~ °l||l°~
<b> Кунсткамера </b>~ °l||l°~
<b> <i> Фазиль Искандер
ПИСЬМО
</i></b>
☝☟
<i>
В парке под влиянием музыки чувство мое, кажется,
стало замутняться
горечью.
Под трофейную и отечественную музыку
шаркала послевоенная танцплощадка.
В толпе
танцующих мелькало ее бледное, вопросительно приподнятое на капитана
личико. Он,
высокий, статный парень, глядел на нее сверху вниз добродушно и,
черт подери,
кажется, с оскорбляющей меня едва заметной снисходительностью.
Трудно что-нибудь представить кошмарней
танцплощадки тех лет. Вот она
перед моими
глазами -- со стареющими девицами, годами кружащимися на этом
асфальтовом
пятачке, и казалось, с годами, с каждым танцем что-то женское,
человеческое
выплескивалось и выплескивалось из них, пока
не выработалась
эта
профессиональная маска с голодными провалами глаз. А эти наглые сосунки,
а эти
престарелые уголовники, занявшиеся теперь более мирными ремеслами, но
приходящие
сюда для сентиментальных воспоминаний,
и, наконец, неизменный
первый
танцор, работающий, как водонос, делающий знаменитое в те годы па с
боковой
побежкой и закатыванием глаз в парикмахерском забытьи!
Внезапно
где-нибудь на краю
площадки, а то и в середине
возникал
маленький
водоворот драки, постепенно вовлекающий в свою воронку все большее
и большее количество
людей, со свистом, с криками, с бегущими во все стороны
девушками.
Стыд
перед всем этим убожеством, страх
за свою возлюбленную, да и за
себя страх.
Беспокойство и вместе с тем ярмарочное любопытство
к драке и
крови, и
вместе с тем постоянное ощущение униженности
от этой чрезмерной
дозы
грубости во всем, что здесь
происходит, и вместе с тем необходимость
скрывать эту отягченность, кривить губы
улыбкой свойского парня, знающего
больше, чем
говорит, и все же говорящего больше, чем стоят окружающие.
А главное, уж слишком позорная цена,
которая незримо назначается твоей
личности,
как только ты входишь сюда. Уж казалось, ты и сам предельно снизил
стоимость своей
личности, а, видно, все-таки недостаточно, и ты
слегка
ропщешь на
это, но тебя никто и слушать не хочет, да и не может, пожалуй,
потому, что
ропщешь ты все-таки про
себя. Но, видно,
на лице все-таки
отпечатывается
какой-то признак недовольства, и по этому
признаку тебя в
любой миг
могут разоблачить как урода, как от
рождения не способного бить
скопом одного,
цвиркнуть слюной на спину ничего
не подозревающего фрайера
или его девушки и
вообще пакостить, пакостить,
когда это тебе ничем не
угрожает, а
иногда даже и под угрозой, но все-таки без угрозы лучше.
Все эти
ощущения незримо роились во мне, пока
я в течение многих дней
любовался ею
на танцплощадке. Наконец один из моих друзей прямо-таки швырнул
меня к
скамейке, на которой она
сидела после очередного танца вместе с
сестрой и
капитаном.
Похохатывая от смущения, я
представился и стал
объяснять, что я тот
самый
школьник, с которым она и ее сестра учились два года тому
назад во
второй
школе, ну, той самой, что между
стадионом и церковью, хотя каждая из
них никак не
могла забыть школу, где мы учились, уже по той простой причине,
что они еще
продолжали там учиться (это нас перевели в другую школу).
Кроме
того, я не забыл упомянуть,
что в то время, когда мы учились в
одном
классе, у нас фамилии и имена начинались с одной буквы.
Пока я говорил, она то подымала голову, и
личико ее вспыхивало и гасло,
а глаза
умоляли не делать скандала, то оборачивалась к своему капитану,
нежно
прикасаясь пальцами к его груди, успокаивая его этой небольшой лаской
и
одновременно слегка отстраняя от наших воспоминаний.
Я
забыл упомянуть, что во время
своего монолога, встречаясь
с ней
глазами, я
старался как можно красноречивей показать взглядом, что никогда в
жизни, ни
при каких обстоятельствах никто,
особенно он (следовал
романтический
выворот глаз в его сторону),
не узнает о существовании того
великого письма.
Да и сам мой сумбурный монолог
с подробным объяснением
расположения
нашей школы имел сверхзадачу внушить капитану, что с тех давних
времен между
нами никогда не было не
только письменной, но
даже устной
связи.
Надо сказать, что капитан
после первых моих слов, уяснив, что я
не
какой-то там
приставала, отнесся ко мне благодушно.
-- Костя, -- сказал он
просто, когда она нас познакомила, и крепко,
по-товарищески
пожал мне руку.
Через некоторое время он даже ушел танцевать с ее сестрой, и в течение
двух-трех
танцев их не было с нами.
</i>
▻
Продолжение следует
      ~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~
°l||l°~ °l||l° ~
Комментариев нет:
Отправить комментарий