&emsp;  &emsp;  &emsp;<b>Помним</b>

&emsp; &emsp;  ❖ ❦  ❥ ❖ ❧  ❤

&emsp;  <b> Борис Пильняк

</b>

&emsp;  ﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌﹌

<i><b> </b>

Родился 29 сентября (11 октября н.с.) в Можайске. Там, а также в Ногинске и Коломне прошли его детские и юношеские годы. Рано начал писать и в 15 лет опубликовал свою миниатюру "Весной".

В 1915 он жил на Украине в деревне Пильнянка (по-украински значит "место лесных разработок"), откуда посылал в редакции свои рассказы, подписываясь псевдонимом "Пильняк". В 1919 выходит первая книга его рассказов. В 1920 заканчивает экономическое отделение Московского коммерческого института, в этом же году пишет роман "Голый год", принесший ему известность.

В 1922 - 23 побывал за границей - в Германии и Англии, позже ездил в Грецию, Турцию, был в Китае и Японии.

В 1924 публикует "Отрывки из дневника", где встречались и такие высказывания: ". ..коммунистическую литературу искусственно не создашь...", "Беру газеты, книги, и первое, что поражает, - ложь всюду: в труде, общественной жизни, в семейных отношениях". Пресса начала атаку на Пильняка, называя его мелкобуржуазным писателем, предателем.

В 1926 опубликовал "Повесть непогашенной луны", тираж которой бы конфискован. Несостоявшаяся публикация сыграла в дальнейшем решающую роль в судьбе Пильняка. За два месяца до "Луны" в журнале "Красная новь" вышло "Заволочье", где была поставлена проблема насилия над человеком.

В 1929 в Берлине вышла в свет повесть Пильняка "Красное дерево", отклоненная журналом "Красная новь" по идейным соображениям. Советская критика подвергла повесть резкой критике.

В 1930 пишет роман "Волга впадает в Каспийское море", где пытается показать рождение "новой русской культуры".

Официальные власти многого не могли простить писателю, и 28 октября 1937 он был арестован.

21 апреля 1938 был осужден и расстрелян. Посмертно реабилитирован.

</i>

http://www.hrono.ru/biograf/bio_p/pilnjak_ba.php ◄╝

&emsp; &emsp;  ❖ ❦  ❥

<b>

Из воспоминаний сына Бориса Пильняка

</b>

<i>

О МОЕМ ОТЦЕ

Борис Андреевич Пильняк родился 12 октября 1894 года. Он принадлежит к тому поколению советских писателей, расцвет которых пришелся на двадцатые годы. (Годом старше был Маяковский, годом младше — Есенин.) Вот последняя анкетная биографическая справка, составленная самим писателем для справочника.

«Борис Пильняк  (псевдоним Бориса Андреевича Вогау).

Родился в Можайске Московской губернии.

Отец происходит из немцев-колонистов Поволжья, переселившихся в Россию в шестидесятых годах 18 века при Екатерине II, после разрушений Семилетней войны. Мать — русская, родилась в семье волжского купца. И отец, и мать получили высшее образование, — отец был и здравствует ветеринарным врачом.

Окончил высшую школу — Московский коммерческий институт, по экономическому отделению.

Революция застала студентом и начинающим писателем. Близорукость не дала винтовку в руки. Литературные склонности послали в провинциальную газету фельетонистом.

В 1919-м году вышла первая книга рассказов.

В 1920-м  окончил институт.

В 1920-м же написал роман „Голый год", давший ему известность, вызвавший большие критические споры, создавший литературную школу. Переведен на английский, французский, немецкий, норвежский, испанский, японский, грузинский, еврейский языки.

Написал  десять томов  повестей  и  рассказов  и  три  романа.

Начав печататься в Коломне, в Коломне встретив революцию, много ездил. Кроме СССР был: в Англии, Германии, Греции, Турции, Палестине, на Памире, на границе Афгании, на Шпицбергене, в Монголии, в Китае, в Японии.

Занимался литературной общественностью, был одно время председателем Всероссийского союза писателей».

Псевдоним появился в 1915 году и происходит от украинского нарицательного «пильнянка» — место лесных разработок. В деревне под таким названием, где летом жил Борис Андреевич, жители назывались Пильняками. Отсылая оттуда рассказы, Борис Андреевич впервые подписался псевдонимом.

А вот другая автобиография, рассказывающая о детстве и начале творческой деятельносги.

«Детство. В проходной комнате висит на стене зеркало, в которое я умещаюсь вместе с моим конем. Я — иль Руслан, иль Остап (самое оскорбительное — назвать меня Фарлафом!). Многими часами каждый день — месяцами — я сижу на моем коне, обтянутом шкурой жеребенка, — я, обвешанный булавами, пиками, копьями, мечами, арканами,— перед зеркалом. Я мчусь на врага, я ражу печенегов и половцев: я разговариваю сам с собою,— я переделываю под зеркало не только Руслана и Остапа, но и все диканьские вечера, но и пампасы Майн Рида. Я махаю руками, я мчусь на моем коне, я кричу, я грожусь. Я не слышу, что делается вокруг меня в доме, — мама знает, что, если меня неурочно позвать от зеркала, я засмущаюсь, я разревусь от обиды, — сестренка ж знает, что я ее побью Русланом, если она прервет мое вранье.— Все это было почти тридцать лет назад,— какая древность! — я до сих пор помню, что тогда перед зеркалом — я наслаждался,— и до сих пор помню, что сидеть перед зеркалом мне было — необходимо.

И еще от детства. Мне нужно было сходить на ту улицу иль к отцу в амбулаторию, — я приходил домой и рассказывал, что по улице провели слона, что к папе в амбулаторию привели тигра (в детстве я долгое время был уверен, что солонина есть — слонина, мясо слона). Мое детство прошло между Можайском и Саратовом,— в Саратове я неимоверно врал о Можайске, в Можайске — о Саратове, населяя их всем чудесным, что я слышал и что я вычитал. Я врал для того, чтобы организовать природу в порядок, кажущийся мне наилучшим и наизанятным Я врал неимоверно, страдал, презираемый окружающими, но не врать — не мог.

Самые лучшие мои рассказы, повести и романы написаны, конечно, в детстве, — потому что тогда я напряженнее всего ощущал творческие инстинкты: романы эти погибли, выветренные из памяти.

Писать я начал рано, тринадцати лет напечатался...»

Эти игры у зеркала и «вранье» Борис Андреевич считал началом творчества.

http://www.belousenko.com/books/Pilnyak/pilnyak_about_father.htm ◄╝

❖

<b>

Анна Ахматова напишет в 1938 году: </b>

Борису  Пильняку

Всё это разгадаешь ты один..

Когда бессонный мрак вокруг клокочет,

Тот солнечный, тот ландышевый  клин

Врывается во тьму  декабрьской ночи.

И по тропинке я к тебе иду

И ты смеешься беззаботным смехом

Но хвойный лес и камыши в пруду

Ответствуют каким-то странным эхом...

О, если этим мертвого бужу,

Прости меня, я не могу иначе:

Я о тебе, как о своём, тужу

И каждому завидую, кто плачет,

Кто может плакать в этот страшный час

О тех, кто там лежит на дне оврага...

Но выкипела, не дойдя до глаз,

Глаза мои не освежила влага

&emsp;  &emsp;  &emsp; &emsp;  <b> ❖ • ❖ • ❖</b>