как вы спите, месье?... Если вас мучает бессонница, попробуйте
перед сном принять две столовых ложки коньячка, желательно «Хеннесси»... А как
ваши дети, месье? Вы их не наказываете?.. Нельзя наказывать детей - можно
потерять духовную связь с ними. Вы со мной согласны, месье?
- Да, - наконец, выдавил из себя оторопевший мясник и в
подтверждение кивнул.
- Я и не сомневалась. Вы похожи на моего учителя словесности: у
вас на лице проступает интеллект.
Не очень понимая, что именно проступает у него на лице, мясник, на
всякий случай, смахнул с лица пот.
- Месье, - перешла к делу Изабелла Георгиевна, - мне нужно полтора
фунта бон-филе.
Надеюсь, у вас есть?
- Да, - кивнул месье мясник и нырнул в кладовку. Его долго не
было, очевидно, он ловил телёнка, поймал его, зарезал и приготовлял бон-филе.
Вернулся уже со взвешенной и завёрнутой в бумагу порцией мяса.
- Спасибо, - поблагодарила Изабелла.
И добавила: - Я буду приходить к вам по вторникам и пятницам, в
четыре часа дня. Вас это устраивает?
- Да, - в третий раз кивнул мясник.
Расплачиваясь в кассе, Изабелла Георгиевна порадовала толстую
кассиршу, указав на её обесцвеченные перекисью волосы, закрученные на голове в
тяжёлую башню:
- У вас очень модный цвет волос, мадам, в Париже все женщины тоже
красятся в блондинок. Но вам лучше распустить волосы, чтобы кудри лежали на
плечах: распущенные волосы, мадам, украсят ваше приветливое лицо.
Польщённая кассирша всунула два указательных пальца себе за обе
щеки и стала с силой растягивать их, пытаясь улыбнуться.
Когда, вернувшись домой, Изабелла развернула пакет, Фаина Георгиевна
ахнула: такого свежайшего мяса она давно не видела, очевидно, мясник отрезал
его из своих личных запасов.
- Бон-филе надо уметь выбирать! - гордо заявила Изабелла.
С тех пор каждый вторник и каждую пятницу она посещала «Мясные
изделия».
В эти дни, ровно в четыре часа, мясник отпускал кассиршу, закрывал
магазин, вешал на дверь табличку «Переучёт», ставил рядом с прилавком большое
старинное кресло, купленное в антикварном магазине, усаживал в него свою
дорогую гостью, и она часами рассказывала ему о парижской жизни, о Лувре, об
Эйфелевой башне, о Елисейских полях...
А он, подперев голову ладонью, всё слушал её, слушал, слушал...
И на лице его вдруг появлялась неожиданная, наивная, детская
улыбка...
http://sadalskij.livejournal.com/2892755.html?utm_source=fbsharing&utm_medium=social
</i>
