░░|░░|❤️░░|░░|░░|░░|░░|░░|
Израильскиезаметки
ЮРИЮ ЩЕКОЧИХИНУ - 69.
ЮРИЮ ЩЕКОЧИХИНУ - 69.
</b>
|░░<i>Всякий раз я раскрываю его день, 9 июня, как изысканную книгу. Прочитанную не до конца. Потому что там нет конца, она про жизнь.
Или про смерть? Говорили и раньше - есть тоннель, там персонажи в белом поют девичьими голосами, к себе зовут. Но мы же не дураки, чтобы добровольно? А вот фига им!
У нас еще пельменей полпачки, водки пару соток. Кофе, хоть и давно купленный твоей мамой, тетей Раей, но в зернах. А в погребе пивная тара, утром сдадим.
Кормили макаронами, серыми, как прокатные трубы, со старым творогом – двух столь разных Павлов, Лунгина и Гутионтова.
Бездомный, я к тебе перебрался: треники, кеды, гитара, «Эрика», книжек пару ящиков.
Где ставить, Щекоч?.. Ставь с моими!.. Перемешаются!.. Ха! Пусть хоть поженятся! Главное, моего Дюма не задвинь!.. А ты не заныкай «Историков Рима»!
На Дюма он учился писать истории. Впитывал в себя декабристов. Обожал идею Лицея. Наверное, один из немногих, нас, одолел «Былое и думы» и называл себя Искандером.
Народ поднимался по трапу на этот его «крейсер Очаково», который плыл и плыл через тягучий, лживый и вечный СССР с его заплеванными скамейками и желтым снегом. Причаливал, как к островку свободы.
------ 2
<i>
Поэты об этом поэмы слагали, а Щекоч – очерки, рассказы, пьесы.
Полковники ушли в отставку.
Но их быстренько сменили другие.
В твой день рожденья, Юрка, мы, твоя "команда", - собирались у тебя в Мичуринце, со своими и чужими. Там ты из палисадника соорудил "кафе". Кормили кота шашлыками.
Нас обнимали поседевшие девчонки, друзья, - кто потом умер, кого убили, кто предал… Авторы лихих тостов. Непростители старых обид. Все на одной фотографии. А многие уж на берегу Сетуни…
Но Москва, твоя Москва, Щекоч, наша Москва июньская, тополиная, Окуджавская, семиструнная, - никогда не кончалась и не закончится.
Ради нее ты тормошил нас всю свою жизнь – взыскивал, требовал, упрашивал, доказывал, звал.
Не думая о риске и смерти.
Ради жизни.
С днем рождения, братишка! </i> |░░
Бездомный, я к тебе перебрался: треники, кеды, гитара, «Эрика», книжек пару ящиков.
Где ставить, Щекоч?.. Ставь с моими!.. Перемешаются!.. Ха! Пусть хоть поженятся! Главное, моего Дюма не задвинь!.. А ты не заныкай «Историков Рима»!
На Дюма он учился писать истории. Впитывал в себя декабристов. Обожал идею Лицея. Наверное, один из немногих, нас, одолел «Былое и думы» и называл себя Искандером.
Народ поднимался по трапу на этот его «крейсер Очаково», который плыл и плыл через тягучий, лживый и вечный СССР с его заплеванными скамейками и желтым снегом. Причаливал, как к островку свободы.
------ 2
<i>
Поэты об этом поэмы слагали, а Щекоч – очерки, рассказы, пьесы.
Полковники ушли в отставку.
Но их быстренько сменили другие.
В твой день рожденья, Юрка, мы, твоя "команда", - собирались у тебя в Мичуринце, со своими и чужими. Там ты из палисадника соорудил "кафе". Кормили кота шашлыками.
Нас обнимали поседевшие девчонки, друзья, - кто потом умер, кого убили, кто предал… Авторы лихих тостов. Непростители старых обид. Все на одной фотографии. А многие уж на берегу Сетуни…
Но Москва, твоя Москва, Щекоч, наша Москва июньская, тополиная, Окуджавская, семиструнная, - никогда не кончалась и не закончится.
Ради нее ты тормошил нас всю свою жизнь – взыскивал, требовал, упрашивал, доказывал, звал.
Не думая о риске и смерти.
Ради жизни.
С днем рождения, братишка! </i> |░░
Комментариев нет:
Отправить комментарий