▒▓▒ <i> <b> Хроника текущих событий

Из самого интересного…

</i></b>

<i><b>Андрей Кончаловский

</i></b>

«…Больше такой жизни уж не будет. Вот оттого я и пишу страницы этой нашей жизни.

— Знаешь, Константин, я удивляюсь, как ты это пишешь. Черт тебя знает, кто ты такой? Откуда это взялось? Отчего ты про меня не пишешь?

— Ты же обидишься. Ты же стал «ваше высочество». А я пишу простые смешные вещи.

Шаляпин вдруг задумался.

— А ведь правда...»

<i><b>Константин КОРОВИН вспоминает:

</b>

«Избалованный заслуженным успехом, Шаляпин не терпел неудач ни в чем. Однажды, играя на бильярде у себя с приятелем моим, архитектором Кузнецовым, он проиграл ему все партии. Замучился, но выиграть не мог. Кузнецов играл много лучше.

В конце концов Шаляпин молча, ни с кем не простясь, ушел спать. А много времени спустя, собираясь ко мне в деревню, как бы невзначай спросил:

— А этот твой Кузнецов будет у тебя?

— А что? — в свою очередь спросил я.

— Грубое животное! Я бы не хотел его видеть.

«Бильярд», - подумал я.

*

Часто достаточно было пустяка, чтобы Шаляпин пришел в неистовый гнев, и эта раздражительность с годами все возрастала. С Врубелем он поссорился давно и навсегда. Да и с Серовым.

Узнав однажды, что у меня будет Шаляпин, Серов не поехал ко мне в деревню. Меня это удивило. И каждый раз, когда впоследствии я приглашал его к себе одновременно с Шаляпиным, отмалчивался и не приезжал.

Я спросил как-то Серова:

— Почему ты избегаешь Шаляпина?

Он хмуро ответил:

— Нет. Довольно с меня.

И до самой смерти не виделся больше с Шаляпиным.

Раз Шаляпин спросил меня:

— Не понимаю, за что Антон на меня обиделся?

— Ну что вам друзья, Федор Иванович, — ответил я. — «Было бы вино... да вот и оно!», как ты сам говоришь в роли Варлаама?

В сущности, когда кто-нибудь нужен был - Серов ли, Васнецов, то он был «Антоша дорогой» либо «дорогой Виктор Михалыч». А когда нужды не было, слава и разгулы с услужливыми друзьями заполняли ему жизнь...

Странные люди окружали Шаляпина. Он мог над ними вдоволь издеваться, и из этих людей образовалась его свита, с которой он расправлялся круто: Шаляпин сказал, - и плохо бывало тому, кто не соглашался с каким-либо его мнением. Отрицая самовластие, он сам был одержим самовластием. Когда он обедал дома, что случалось довольно редко, то семья его молчала за обедом, как набрав в рот воды.

*

Шаляпин довольно часто отказывался петь, и иногда - в самый последний момент, когда уже собиралась публика. Его заменял в таких случаях по большей части Власов. В связи с этими частыми заменами по Москве ходил анекдот.

...Шаляпин ехал на извозчике из гостей навеселе.

— Скажи-ка, — спросил он извозчика, — ты поешь?

— Где же мне, барин, петь? С чаво? Во когда крепко выпьешь, то бывает, вспомнишь и запоешь.

— Ишь ты, — сказал Шаляпин, — а вот я, когда пьян, так за меня Власов поет...

*

Не было дома в Москве, где бы не говорили о Шаляпине. Ему приписывали самые невероятные скандалы, которых не было, и выставляли его в неприглядном виде. Но стоило ему показаться на сцене — он побеждал. Восторгу и вызовам не было конца.

В бенефис оркестра, когда впервые должен был идти «Дон Карлос» Верди, знатоки и теоретики говорили:

— Шаляпин провалится.

В частности, и у Юрия Сахновского, когда он говорил о предстоящем, спектакле, злой огонек светился в глазах. А когда я встретил его в буфете театра после второго акта и спросил:

— Ну что же, как вы, критики, скажете? Он ответил:

— Ну что скажешь... Ничего не скажешь... Силища!..

В чем была тайна шаляпинского обаяния? Соединение музыкальности, искусства пения с чудесным постижением творимого образа.

*

На второй день рождества я справлял мои именины. Собирались мои приятели — артисты, художники, охотники. И всегда приезжал Шаляпин.

На этот раз он приехал сразу после спектакля из театра, в костюме Галицкого. Все обрадовались Федору Ивановичу. Он сел за стол рядом с нашим общим приятелем Павлом Тучковым. В руках у того была гитара - он пел, хорошо подражая цыганам, и превосходно играл на гитаре. К концу ужина Павел Александрович сказал Шаляпину:

— Вторь!

Шаляпин оробело послушался. Павел Александрович запел:

«Задремал тихий сад...

Ночь повеяла…»

Павел Александрович остановился и искоса посмотрел на Шаляпина:

— Врешь. Сначала.

«Задремал тихий…»

Снова — многозначительная пауза: Шаляпин фальшивил. Высоко подняв брови и выпучив глаза, Павел молча смотрел на Шаляпина.

— Еще раз. Сначала...

Шаляпин все не попадал в тон - выходило невероятно скверно. Шаляпин смотрел растерянно и виновато.

— Скажите, пожалуйста, — спросил, наконец, Тучков Шаляпина, — вы, кажется, солист его величества? Странно! И даже очень странно...

— А что? — спросил робко Шаляпин.

— Как что? Врешь, слуху нет — фальшиво...

— Разве? —- изумился Шаляпин. — Что такое...

— Сначала!

«Задремал тихий сад…»

— Ничего не выходит! Да, это вам не опера. Орать-то можно, но петь надо уметь. Не можете спеть цыганского романса, не дано. Уха нет.

Шаляпин был столь комичен в этой новой неожиданной роли, что нельзя было удержаться от смеха. Кругом приятели мои ржали, как лошади. И один только Павел Александрович никак не мог сообразить, что происходит:

— Совершенно непонятно: оперу петь умеет, а цыганский романс не может. Слуха не хватает. Ясно…»

(Фрагменты из воспоминаний Константина Коровина о Фёдоре Шаляпине.

Коровин К. А. «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь», 1939.

Константин Коровин «Моя жизнь»/ К.Коровин «Константин Коровин вспоминает…», 1971 )

___________________

</i>