✿ღ•ʚįɞ✿ღ•ʚįɞ<b>  Хрестоматия андеграундной поэзии </b>  ʚįɞ•ღ✿ ʚįɞ•ღ ✿     

<i>

Литературоведы Кирилл Корчагин и Денис Ларионов рассказывают о представителях литературного подполья 1960–80-х годов и их влиянии на современников и сегодняшних молодых поэтов

<b>

Николай Байтов

р. 1951

</b> 

Окончил Московский институт электронного машиностроения (это послужило источником псевдонима — производного от слова «байт»). В 1980‑е годы был одним из создателей самиздатского альманаха «Эпсилон-салон». Выступал также как прозаик и перформансист. Лауреат премии Андрея Белого (2011). Живет в Москве.

Окружение

В 1980-е годы был близок с Александром Барашем, вторым редактором самиздат-альманаха «Эпсилон-салон», и рядом поэтов и писателей, которые публиковались в этом альманахе (например, с Игорем Лёвшиным). В эти же годы Байтов вместе со многими другими неофициальными московскими поэтами входит в клуб «Поэзия». С 1993 года активно сотрудничает с поэтессой Светой Литвак — ими организовывается клуб литературного перформанса, курируется литературный салон «Премьера», проводятся вечера в Зверевском центре современного искусства.

Поэтика

Для стихов Байтова характерна крайняя сложность формальной организации, причем чаще всего сложность неявная. Предмет стихов тоже чаще всего неочевиден: у читателя складывается впечатление, что поэт кружит вокруг чего-то важного, но никогда не подходит к нему вплотную. Сам Байтов говорит об «эстетике не-Х», подразумевая метод письма, при котором все написанное должно вызывать у читателя особого рода недоумение и растерянность или даже впечатление, что он имеет дело с дилетантской литературой. Это проявляется в том числе и в использовании концептуалистских и авангардных приемов, а также элементов комбинаторной поэзии, всегда сочетающихся у Байтова с более традиционным письмом, которое, в свою очередь, как бы подрывается и разрушается изнутри посредством многочисленных смещений и сдвигов.

Влияние

Прямых поэтических потомков Байтова назвать сложно (хотя некоторые авторы младшего поэтического поколения вроде Ксении Чарыевой считают его своим учителем). Возможно, наиболее последовательным продолжателем Байтова в младшем поэтическом поколении нужно считать поэта Василия Бородина, который во многом разделяет ключевую установку поэзии Байтова — установку на непрерывный смысловой сдвиг. Более определенная ситуация с прозой: следы ее чтения заметны у писателей, начинавших на рубеже 1980–90-х и близких к московскому андеграунду (у Игоря Лёвшина, Сергея Соколовского и других).

Значение

Байтов выработал уникальную манеру как в поэзии, так и в прозе. Он своим примером показывает, как поэзия может ускользать от четких определений и классификаций и как само это ускользание может составлять основу поэтики, которая при этом остается крайне строго организованной. Кроме того, еще в 1980-е годы альманах «Эпсилон-салон» сыграл существенную роль в аккумуляции неофициальной прозы, которая в целом была куда менее организована, чем поэзия (так, один из номеров был целиком посвящен прозе впоследствии широко известного писателя Владимира Сорокина).

Цитата

«У Байтова „опорные конструкции“ персональной идеологии, „строительные леса“ социокультурных установок остаются в тексте, а может быть, даже и являются собственно зданием (в котором „архитектурная“, то есть эстетическая, составляющая неотделима от „практической“, функциональной, поскольку речь идет о художественном „сооружении“). Такого типа эстетика очень часто провоцирует на „жизнестроительные“ мифы, автор психологически готов перейти границу между литературой и „жизнью“ и в ряде хрестоматийных случаев (Артюр Рембо, ранний Станислав Красовицкий) даже отказаться от литературы. Байтов постоянно, в течение десятилетий своего литературного существования, нахо­дится на этой границе. Периодически он совершает жесты „точечного отказа“, но продолжает оставаться именно в промежуточной зоне, не делая решающего шага ни „вперед“, ни „назад“. Именно в этой зоне сохраняется максимальная возможность для свободы, удерживается пространство маневра: шанс уклониться от идентификации и одновременно ни от чего не отказаться».

Александр Бараш. «Близко решение загадки…»

Визитная карточка

Автокомментарий к этому стихотворению, написанному в самом конце советской эпохи, говорит, что герой Макарий — вымышленный. Все сти­хотворе­ние, таким образом, укладывается в байтовскую «эстетику не-Х»: читатель так и не узнает, о каких «знаках свободы» здесь идет речь, почему в какой-то момент в тексте появляется лексика инженерной литературы и какое влияние все это оказывает на жизнь вымышленного Макария.

* * *

У него оставалось пять знаков свободы.

Это были, как мы уж сказали, колеса,

были — ремни, какими скрепляют обозы,

наконец, были тросы, замки и колоды.

Эти знаки (точнее сказать, сами типы

этих знаков) Макарий хотел перед смертью

разделить между внуками: до двадцати пяти

их в то время насчитывалось где-то с медью.

Внуки были от двух сыновей и двух дочек.

В несвободу родства он хотел свои типы

посадить, чтобы там завязались мотивы

группировок других, семантически точных.

Он не знал, что рассеянье слишком обширно,

и число 25 — уже выше отметки,

за которой сознание, так тиражированное,

вырождается, то есть слабеет и меркнет.

В частности, не способно и частное к общему

возвести: скажем, два колеса — не «колёса»,

а ремень от колоды отличен не больше, чем

от другого ремня или даже от троса.

Внуки весело распаковали обозы

и ключи покрутили в замках, и ремнями

поскрипели — но новым мотивам не вняли.

И Макарий не умер. — Как мы скажем позже,

у него оставалось пять знаков свободы.

Июль 1989 года

Что читать

Николай Байтов на сайте Константина Левина

Александр Бараш. «Близко решение загадки…» // Новое литературное обозрение. № 92. 2008

Михаил Айзенберг. Стихи в темноте // OpenSpace.ru. 18 декабря 2008 года

Леонид Костюков. Николаю Байтову // Воздух. № 1. 2011

</i>

&emsp;  &emsp;&emsp;  ღ✿ღ•ʚįɞ✿ღ•ʚįɞ✿ღ