░ ▒ ▓ ▌█▉▇▆▅▄▃▂

<b> 

28 мая в Киеве родился Максимилиан Александрович Волошин (1877—1932) - добрый гений Киммерии, чей облик запечатлела скала, выходящая из моря возле его дома в Коктебеле.

</b> <i>

"Он также давал, как другие берут. С жадностью." ... " Этого человека чудесно хватило на все, все самое обратное, все взаимоисключающее, как: отшельничество – общение, радость жизни – подвижничество." ... "Макс был настоящим чадом, порождением земли. Раскрылась земля и породила: такого, совсем готового, огромного гнома, дремучего великана, немножко быка, с аквамаринами вместо глаз, с дремучим лесом вместо волос, со всеми морскими и земными солями в крови, со всем, что внутри земли кипело и не остыло»... «спасал красных от белых и белых от красных, – вернее, красного от белых и белого от красных, то есть человека от своры, одного от всех, побежденного от победителей».

<b> 

Марина Цветаева. </b>"Живое о живом"

https://www.litmir.me/br/?b=113840

===== 2

<i>

КОКТЕБЕЛЬСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Я камешком лежу в ладонях Коктебеля,
И вот она плывет, горячая неделя,

С полынным запахом в окошке на закат,
С ворчанием волны и трескотней цикад...

Здесь, в этом воздухе, пылающем и чистом,
Совсем я звонким стал и жарко-золотистым

Горячим камешком, счастливым навсегда,
Соленым, как земля, и горьким, как вода.

Вот утро... Все в луче, лазурью пропыленном,
Оно к моим зрачкам подкралось полусонным,

И распахнув окно, сквозь жаркий полумрак
Впускаю в сердце я огонь и Карадаг.

Летучих паутин отбрасывая нити,
Вновь, голый, как Гоген в коричневом Таити,

По лестнице бегу на раскаленный двор,
На берег, где шумит взлохмаченный простор

И с пеной на гребне, обрушив нетерпенье,
В тяжелых пригоршнях ворочает каменья

===

<i>

Там, с ветром сочетав стремительный разбег,
Я телом брошенным разбрызгиваю снег,

Плечом взрезаю синь, безумствую на воле
В прозрачней, ледяной, зеленоватой соли,

Ловлю дыханье волн и, слушая прибой,
Качаюсь на спине медузой голубой

Потом на берегу, песком наполнив руки,
Я долго предаюсь пленительной науке

Считаю камешки — их тяжесть, форму,
цвет, Как четки мудрости, жемчужины примет

У ног моих шуршит разорванная влага,
Струится в воздухе громада Карадага,

И дымчатый янтарь расплавленного дня
Брожением вина вливается в меня

В закатной «Мастерской», где в окнах мыс и море,
Пишу, брожу мечтой в лазурном кругозоре

Иль, с гордой рифмою оставя праздный спор,
Как в тишину пещер, вступаю в разговор,

Исполненный огня, и горечи, и меда,
С сребристым мудрецом в повязке Гезиода,

В словах которого, порхающих как моль,
Сверкает всех веков отстоянная соль.
Он водит кисточкой по вкрадчивой бумаге,
Он колет мысль мою концом масонской шпаги

И клонит над столом изваянный свой лик
Средь масок, словарей, сухих цветов и книг

Но поздно. Спит залив в размывчатой
короне, Забытая свеча тоскует на балконе,

Светила мудрецов, согласный правя хор,
Свой невод завели над головами гор,

И горестным стихом, как чаша пировая,
Мне «море Черное шумит, не умолкая».

Хозяин проводить выходит на порог,
И дышит нам в лицо полынь ночных дорог.

Вновь лестница, чердак... Здесь, встречен лунным светом,
На миг мальчишески я мню себя поэтом,

Спешу опять раскрыть заветную тетрадь,
Ликую, и пою, и не могу дышать...

А ночь идет в окне, а ветер, синь и черен,
Несет по бархату размет огнистых зерен,

И пляшут бабочки, и клонится свеча,
И рухнувший прибой я слышу у плеча.

<b> 

Всеволод Рождественский </b> 

***<i>

Коктебель невелик. Он родился из книг,
Из проложенной лоции к счастью
Кормчий Кафы поймал ослепительный миг
И причалил, ломая ненастье.

Он направил корабль по весенней луне,
Уловив силуэт Карадага,
Он направил корабль по осенней волне
С безмятежной, бесстрастной отвагой.

Этот профиль луны на земле засечен
При создании нашей планеты,
Магматическим взрывом в науку включен,
И на лоции пойман, и людям вручен,
Словно дар фантазера-поэта.

Пусть потом за спиной и бурлит океан
И волнуется нетерпеливо, –
Гаснет боль от телесных, душевных ли ран
В этом ярко-зеленом заливе.

И пускай на Луне уж давно луноход,
А не снасть генуэзского брига,
И в историю вложен ракетный полет –
Космографии новая книга, –

Никогда, никогда не забудет земля,
Что тогда, в штормовую погоду,
Лишь по лунному профилю ход корабля
Он привел в эту малую воду.

<b> 

Варлам Шаламов </b> </i>

***<i>

Ветрами киммерийскими взъерошен,
схватив седые кудри ремешком,
как Санта-Клаус, шествовал Волошин
с наполненным спасеньями мешком.

И если совесть в нас недоубили —
лишь потому, что мы не впопыхах
прочли тайком войны гражданской были,
спасённые царицей Таиах.

Волошин Макс, в спасательстве неистов,
среди склонённых смирно рабских вый
стал символом из просто символистов
и профильно-гранитным "Не убий!"

Иная статуя - литая дура.
Он стал скалой, прочнее всех вождей.
Так превращается литература
В события и будущих людей.

<b>

Евгений Евтушенко 

</b></i>

Публикация Victoria Chulkova