˙·•●  ♥ܓ

<b>  

Марина Новикова-Грунд

</b>  <i> 
Война отца началась раньше, чем война мамы.
В июне 1939 он закончил гимназию в Перемышле, в Польше, гимназия была немецкая, аттестат на немецком, с красивым заголовком готическими буквами. В конце июля он пойдёт работать на велосипедный завод, через месяц на первую зарплату купит радиоприёмник и закажет себе настоящий взрослый костюм. Забрать костюм и расплатиться с портным он не успеет, в сентябре начнётся его война. Уходя из дома, он спрячет тщательно упакованный приёмник под крыльцом. Сестра Саля попросит взять ее с собой. Он скажет, что нельзя бросить тетю с ее козами и что тогда он тоже не уйдёт. Ушёл. Он будет молчать об этом всю жизнь, расскажет только на обрыве альцгеймера, прежде чем память погаснет навсегда.

===== 2
 <i> 
А сегодня, но в 41-м, началась война у мамы, в Москве. Решительная моя баба Лиза возьмёт пачку ее дневников, в которых нет четвёрок, и отправится с ними к ректору медицинского. Мама станет студенткой после 9-го класса, не закончив школу. С отцом они встретятся в Куйбышеве, куда эвакуируют мед и куда поступит не знающий русского отец, который к тому моменту несколько раз подряд ухитрился не погибнуть: его единственный документ, удостоверявший личность, был немецкий готический аттестат. Именно благодаря ему отец стал врачом: никуда больше с ним не брали, а врачи были нужны даже с немецким аттестатом, польским языком и еврейским носом. Когда, уже 50-летним профессором, он улизнёт с конференции в Варшаве и постучит в дверь дома, покинутого в 39-м, ему откроет мрачная женщина и не пустит его дальше прихожей. Но он успеет увидеть шкафчик и зеркало над ним с длинной царапиной: и то, и другое он сделал для мамы своими руками. Сначала царапину – проверял, правда ли бриллиант то, что блестит в мамином колечке. Бриллиант не подтвердился, рассыпавшись, но зеркало осталось со шрамом. Самодельный шкафчик был просьбой о прощении. На пороге беспамятства он будет все возвращаться и возвращаться к зеркалу и шкафчику, пока не придумает хэппи-энд: «Я же собирался отдать ей приёмник, который спрятал тогда под крыльцом, но она меня стала толкать к двери, и я ушёл, ничего не сказав».
Саля на маленькой, на паспорт, фотографии, похожа на меня – или я на неё. И к своим историям я умею приделывать головокружительные хэппи-энды.