&emsp;  &emsp;<b>Помним</b>

&emsp;  &emsp;❖ ❦  ❥ ❖ ❧  ❤

<b> Борис Чичибабин</b>

&emsp;  &emsp;♥ ღ ♥

<i>

Чичибабин был поэтом Аввакумова склада, человеком, говорившим правду — даже когда это вело его на Голгофу. И если поэзия — по Достоевскому — есть «страстно поднятый перст», то в этом смысле Чичибабин прямо наследовал великому Некрасову, которого начинаешь по-настоящему понимать только в наше, проклятое время — время униженных и оскорбленных, обманутых вкладчиков и умерщвляемых пенсионеров.

«Поэт всегда мешает дураку…» — сказала в стихотворении, посвященном памяти Чичибабина, харьковчанка Ирина Евса. Не собираюсь оспаривать эти слова. Только подброшу в топку дров, добавив, что поэт мешает и умному, хитрому подлецу. В известном смысле подлинный поэт, апеллируя к совести человека, мешает всем. Кроме тех, кому он нужен как воздух. Но таковых всегда крайне мало.

А порой поэт нужен нам паче воздуха. Когда слова становятся молитвенными, как в лучших строках дорогого Бориса Алексеевича, сказавшего: «Одним стихам вовек не потускнеть. Да сколько их останется, однако…»

Что ж, Бродский, насчитав у Тютчева полтора десятка хороших стихотворений, заметил: «Но это же много… — И, помолчав, добавил. — Это очень много».

Однако стихи Бориса Чичибабина включены во все современные антологии русской поэзии.

Станислав Минаков

http://magazines.russ.ru/sib/2013/2/ch10.html

 &emsp;  &emsp;♥ ღ ♥

<b>

Автобиография

</b>
Поэты были
большие, лучшие.
Одних — убили,
других — замучили.

Их стих богатый,
во взорах молнии.
А я — бухгалтер,
чтоб вы запомнили.

В гурьбе горластых —
на бой, на исповедь, —
мой алый галстук
пылал неистово.

Побит, залатан,
шального норова,
служил солдатом,
работал здорово.

Тружусь послушно,
не лезу в графы я.
Тюрьма да служба —
вся биография.

И стало тошно —
стара история —
страдать за то, что
страды не стоило.

Когда томятся
рабы под стражею,
какой кто нации,
у них не спрашиваю.

Сам с той же свитой
в безбожном гулеве
брожу, от Свифта
сбежавший Гулливер.

Идут на убыль
перчинки юмора,
смеются губы,
а сердце умерло…

Пиша отчеты,
рифмуя впроголодь,
какого черта
читать вам проповедь?

Люблю веселых
да песни пестую,
типичный олух
царя небесного.

За счастье, люди!
Поднимем — сбудется.
За всех, кто любит!
За всех, кто трудится!

Начало 1960-х

&emsp;  &emsp;♥ • ღ • ♥

<b> Молитва </b>

Не подари мне легкой доли,

в дороге друга, сна в ночи.

Сожги мозолями ладони,

к утратам сердце приучи.

Доколе длится время злое,

да буду хвор и неимущ.

Дай задохнуться в диком зное,

веселой замятью замучь.

И отдели меня от подлых,

и дай мне горечи в любви,

и в час, назначенный на подвиг,

прощенного благослови.

Не поскупись на холод ссылок

и мрак отринутых страстей,

но дай исполнить все, что в силах,

но душу по миру рассей.

Когда ж умаюсь и остыну,

сними заклятие с меня

и защити мою щетину

от неразумного огня.

<1963—1964>

</i>

&emsp;  &emsp;♥ • ღ • ♥

&emsp;  &emsp;♥ • ღ • ♥