░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|

<b> Anatoly Golovkov

Израильские заметки

</b>

░░|<i> Пою-бормочу окуджавские строчки сам себе. "А где же тот ясный огонь, почему не горит?" Вот засело в башке!

Да просто опаздывать к нему не надо.

Должно быть пламени живому рядом с людьми!

Не от конфорки Газпрома, не от камина со спиралями, не от чугуна батареи ЖКХ.

Реальная на Азове история с костерком и запеканием скумбрии превратилась чуть ли не в мемуар на холмах Галилейских. А всего год миновал. Ровно год.

На Азове мы костерок разводили перед заходом солнца - оно в октябре похоже на рыжего и нахального кота.

Тут чем ближе пламя, тем легче на ощупь. Игручее, забавное и не злое. Наоборот даже, такие вещи кажутся на уровне веры, а значит, защиты.

Ну, вот за каким хреном я нынче не там?..

Золотились бока скумбрии. Коты не слезали с колен. Водка лилась привольно. Пальцы ложились на струны.

Пламя не обжигает, если с ним ласково, просто огибает кисти рук и словно бережет тебя.

Будто бы знает - твои лапы его земле, его морю, его диким оливам не навредят.

С таким огнем не бывает, - да и не любит он! - глупых слов да поздних прощаний.

И откуда-то знает, что вернешься. </i>|░░



///////////////////////

╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩

╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦╩╦

╦╩╦╩╦╩╦ <b>Anatoly Golovkov

Кошачьи истории

СМОКТУНОВСКИЙ

</b><i>

Кеша жил при чебуречной. Что возле метро. Охотился на птиц. Для интереса. Поймает голубя, зажмет в лапах: а ну, сизокрылый говнюк, кричи, хочу жениться, а то съем! И отпустит.

Пока замешивали серое тесто, похожее на цемент, кот разгребал фарш.

Ему попадались обрезки кишок, жилы. То гребешок, то коготь, то осколок копыта. Но ни коровой или овцой тут не пахло.

Кот не раз намекал Темирбулату Казбековичу: поймают, побьют. Это ведь кура со свиньей!... Ну, и что? Тебя забыли спросить, мурло поганое!

Кеша смотрел на чебуречника взглядом, полным сожаления.

За эти глаза человек-сэндвич дядя Дима Лукич, бывший сторож шахматного клуба, прозвал кота Смоктуновским.

Однако всякое утро народ шел к метро.

Всякое утро чебуреки тонули в чёрном масле и всплывали, как накрашенные покойники.

Всякое утро их брали на завтрак врачи из курсов повышения квалификации, менты, таксисты и ночная вахта метро.

А также друг котов - дядя Дима Лукич, человек-сэндвич, ходячая реклама.

Он продавал вещи, мало совместные с котами, - туры в Тунис и Марокко.

Кеша дал понять ему, что внутри изделий нет мяса. А дух потрохов не отбить даже луком со специями.

Хотя человек-сэндвич считал, что кот ему социально близок, и верил, - но всё равно покупал для дома пяток-другой. Разогревал и ел, заполняя билеты лотереи.

Он мечтал выиграть миллион, выкупить заведение вместе с котом и продавать пироги с капустой да грибами.

Но у него по-другому вышло. Приехали бульдозеры, и снесли палатки за одну ночь, вот и весь хрен.

Дядя Дима Лукич простился с котейкой, и умотал к сыну в Крым.

Повар женился на ткачихе Трёхгорки, которая первым делом выставила кота.

Кот поселился под крыльцом полиции.

По вечерам Смоктуновский забирается на крышу, прижимает лапу к груди, откашливается. И над Москвой разносится тенорок: так всё же ту би или, едрёна кочерыжка, ор нот туби?

Ту би, ту би!..

</i>