&emsp; &emsp;  ~ °l||l°~  <b> Кунсткамера </b>~ °l||l°~

<b> <i> Александр Мельман

Последняя любовь Эльдара Рязанова

Он был прав: жизнь - трагикомедия

</i></b>

☝☟

Меж датами рожденья и кончины

(а перед ними наши имена)

Стоит тире, черта, стоит знак «минус»,

А в этом знаке жизнь заключена.

<i>

Когда ему было 70 лет, это был очень грустный праздник, со слезами на глазах. Недавно у Рязанова умерла жена, Нина Скуйбина. Он остался один, страдал. Остался как будто в вакууме, в пустоте, это было так видно, так чувствовалось…

Его спасла Эмма Абайдуллина. Пришла, увидела и спасла. Поздняя, неимоверная любовь двух одиночеств. Я видел их отношения — это чудо! Сказать, что она сдувала с него пылинки — ничего не сказать. Она была его оруженосцем, командиром, музой. Сколько стихов он посвятил ей! Как она ухаживала, билась за него все это последнее немощное для него время. Как вытягивала его…

Но он выкарабкивался сам. Так любил жизнь, и она его любила. Он бился за то, чтобы прожить, посвятить Эмме еще один день. Чтобы написать новые стихи. Чтобы остаться неравнодушным. Рассказывал, как для этого истязал себя по утрам, выливая ведро студеной колодезной воды прямо себе на голову. Закалялся, как сталь!

Он так чувствовал время. 56-й, «Карнавальная ночь», оттепель, «…и хорошее настроение не покинет больше нас». 66-й, «Берегись автомобиля», еще не застой, остатки разрешенной свободы и Деточкин, как символ индивидуального донкихотства. 75-й, «Ирония судьбы», генсек Брежнев дает задний ход. «Ирония» — знак мягкого авторитаризма, компромисса думающих, все понимающих людей с властью, когда можно иронично так заплетающимся похмельным языком: «Это город на Неве» про Ленинград, колыбель революции. Или «когда выпьют — поют, на демонстрациях поют» — про праздник Великой и Октябрьской. Да, мы голосуем, как им надо, зато они дают нам право на частную жизнь, такую порой непутевую, полусказочную, безбашенную, но очень личную и невозможно яркую, если 31 декабря пойти в баню. 82-й, «Вокзал для двоих» — хмурое, остановившееся время, но звучит рязановский рефрен на его же стихи — «Спешите жизнь переменить!»

«Забытая мелодия для флейты» (1987-й) — это перестройка, самое ее начало: «Мы не пашем, не сеем, не строим, мы гордимся общественным строем…». «Небеса обетованные» (1991-й) — распад большой страны, демонстрации нищих, но свободных, ОМОН, оцепление… Но оцепление тогда мы прорвали. И вознеслись, как казалось… «Предсказание» (1993-й) — предсказание нового путча, обстрел Белого дома, того самого. В воздухе пахнет грозой…

А дальше начался новый период в творчестве Рязанова. Наверное, неоднозначный. Но там был «Андерсен. Жизнь без любви» (2006-й). Он сделал это про себя, грустного (несмотря на всю свою показную веселость), гениального сказочника. В самом конце жизни оказавшегося один на один перед Ним. Как и положено.

И еще у него был свой «Эльдар», киноклуб, переданный ему московским правительством. Вместе с Эммой Валерьяновной они сделали его местом намоленным. Туда, на окраину Москвы, через все пробки прорывались остатки недобитой интеллигенции, чтобы видеть и слышать его и тех штучных людей, которых он туда приглашал.

Все-таки он был советским человеком. В советской системе координат чувствовал себя свободно, потому что знал ее как облупленную. Может, как и Высоцкий, он готов был сказать: «Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю». Хотя он действительно жаждал этих перемен, приближал их как мог. Кто-то скажет, что после не вписался. Это «перемены» в него не вписались!

…На юбилей своей тещи по совету дочки я попросил Рязанова и еще нескольких самых близких мне людей — Жванецкого, Хазанова, Сванидзе, Урганта — позвонить ей «вдруг» и поздравить. Он тут же согласился с большим удовольствием. И вот у нас дома раздается звонок: «Здравствуйте, Марина Соломоновна, это Рязанов. Я немножко старше вас, извините, но…». И полились такие комплименты, пожелания. Теща была на седьмом небе!

А последний раз мы с ним виделись год назад, в его «Эльдаре». Он уже очень плохо ходил, ему помогали. Мы обнялись… Он все спрашивал про дела в «Московском комсомольце»… Точно так же ему помогали уйти. А я только смотрел в спину… Я так помню все наши встречи, все его звонки… А он уходил…

И ушел. Но оставил нам надежду. Может, как никто другой, сделал для того, чтобы мы жили с этой надеждой, с этой его высокой иронией, тонкой лирикой. А жизнь, что она — трагикомедия.

Рязанов прав.

          </i>

▻ http://www.mk.ru/social/2015/11/30/poslednyaya-lyubov-eldara-ryazanova.html

&emsp; &emsp;  &emsp; ~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l°~ °l||l° ~