&emsp;  &emsp; <b>Михаил Бару</b>

\ \

/ /

\ \

(o o)

\__/

|

^&emsp; <i> ***

Что же такого есть в бумажной книге, а в электронной нет? Исключая запах. Запах скоро придумают и станут его помещать для любителей в планшеты. Планшет уютнее книги – он может светиться в темноте и даже разговаривать. Наверняка станут делать планшетам красивые кожаные футляры с тиснением. Может, уже и делают для любителей. Иллюстрации… Да они в планшете в сто раз лучше. Их можно рассматривать при увеличении. Скоро они вообще будут живыми и со звуком. К примеру, идет сэр Генри Баскервиль к себе домой по тропинке между торфяных болот, а планшет так и подвывает «У-у-у…». Или опускает на голову Алены Ивановны Родион Раскольников топор, а планшет тебе тихонько «Бац!». Ну, какая, спрашивается, книга способна на такие услуги? Еще и громкость собачьего воя можно будет регулировать. Добавить в него басов или наоборот. С другой стороны книгой можно обладать. Как женщиной. Держать ее в руках и думать - кто у нее был до тебя. Ревновать даже. Не будешь же ревновать планшет. Он просто вещь – кусок пластмассы, напичканный микросхемами. Впрочем, это все мужское. Зачем же тогда бумажная книга женщинам? Ради того, чтобы в книгу вложить цветок засохший, безуханный? Или вот еще. Собрать несколько тысяч планшетов и поставить их на полки. Будет склад планшетов, а если тоже самое сделать с книгами, то получится библиотека. В ней можно прятаться. Держать осаду. Делать вылазки в окружающий мир за хлебом вином, котлетами и снова прятаться. С третьей стороны… В будущем, перед тем, как исчезнуть и превратиться в микрочипы, вживляемые… не знаю куда, планшеты страшно подешевеют и производители будут распродавать остатки.

</i>

<i>

Можно будет накупить за копейки множество планшетов и в каждый закачать только одну книгу. Вот и будет библиотека. Тогда уже не останется в живых тех, кто будет читать только бумажные книги. Как не осталось теперь тех, кто когда-то читал из принципа только рукописные. Ведь были же такие. Наверняка были.

Получается, что любовь к бумажным книгам не есть рациональное чувство. Впрочем, любовь рациональной и не бывает. Особенно сейчас.

Как это объяснить? Мне нравится она,

Как, вероятно, вам чахоточная дева

Порою нравится. На смерть осуждена,

Бедняжка клонится без ропота, без гнева.

Улыбка на устах увянувших видна;

Могильной пропасти она не слышит зева;

Играет на лице еще багровый цвет.

Она жива еще сегодня, завтра нет.

Ведь это про бумажную книгу, нес па?

</i>