<b> ИзЪ старыхЪ московскiхЪ газетЪ и журналовЪ  ✍ </b>

<u>

    ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ…

</u>

Одесссское…

<i>

-Взвесьте мне 352 гр сахара, 281 гр сыра,174 гр колбасы.

Продавец всё молча взвешивает, а сверху кладёт пачку презервативов…

- Я это не заказывал…

- Такие как Вы не должны размножаться…

  ◗

Встречаются два одессита.

- Как дела?

- А что, ты уже знаешь?

</i> 

◖◗

<b> Легенды Одессы: Летучие листки альбома </b> 

<u> АЛЬБОМЫ МИЛЫЕ, ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ</u>

Альбомы плотно заполняли быт тогдашних людей. Их клали на столики в гостиных, ходили с ними в гости, брали с собой на балы, хотя бы уже для того, чтобы отбиваться от ухажёров. А в Отечественную войну 1812 года партизан Денис Давыдов, когда шёл в разведку, брал с собой не менее двадцати альбомов, и французы, чтобы узнать секреты русских барышень и поржать, выкладывали взамен все стратегические секреты Наполеона — тоже обхохочешься.

Альбомы превращались в настоящие коллекции автографов известных литераторов и набросков популярных живописцев. Потом эти надписи и рисунки перекочевали на заборы и стали дарить радость любому прохожему, но пока они скрашивали унылый досуг хозяек альбомов. Правда, сентиментальным девушкам периодически приходилось убеждать своих папенек и маменек, что по тем рисункам они изучают анатомию человека, а заодно и физиологию, так наглядно поданную в подписях к наброскам.

Альбом был открытой книгой, которую мог читать любой гость дома. Поэтому нередко гость в альбом же писал свой комментарий на чью-то запись. Если искать аналогию с днём сегодняшним, из-за отсутствия Интернета тогда альбомы заменяли «форумы». Конечно, до гранённой чёткости и хрустальной прозрачности высказываний на нынешних форумах авторы ХІХ века ещё не поднимались. Видимо, сказывалось противоестественная интеллигентность и пагубность классического воспитания в тогдашних лицеях, что к счастью не грозит пишущим сегодня на форумах интернет-философам.

Тем не менее, дабы оградить себя от нападок цензуры, постараемся цитировать здесь исключительно нашу гордость А.С. Пушкина. У него если не всё было пристойно, то хотя бы в рифму. К примеру, подступала с пером к горлу какая-нибудь прилипчивая одесская дочка черкануть ей в альбом пару строк на память, Пушкин тут же находил идущие от сердца пару строк:

<i> 

Глазки прекрасны, прекрасен и бюст,

Одно лишь грустно, чердак ваш пуст.

</i> 

Вроде бы ничего особенного, но и дочурка, и семья были в восторге и соплях. Бесхитростен был Александр Сергеевич, никогда не держал в себе то, что просилось на язык. Софью Киселёву называл «похотливой Минервой», корыстолюбивую Собаньскую — «ненасытным демоном», ветреную графиню Воронцову — «графиней де Бельветрило», а вседоступную Анну Петровну Керн, ориентируясь по ситуации, именовал то «гением чистой красоты», а то «вавилонской блудницей».

Но так было не всегда. Когда Пушкин кем-то увлекался, он менялся, становился неимоверно привлекателен, при этом оставаясь схожим бакенбардами и смуглым лицом с африканской обезьянкой. Такая метаморфоза происходила с ним несколько раз в Одессе. Особенно это отмечалось в одном доме на Канатной улице, который принадлежал антикварию Ивану Павловичу Бларамбергу, директору музеума древностей. Здесь чуть не ежедневно собиралась интеллектуальная элита города. Не станем скрывать, что тянуло интеллектуалов в дом Бларамберга — по теплоте душевной тот всех кормил обедами, в какое бы время интеллектуалы не заявились.

 Пушкин сразу по приезде зачастил в дом на Канатной. Только его влекли не кулебяки да пироги, а две аппетитные булочки. Но, дабы не путать читателей всякими аллегориями, будем звать вещи своими именами: в доме Бларамберга, как на дрожжах, выросли две дочери, Елена и Зинаида, считавшиеся первыми одесскими красавицами. То была не любовь, а восхищение. Так мог ли Пушкин устоять и не оставить память о себе в зелёном сафьяновом альбоме, всего четыре строчки, но претендующие стать гимном красоте и не свойственной юным девам мудрости:

<i> 

Вы надо всеми взяли верх,

Пред вами преклоню колена,

О! величавая Елена!

О! Зинаида Бларамберг!

</i> 

Ну что ж, альбомная культура пережила целый век. Нынешние девичьи школьные дневники — это нечто другое. Это скорее записи для памяти часто случайно встретившихся стихов, хитов-однодневок поп-звёзд и уж совсем непонятно для какой надобности собираемых тюремных песен (не исключено, что с дальним прицелом). А былые альбомы были элементом домашнего культурного обихода, отголоском девичьих мечтаний, неподцензурной книгой объяснения в любви.

В них вплетали розовые или голубые листки, намекающие на нрав хозяйки, брали в коричневые или зелёные переплёты, украшали золотым тиснением и позолоченными накладками. Но, главное, они делали молодых людей поэтами и художниками, потому что без умения написать в альбом мадригал или нарисовать цветок и кокетливый профиль уже не обходился никто. Это благодаря альбомам галантный век рождал галантных людей, ценящих женщин и способных невзначай бросить:

<i> 

Когда б вы жили в древни веки,

То верно б греки

Курили фимиам

Вместо Венеры… вам!

</i> 

◖◗

≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡

◗ http://o1.ua/articles/legendy-odessy-letuchie-listki.html

≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡