♦
<b>Игорь Иртеньев</b> <i>
<b>
Игорь Иртеньев
</b> <i>
* * * Давай к каким-нибудь соседям,Казахам тем же, например,Возьмем однажды и заедемНа том же, скажем, БТР.С какого, извини, такого?Меня, возможно, спросишь тыОтвечу: чисто по приколуИ от душевной широты.Ведь в мире сыщется едва ли,Что было б нам не по плечу.Ну, чё, убогие, зассали?Не ссать! Шучу я, блядь, шучу.4.03.2017.
♦
* * *
Давай к каким-нибудь соседям,
Казахам тем же, например,
Возьмем однажды и заедем
На том же, скажем, БТР.
С какого, извини, такого?
Меня, возможно, спросишь ты
Отвечу: чисто по приколу
И от душевной широты.
Ведь в мире сыщется едва ли,
Что было б нам не по плечу.
Ну, чё, убогие, зассали?
Не ссать! Шучу я, блядь, шучу.
4.03.2017.
♦
<b>Лев Додин, великий театральный режиссер, худрук МДТ, Питер:</b> <i>Сказать «потрясен» – ничего не сказать. Мне, ребенку Великой Отечественной Войны, даже в страшном сне невозможно было себе представить российские ракеты, направленные на украинские города, села, загоняющие киевлян в бомбоубежища, заставляющие их бежать из своей страны. В детстве мы играли в оборону Москвы, Сталинграда, Ленинграда, Киева. Даже невозможно вообразить себе, что сегодня Киев обороняется или сдается российским солдатам и офицерам. Мозг прилипает к черепу и отказывается видеть, слышать, рисовать себе подобные картины.
Последние два года вселенского мора должны были напомнить всем нам, живущим по все стороны всевозможных границ, как хрупка и уязвима человеческая жизнь, как в одну минуту рушится мир, когда мы теряем любимых людей. Не напомнили. В эти дни рушится мир тех, чьи близкие умирают, рушится мир тех, кто убивает чьих-то близких.
Милосердие, жалость, сопереживание не поддаются воле государств и политиков. Невозможно диктовать людям, когда и за кого им бояться, когда и кого им жалеть. Управлять чувствами людей не научилось пока ни одно государство. Миссия искусства, культуры всегда была и есть, особенно после всех ужасов 20 века, научить человека воспринимать чужую боль как свою, понять, что ни одна идея, самая великая и прекрасная, не стоит человеческой жизни. Сейчас уже можно сказать: с этой миссией культура и искусство снова не справились.
----- 2<i>Мне семьдесят семь лет, мне несложно представить себе, что будет дальше везде и всюду: разделение на правых и неправых, поиск внутренних врагов, поиск внешних врагов, попытки смоделировать прошлое, смириться с настоящим, переписать будущее. Все это уже было в 20 веке.
В эти дни мы дожили до будущего. Именно в эти дни начался 21 век. Мы все вместе позволили этому веку наступить. Наступить таким, каким он наступил. Наступивший 21 век оказался страшнее века двадцатого. Что остается делать? Молиться, каяться, надеяться, умолять, требовать, протестовать, уповать? Наверное, все, чего мы не делали до сих пор: любить другого, прощать другого как прощаем самих себя, не верить во Зло и не принимать Зло за Добро.
Мне семьдесят семь лет, за свою жизнь я потерял очень многих людей, которых любил. Сегодня, когда над нашими головами вместо голубей мира летают ракеты ненависти и смерти, сказать могу только одно: остановитесь! Организм человечества не лечится хирургическими операциями. От любого оперативного вмешательства истекает кровью тот, кого оперируют, и заражается неизлечимым сепсисом тот, кто оперирует. Остановите хирургическое вмешательство. Наложите жгуты на раны. Совершим невозможное: сделаем 21 век таким, каким он мечтался, а не таким, каким мы его сделали. Я делаю то единственное, что могу: я умоляю, остановитесь! Остановитесь.
Я УМОЛЯЮ!Лев Додин
♦
<b>
Лев Додин, великий театральный режиссер, худрук МДТ, Питер:
</b> <i>
Сказать «потрясен» – ничего не сказать. Мне, ребенку Великой Отечественной Войны, даже в страшном сне невозможно было себе представить российские ракеты, направленные на украинские города, села, загоняющие киевлян в бомбоубежища, заставляющие их бежать из своей страны. В детстве мы играли в оборону Москвы, Сталинграда, Ленинграда, Киева. Даже невозможно вообразить себе, что сегодня Киев обороняется или сдается российским солдатам и офицерам. Мозг прилипает к черепу и отказывается видеть, слышать, рисовать себе подобные картины.
Последние два года вселенского мора должны были напомнить всем нам, живущим по все стороны всевозможных границ, как хрупка и уязвима человеческая жизнь, как в одну минуту рушится мир, когда мы теряем любимых людей. Не напомнили. В эти дни рушится мир тех, чьи близкие умирают, рушится мир тех, кто убивает чьих-то близких.
Милосердие, жалость, сопереживание не поддаются воле государств и политиков. Невозможно диктовать людям, когда и за кого им бояться, когда и кого им жалеть. Управлять чувствами людей не научилось пока ни одно государство. Миссия искусства, культуры всегда была и есть, особенно после всех ужасов 20 века, научить человека воспринимать чужую боль как свою, понять, что ни одна идея, самая великая и прекрасная, не стоит человеческой жизни. Сейчас уже можно сказать: с этой миссией культура и искусство снова не справились.
----- 2
<i>
Мне семьдесят семь лет, мне несложно представить себе, что будет дальше везде и всюду: разделение на правых и неправых, поиск внутренних врагов, поиск внешних врагов, попытки смоделировать прошлое, смириться с настоящим, переписать будущее. Все это уже было в 20 веке.
В эти дни мы дожили до будущего. Именно в эти дни начался 21 век. Мы все вместе позволили этому веку наступить. Наступить таким, каким он наступил. Наступивший 21 век оказался страшнее века двадцатого. Что остается делать? Молиться, каяться, надеяться, умолять, требовать, протестовать, уповать? Наверное, все, чего мы не делали до сих пор: любить другого, прощать другого как прощаем самих себя, не верить во Зло и не принимать Зло за Добро.
Мне семьдесят семь лет, за свою жизнь я потерял очень многих людей, которых любил. Сегодня, когда над нашими головами вместо голубей мира летают ракеты ненависти и смерти, сказать могу только одно: остановитесь! Организм человечества не лечится хирургическими операциями. От любого оперативного вмешательства истекает кровью тот, кого оперируют, и заражается неизлечимым сепсисом тот, кто оперирует. Остановите хирургическое вмешательство. Наложите жгуты на раны. Совершим невозможное: сделаем 21 век таким, каким он мечтался, а не таким, каким мы его сделали. Я делаю то единственное, что могу: я умоляю, остановитесь! Остановитесь.
Я УМОЛЯЮ!
Лев Додин
♦
<b>
<b>
Евгений Шестаков
</b> <i>
Выбор один - сплотиться вокруг президента. Как можно тесней. Потом тихонечко отойти.
♦
Выбор один - сплотиться вокруг президента. Как можно тесней. Потом тихонечко отойти.
♦
<b>
<b>
Аркус Любовь
</b> <i>Из Википедии:"Пацифи́зм (от лат. pacificus — миротворческий, от pax — мир и facio — делаю) — идеология сопротивления насилию ради его исчезновения. Пацифистское движение, движение за мир — антивоенное общественное движение, противодействующее военным методам решения политических конфликтов[1], в частности осуждением аморальности таких методов. К пацифизму относятся и входят в него ненасилие, антиимпериализм, разоружение, контроль над вооружениями, демилитаризация, антимилитаризм, антивоенное и антиядерное движение, которые часто связываются и смыкаются с ним.Пацифисты осуждают всякую войну, отрицая саму возможность войн быть правомерными, национально-освободительными, священными и т. п."
В СССР пацифизм был уголовно наказуем. В постсоветской России для пацифистов была предусмотрена альтернативная служба. Будучи убежденным пацифистом, сколь себя помню, имею вопрос: подпадает ли пацифизм под новый закон?
♦
</b> <i>
Из Википедии:
"Пацифи́зм (от лат. pacificus — миротворческий, от pax — мир и facio — делаю) — идеология сопротивления насилию ради его исчезновения. Пацифистское движение, движение за мир — антивоенное общественное движение, противодействующее военным методам решения политических конфликтов[1], в частности осуждением аморальности таких методов. К пацифизму относятся и входят в него ненасилие, антиимпериализм, разоружение, контроль над вооружениями, демилитаризация, антимилитаризм, антивоенное и антиядерное движение, которые часто связываются и смыкаются с ним.
Пацифисты осуждают всякую войну, отрицая саму возможность войн быть правомерными, национально-освободительными, священными и т. п."
В СССР пацифизм был уголовно наказуем. В постсоветской России для пацифистов была предусмотрена альтернативная служба. Будучи убежденным пацифистом, сколь себя помню, имею вопрос: подпадает ли пацифизм под новый закон?
♦
<b>
<b>
Игорь Иртеньев
</b> <i>Музы – молчать!
♦
</b> <i>
Музы – молчать!
♦
<b></b> <i>
<b>
</b> <i>
